Лев Демин - Глеб Белозерский
На южном берегу Андозера оказался выселок - две убогих избы с односкатными крышами, крытые древесной корой. Оказалось, что здесь обитали два бывших полонянина, выкупленных в Орде Власием, из тех, что князь Глеб пожелал поселить на Андоге. Эти двое, женившись на весянках, ушли в самые верховья Андоги и достигли Андозера.
- Как живется, мужики, - спросил их Глеб.
- Да не жалуемся, - ответил один.
- Как звать-то тебя?
- Алехой.
- Алексей, Божий человек, значит. Чем занимаетесь?
- Рыбачим, охотимся. Полоски земли расчистили, выжгли, рожью засеяли. С того и кормимся.
- Скажи, Божий человек, не попадалась ли тебе болотная руда, из которой плавят железо, чтоб ковать разный инструмент?
- Что-то слышал ото здешних мужиков. А сам, чтоб руду копали, не видел. Ведь мы приезжие. Молимся за здравие князя за то, что из полона нас высвободил, вернул нам свободу.
- А я и есть твой князь Глеб. Так кто же у вас сведущ, где можно добывать болотную руду?
- Сведущие люди есть. Тот же кузнец Леонтий.
- Далеко отсюда живет Леонтий?
- Нет, не зело далеко. На погосте Воскресенском. Тамошний поп Маркел женат на евонной дочери.
- Бог с ним, с Маркел ом. Ты мне про кузнеца расскажи.. Откуда он руду берет?
- Известное дело… из болота.
- Из какого болота?
- Это он тебе сам скажет.
- И что он с рудой делает?
- Известное дело… Нам с соседом топоры выковал, сошники для сохи, еще кое-что по мелочам.
- А далеко ли до Воскресенского погоста?
- Известное дело…
- Что ты заладил как сорока: «известное дело».
- Присказка у меня такая. Значит, известное дело… Не зело далеко до погоста. Коли лошадь резво бежит, часа через три доберетесь. Увидите болото от реки отступило…
- Как же мы увидим, когда вся земля снегом заметена.
- Опушка леса к реке приблизилась. У опушки храм Божий. Значит, болото отступило.
- Объяснил.
Глеб со спутниками переночевал в избе у Алехи. Изба была тесной и невообразимо прокопченной. Копоть черной бахромой свисала со стен и с потолка. В избе было угарно, стелившийся дым разъедал глаза. Князь Глеб заснул только под утро. Утром он долго обтирал снегом покрасневшие припухшие глаза. Его преследовала навязчивая мысль, что весь он покрылся копотью, как эти бархатистые стены убогой избы.
Воскресенский погост был совсем небольшим сельцом, притиснутым шеренгой заснеженных елей к берегу реки. Небольшой бревенчатый сруб церкви, на которой был посажен граненый барабан с конусообразной крышицей, увенчанной крестом, да пять-шесть изб, мало отличающихся от тех двух, какие видел Глеб у Андозера, вот и все сельцо. Среди изб составляла исключение изба кузнеца Леонтия, солидный пятистенок на подклети. Рядом с жилым домом стояли кузница и еще какие-то сараи.
В кузнице Глеб увидел всякие изделия: лопаты, скобы, сошники, наконечники к рогатинам, чтобы ходить на медведя.
- Тружусь на всю волость, - ответил Леонтий, когда Глеб похвалил его изделия.
- Один трудишься аль есть помощники?
- Как можно без помощников? Старший сынок неплохо мое ремесло усвоил. Надежный помощник. Заменит меня, когда стану немощным и уйду на покой. Помаленьку приобщаю к делу и второго.
- А откуда руду берешь?
- Вот из этого болота.
- А белозерские кузнецы приезжали к вам за рудой?
- Когда-то давно приезжали. Только не к нам, а к истокам Андоги.
- Среди этих приезжавших и я был. Было дело, - вмешался в разговор Вукол.
- Расскажи, Леонтий, как ты плавишь руду, - попросил Глеб.
- Как обычно плавят: в печи. С помощью мехов подымаю жару. Подбрасываю угли от березовых поленьев.
- Не хотел бы ты заняться моей затеей, - начал Глеб. - Прикажу поставить тебе большую плавильную печь. Добывай болотную руду и выплавляй из нее железо не токмо для себя, но и для белозерцев, тех, кто нуждается в железе. К тебе будут приезжать за металлом. Для них прямой смысл везти к тебе не руду, а выплавленное железо. Сколько руда дает отходов?
- Не взвешивал. Наверное, больше половины.
- Вот видишь. Какой смысл везти в город то, что пойдет в отходы? Что ты на это скажешь?
- Так ведь… Сразу и не знаю.
- А ты подумай.
- Вот и думаю: чтобы снабдить всех белозерских кузнецов железом, потребны многие руки. Одних моих маловато.
