Умереть на рассвете - Евгений Васильевич Шалашов
Целый ряд был занят торговцами, предлагавшими покупателям изделия собственного производства — корзины из лыка и ивы, ёрговская посуда и игрушки, войлочные шляпы, хомуты и тулупы. Отдельно были мясные ряды, отдельно рыбные.
Молочники расположились рядом с торговцами маслом, а пирожники поближе к огромному, десятиведерному самовару. Можно было перекусить прямо тут, а можно пройти в чайную. Чуть в стороне пускала густой дым небольшая кузница — полозья поправить, коня подковать.
— За две недели все возвели, — горделиво сообщил Васька, словно бы сам приложил руки к строительству. — Собрали тутошних нэпманов в губпромторг и сказали — хотите граждане по-советски торговать, делайте торговые ряды, чтобы не стыдно было. Не сделаете за месяц — все товары будете в кооперативы сдавать, по твердым ценам. Лес для этого дела дадим, доски выпишем, а кто особо активный — освободим от местных налогов на два месяца. Ну, почесали торговцы затылки — дело-то стоящее, плотников наняли. За две недели срубили, составили, а за пару дней поставили.
Пулковский прожил в Череповце всего ничего, но успел познакомиться со всеми деловыми, узнать о местных малинах — о том, о чем Иван и понятия бы не имел, проживи он хоть десять лет в городе. Васька успел даже обольстить пару местных красоток. Очень даже возможно, что не красотой его девки прельстили, а чем другим. Не зря ж Пантелей считал, что лучшие наводчицы — это бабы.
Особым успехом пользовались ряды, где торговали солью. Внимание Ивана привлек красноносый мужик, в кожаном фартуке. Он так умело взвешивал соль, отпуская товар в кульки из старой газеты, что залюбуешься. Ни одной крупицы не падало мимо, а руки мелькали, словно у музыканта или у шулера.
— Ты на торговца этого не гляди, — толкнул Ивана локтем Васька. — Это агент утро Аркаша Филатов. Он тут месяц стоит, под солеторговца работает.
— А откуда известно, что из утро? — невольно подтянулся Иван.
— Так Череповец же, — презрительно сплюнул Васька, потянув руку к мешку с жареными семечками. Попробовал, выплюнул шелуху, кивнул торговке — толстой бабище в фуфайке и грязном платке, подставляя карман. Бросив тетке гривенник, повел Ивана дальше, лузгая семечки и рассказывая на ходу: — Череповец городишко маленький, даром что губцентр. Уголовка здесь тоже маленькая, все мусора на виду. Если вчера агент конокрадов ловил, а сегодня на рынке стоит, кто такое пропустит? Питерские мусора на Апрашку агентуру внедряли, так те через день-два раскалывались, как сухое полено. Чтобы настоящего стукача к деловым всобачить, не год и не два потребуется. До революции уголовка серьезную агентуру среди блатных держала, а теперь так, тьфу. Теперь им лишь бы палочку к празднику срубить, торопятся. Ну, нам, грешным, это и хорошо!
— Чем хорошо?
— Если агент сильно мешает — можно и перо ему в бок вставить. На хрен кому чужие глаза да уши нужны? А такой вот, солеторговец, нехай стоит. Он здесь гастролеров пасет, а гастролеры местным деловым не нужны. Местные могут и сами чужаков замочить, могут и мусорам слить. И мусорам хорошо — план выполнили, и деловым — от конкурента избавились.
Иван не был новичком в воровском мире, да и служба в Чека чего-то стоила, но он считал, что своих сдавать нельзя. Ну да, ворам виднее.
— А вон еще один из утро, глянь.
Иван никогда не поверил бы, что сидевший в санях возница в черном дубленом полушубке, подпоясанном красным кушаком, в высокой шапке с малиновым верхом.
— Этот нас с тобой ловить должен. Махов Александр, старший инспектор утро. Его в начальники прочат, но он упирается. Шустрый парень, но на одну ногу хромает — бегает плохо. Этот, говорят, липовых дел не шьет. У него все четко — вещцоки, показания. А еще умеет ловить на противоречиях. Примета такая есть — коли Махов дернул ножкой перед кем-то из деловых — брать его будет.
Николаеву показалось, что старший инспектор посмотрел прямо на него, и по-особенному дернул ногой.
— Ладно, давай лучше чайку попьем, — предложил Иван, отводя взгляд в сторону. — Самовар артельный, шанежками пахнет.
— Не, пошли-ка лучше в ресторан. Недавно еще один открылся. Название смешное — Москва! Цыплят там готовят лучше, чем на Казанской. Угощаю!
В Череповце уже была гостиница "Лондон", были рестораны "Париж", "Берлин" и "Петроград", а теперь, стало быть, "Москва" появилась.
В ресторане заказали жареных цыплят с рисом, соленых грибов и графинчик. Верно, вспомнив про злоключения Муковозова, Васька запросил баранину, но ее не было.
— Вот, ресторан "Москва" — столица России, а простой баранины нет, — посетовал Васька.
— Так не сезон, — пояснил Иван. — Овец по осени колют, когда шерсть выросла, шкура на полушубок пойдет или на шапку. Сейчас-то, какой смысл скотину колоть?
— Вот, чё еще у тебя спросить-то хотел — а чего у вас овец не разводят? Тимоха сказал, десять штук у него, чё так мало?
— Вась, как их у нас разводить? Овец выпасать надо, а в наших краях с ноября по март снег лежит, а трава только в конце апреля пойдет. Раньше мая не выгонишь. Это, почитай, полгода в хлеву стоять будут, а сожрут — что твоя корова. Кто побогаче, те держат — шерсть на валенки, шкуры на сапоги. У Муковозова десять овец — это много! А чего тебя на овец-то пробило? Как говорят — лопай, что дают! Вон птицу нашу несут.
Ваське
