Глеб Пакулов - Варвары
Мастер глядел на него изумленно. Скил пожевал ус и, что-то вспомнив, подтолкнул Лога к выходу.
– Идем скорее, надо успеть проводить царевну. Владыка отправляет ее на Борисфен к порогам. Скоро тут будет опасно.
– Старейшина! – воскликнул Лог. – Ответствуй! Слова твои добрые, идут от сердца ли? Один я в мыслях своих, и не на кого опереться. Добрым ли занимаюсь и нужным ли?
– Я тоже один остался с мыслями своими, – строго ответил старейшина и замолк.
Только когда сели на коней и выехали в улицу, Скил хорошо улыбнулся, хлопнул мастера по спине.
– Нужным и добрым ты занимаешься. Стой на том, не ломайся.
И страшно гикнул, посылая коня в намет.
Все было готово к отъезду дочери Агая. Несколько повозок ждали у шатра, нагруженные богатым скарбом царевны. Сама она находилась в кибитке, установленной на шестиколесной телеге. Сопровождали ее служанка, повар и конюший. Сотня всадников сидела на крепких конях – личный конвой Олы.
Агай стоял, потупившись. Царь чувствовал себя больным и поэтому надел простую, но теплую баранью рубашку, а ноги всунул в унты из искристых понтийских бобров. Кун суетился у жаровни, дул на угли. Агай держал руки над самым жаром, но согреться не мог. День выдался пасмурный, с моря тянуло промозглым туманом, знобило.
– Пусть трогают, – невнятно распорядился Агай, жамкая костлявыми пальцами над жаровней.
Кун поднял от углей подрумяненное лицо, замер, не поняв приказа. Царь встретился с его взглядом.
– Не вижу Скила, где он? Пусть проводит царевну.
Начальник стражи вскочил, косолапя, бросился к коню. С ходу, чуть присев, прыгнул в седло, развернул вороного, но с места не тронулся: прямо к шатру мчались Скил и мастер. Агай тоже увидел их, хмуро поджидал.
Скил подлетел, бросил повод воину, спрыгнул на землю.
– Царь! – зычно заговорил он. – Мастер достоин награды!
И подал Агаю лук и стрелу.
Царь оживился, рассматривая то и другое.
– Пусть покажет, – он кивнул на Лога. – Так ли это хорошо.
Сидящий на коне Кун вскинул руку, оповестил:
– Старейшина Ксар возвращается!
Агай сразу забыл о Логе. Что везут послы от коварных тавров? Сами ли закроют путь Дарию или надо будет притупить мечи об их упрямство и поставить твердую ногу Скифии на берег Боспора Киммерийского?
Все жадно глядели навстречу посольству. Ола тоже выглянула из кибитки. Увидев Лога, сошла по приступочкам вниз. Следом выпрыгнула служанка, накинула ей на плечи лисье одеяло. Никто не обратил внимания на царевну, и она подошла к Логу. Подавшись вперед, мастер всматривался в подъезжающих.
– Я узнал его! – сказал он. – Царь, рядом с Ксаром тот воин.
Агай гневно выпрямился. Скил махнул Куну, и тот бросил коня навстречу уже близкому посольству. Но тревога у царского шатра не прошла незамеченной для Ксара. Чутьем зверя почуял он опасность. Зоркие глаза нащупали в толпе живого и невредимого Лога, а рядом с ним царевну. В одно мгновение Ксар выхватил из-за пазухи браслет, незаметно опустил его в полупустой колчан помощника.
– Спасайся! – шепнул он ему в тот момент, когда Кун полетел к ним навстречу.
Воин тоже заметил Лога, и шепот Ксара только подстегнул его. Он поднял коня на дыбы и, раздирая удилами губы, круто осадил назад, развернул и послал в галоп. Ничего не понимая, всадники Ксара затоптались на месте, смяли строй.
– Ловить! – пролетая мимо, рявкнул Кун.
Ксар развернул своего белоголового, выхватил лук, поскакал за Куном. И прежде чем начальник стражи настиг беглеца, стрела Ксара прошелестела над его ухом и вклюнулась в затылок воина. Беглец некоторое время подпрыгивал на летящем коне, потом сунулся вбок, грянулся окольчуженным телом о дорогу, перевернулся и больше не шевелился. Подскакивая к убитому, Ксар увидел, что Кун успел подобрать браслет, выпавший из горита, и теперь сдувал с него пыль. Он подъехал вплотную, крикнул:
– Что произошло?
– Умер не как надо, – проворчал Кун, вскакивая на коня.
– А как?
– Легко, – уклончиво ответил Кун и ускакал.
Подобрав по дороге своих всадников, Ксар подъехал к Агаю. Что удивило его, так это не подобающая моменту улыбка Олы и радостное возбуждение мастера. Даже Скил, перекосив лицо, смеялся, дружески похлопывая по плечу Лога. В наступившей тишине Ксар подошел к царю, склонив голову.
– Кто это? – простуженно спросил Агай, показывая в улицу, в конце которой валялся убитый. – Отвечай, а то я велю набить твой горит навозом!