- Ты прав, Леонтий. Одних твоих сил, даже если тебе помогут сыновья, не хватит. Найду для тебя выход.
- Какой выход, княже?
- С началом плавания по рекам пошлю своего человека в Орду выкупать полонян. Двух-трех велю поселить на вашем Воскресенском погосте. Пусть они добывают для тебя болотную руду, а ты с сыновьями выплавляй из руды железо. Вот и пригодится тебе твоя плавильная печь.
- Захотят ли эти бывшие полоняне копаться в болоте? Может, их больше тянет хлеб выращивать, скотинку разводить?
- Ничего, потрудятся там, куда мы их поставим. А хлеб выращивать и скотину разводить никто не возбраняет.
- На все твоя воля, княже, - сказал покорно Леонтий.
- На том и порешили, - закончил Глеб. Заночевали в избе кузнеца. У него была сооружена печь с лежанкой и дымоходом, поэтому в жилище было чисто, никакой копоти. Прежде чем пуститься в обратный путь, Глеб, зайдя в кузницу, с интересом стал разглядывать куски руды: шершавые, как будто их нарочно сотворили, перемешав воедино разные вещества. Здесь был и песок, и глина, и какая-то металлоподобная масса, пересыпанная густой ржавчиной, и какие-то блестки.
По возвращении в Белоозеро Глеба Васильковича поджидала неожиданность. Новый золотоордынский властитель Менгу Темир вызывал белозерского князя в Сарай-Берке. Какова была цель вызова - можно было только гадать. Обо всем этом сообщил гонец, человек баскака Файзуллы.
- Когда я должен выехать? Когда вскроются реки и пройдет ледоход или немедленно? - спросил у ордынца Глеб.
Тот ответил неопределенно:
- Об этом мне ничего не сказали. Может быть, Файзулла лучше знает.
Вызов в Орду не вызвал у князя Глеба никаких опасений: не впервые. Прошлая поездка завершилась вполне благополучно. Глеб Василькович был обласкан ханом, вернулся из поездки с женой, ханской дочерью. Хотя не для всех князей поездки в Орду заканчивались столь благополучно: если чем-либо не угодил хану, показал строптивость, непокладистость, возвратиться князь в свой удел мог в гробу, претерпев мученическую смерть. Такая судьба постигла черниговского князя Михаила Всеволодовича, Глебова деда. И это был далеко не единичный случай. Ханы расправлялись с непокорными князьями в назидание другим.
Среди князей даже сложилась традиция. Если кто-либо из них по доброй воле или вынужденно отправлялся в Орду, то оставлял завещание на случай, если ему не суждено будет возвратиться в свой удел живым. Он назначал наследника из числа своих сыновей, а если наследник был еще малолеткой, указывал опекуна.
Сперва Глеб Василькович подумал, что ему-то, ханскому родственнику, ничто грозить не может. К чему писать завещание? Но какой-то червь сомнения точил его: а вдруг случится непоправимое. Ханская воля непредсказуема. И каков норов Менгу Темира? На эти вопросы не было ответа. И Глеб решил на всякий непредвиденный случай составить документ. Белозерский удел он завещал сыну Михаилу Глебовичу, а опекунство во время его малолетства вручал княгине-матери Феодоре с надеждой на то, что ханская дочь не встретит помех со стороны ордынских властей.
Попрощавшись с семьей и прихватив десяток дружинников во главе с десятником Сысоем, Глеб Василькович отправился санным путем в Ростов. Баскак Файзулла сообщил, что получил извещение от главного баскака из Владимира: хан Золотой Орды Менгу Темир вызывает к себе белозерского князя Глеба.
- Когда я должен выехать? - спросил Глеб.
- Сроки не назывались. Полагаю - немедленно. А впрочем…
Файзулла что-то прикинул в уме:
- Когда ехать, я скажу тебе через несколько дней. Может, поедем вместе.
Несколько дней Глеб провел в ожидании, общаясь с братом. Борис не был зван в Орду и чувствовал себя спокойно. Он не мог высказать никаких предположений насчет причины вызова Глеба.
- Припомни, Глебушка, не натворил ли ты чего-нибудь неугодное хану? - спрашивал Борис брата.
- Да вроде ничего не было, - раздумчиво отвечал Глеб. Через неделю баскак Файзулла отыскал Глеба.
- Поедем вместе. Я везу собранную для хана дань: мне нужна надежная охрана. Можешь выставить человек тридцать дружинников?
- Могу, конечно.
Глеб подумал, что тридцать воинов составляет ровно половину всего белозерского воинства. Оборона его стольного города будет серьезно ослаблена, если новгородские ушкуйники снова появятся на реке Суде или где-нибудь еще. Слава Богу, до Белоозера они еще не добрались.