– Мой воин. Предан был и храбр. – Не поднимая головы, прошептал Ксар.
– Это так, – сквозь зубы согласился Агай. – Не всякий отважится открыть дверь в царство теней. Он осквернил гробницу владык. Гляди!
– О несчастный! – Ксар взглянул на браслет, схватился за уши, покачнулся. – Не срами меня, царь, подлой смертью. Мой недогляд, моя вина. Позволь умереть воином. Прикажи удавить тетивой.
– Сначала скажи, что ответили тавры.
– Дарий не пройдет через их степи.
Глаза царя потеплели. Он удовлетворенно хмыкнул, шагнул к жаровне и потер над ней руки.
– За добрые вести – добрый суд, – проговорил он, сбоку глядя на Ксара. – Я снимаю с тебя кушак моего гнева. Об убитом тобою так думаю: в большом стаде как найдешь немую овцу?
– Отслужу тебе, царь! – воскликнул Ксар. Облегченно вздохнул и покрепче затянул пояс.
– Ты поспел хорошо, будем пробовать новый лук. – Совсем мирно объяснил Агай. – Кун! Ты сидишь на коне. Прикройся щитом и скачи. Мастер ударит в него стрелой. Поглядим.
Лог запротестовал:
– Не могу, владыка! Рука моя неискусна в стрельбе. Угожу в человека!
– Стреляй, как в бою!
Скил подошел к царю.
– Владыка, мастер не стрелок, это верно, – шепнул он. – Проверить оружие надо как следует. Прикажи натянуть тетиву Ксару.
Агай помолчал, странно глядя на Лога, потом шевельнул рукой, обращая на себя внимание Куна.
– Отдай коня мастеру, – помедлив, распорядился он. – Боится промахнуться, пусть скачет сам. Если лук плохой, что ж…
Тут Агай увидел Олу, удивленно взмахнул бровями и, видя, что дочь сейчас вступит в спор, он, не желая при подданных в чем-то уступить ей, насмешливо объяснил:
– Мастер не носит оружия, хочу увидеть, каков он молодец под стрелами. Мастер, покажи себя скифом!
Старческий блеклый румянец выступил на скулах Агая, когда он протянул лук и стрелу Ксару.
– Владыка уверен, что я не промахнусь, попаду в щит, а не в Лога? – взвешивая на ладони стрелу, нахмурился Ксар. – На каком расстоянии бить?
– Я скажу, – ответил Агай и увидел – народ расступается перед прорицателем.
Старец встал рядом с царем, положил подбородок на костяной набалдашник посоха и воззрился на Лога. Непроницаемо было дряблое лицо энарея. Потухшие глаза не мигали, будто он дошел сюда и умер. Только желтые, вздутые в суставах пальцы едва шевелились на желтом набалдашнике.
«Он всегда и везде подле, – подумал Агай. – То голосом, то образом. Явился, зачем?»
Словно отгадав его мысли, старец проскрипел:
– Пытаешь, царь, кого? Меня ли, себя, может, бога одного?
Лог утвердился в седле и выжидающе смотрел на царя. Лицо Агая пугало его. Было оно как у человека, ждущего от судей последнего смертного слова. Но вот Агай выпрямил спину, румянец на скулах сменился бледностью, будто царь заглянул за известный предел и отрешился от себя.
– Пошел! – хотелось крикнуть царю, но он только шевельнул губами. Но Кун понял приказ и наотмашь хлестнул коня.
Огретый нагайкой, конь рванул и понесся вдоль улицы. Лог занес руку с надетым на нее щитом за спину, пригнул голову к секущей по лицу гриве. Все отступило прочь. Осталось одно мучительное – быстрее уйти на безопасное расстояние. И он ярил коня, поддавая ему ногами. Гремели копыта, свистел в гриве ветер.
Ксар вложил стрелу, несколько раз оттянул тетиву. Делал он это без видимых усилий, сразу и следя за царем прищуренными глазами, и не упуская из вида мелькающий кружок щита. Вот Лог поравнялся с убитым воином, и Ксар вскинул лук. Но царь молчал. Мах коня, еще мах и еще.
– Бей! – просипел Агай.
Спущенная тетива резко щелкнула по облучью, потом, колеблясь, загудела. И еще не успел Ксар опустить лук, как Лог вылетел из седла.
Агай зажмурился. Сердце, показалось ему, оборвалось, полетело каплей и больно расплющилось где-то внизу. Звоном забило голову, перехватило дыхание. Такой он и представлял себе смерть и в положенный срок встретил бы ее радостно, с душой ясной и тихой. Теперь же, умыслив испытать терпение богов, он взгневил их, и они взяли его жизнь до времени. Тени предков отшатнуться от злокозненного и не будет места ему у очага в их заоблачной кибитке. Ужас раскрыл глаза царя, и он увидел: люди как стояли, так и стоят, открыв рты, глядя в улицу на срезанного стрелой Лога. Предсказатель по-прежнему покоил подбородок на посохе. Блеклые глаза его встретились с отчаянным взглядом Агая, и в них на миг отразился гнев.
