Октавиан Стампас - Древо Жизора
— Ты весьма доблестно срубил жизорский вяз, — сказал он, — и по праву должен владеть Жизором. Тем более, что мне никогда не нравилось это место.
В марте ветры на море стали стихать, погода установилась вполне благоприятная для плавания, и вскоре Филипп на небольшой флотилии, закупленной в Генуе, отплыл из Мессины. Спустя две недели, в Страстную среду, Ричард посадил на огромный дромон свою милую невесту Беранжеру и сестру Иоанну, а с ними вместе большое множество рыцарей и отправил тяжелое судно на восток. Глядя, как оно удаляется в морской лазури, он весело пообедал и только тогда сам погрузился на легкий и быстрый энек в компании с тамплиерами и летописцами. Элеонора провожала его до самого трапа корабля.
— Прощай, сынок, — сказала она печально, глядя своими выцветшими зелеными глазами в его сверкающие двумя изумрудами очи. — Чует мое сердце, не увидимся мы больше на этом свете. Плыви и завоюй Святую Землю, ты рожден для этого, а мне суждено вернуться к могиле твоего отца в Фонтевро.
Ричард вдохнул полной грудью и взошел на палубу энека. Оглянувшись еще раз на завоеванную им Мессину, он увидел плачущую Элеонору, огромную толпу рыцарей, готовящихся тоже погрузиться на корабли, и тут взгляд его укололся о две черные точки. Будто капля желчи упала в чашу с великолепным игристым вином — из толпы на Ричарда смотрели полные ненависти глаза жизорского сеньора.
Король поспешил отвести взгляд, посмотрел на парус, на солнце, на веселые облака, на шаловливые, но не буйные, волны и постарался забыть о присутствии этого черного человека в мире, полном ликующих надежд и свежего ветра.
Дождавшись, когда весь огромный флот Ричарда Львиное Сердце покинул Мессину, навигатор Жан де Жизор сам погрузился на большую генуэзскую галеру, плывущую в Сен-Жан-д'Акр с множеством товаров для осаждающих эту важную прибрежную крепость крестоносцев. Не желая отказывать себе в удобствах и дабы показать, что он весьма важная персона, навигатор раскошелился и заплатил целых одиннадцать марок серебром за самую дорогую placa coopertanote 14 между грот-мачтой и кормой.
Плаванье несколько затянулось — поначалу вдруг исчез ветер и целый день пришлось стоять в открытом море без движения, затем вновь паруса надулись, но у берегов Крита началась сильная буря, отшвырнувшая галеру чуть ли не к самой Александрии, и лишь в начале третьей недели плавания вдалеке показались долгожданные очертания холмов Леванта. Пройдя вдоль побережья Святой Земли, корабль наконец причалил к пристани Сен-Жан-д'Акра. Сердце навигатора преисполнилось черной радости — на приколе стояли какие угодно суда, включая эскадру Филиппа-Августа, но не было кораблей Ричарда. Сплетать интриги против него в его отсутствие было куда сподручнее, и едва сойдя на берег и устроившись в лагере осаждающих, навигатор взялся за дело. Он добился аудиенции у Филиппа и наговорил ему много неприятного о Ричарде, который, якобы, как только Филипп отплыл из Мессины, принялся хулить его всячески в кругу своих рыцарей, издевательски отзываясь о рыцарских и монаршьих достоинствах короля Франции. Филипп выслушал навигатора и без тени сомнения воспринял всю клевету, вознесенную на Ричарда этим длинноносым человеком с тяжелым взглядом и козлиной бородкой, наполовину состоящей из седых волос. Филипп и впрямь завидовал Ричарду, ревнуя его и к прекрасной Беранжере, и к славе, и к жизнерадостности. Тамплиер Жан де Жизор своей клеветой только потешил и подпитал эту зависть и ревность, и теперь можно было рассчитывать, что здесь, под стенами Сен-Жан-д'Акра, тлеющая ссора между Филиппом и Ричардом вспыхнет с новой силой.
Затем навигатор познакомился и подружился с гохмейстером тевтонского ордена Германом Зальца, тяжело переживавшим гибель Фридриха Барбароссы и мечтавшим, чтобы именно тевтонцы стали главной силой нового завоевания Святой Земли. Посему он тоже весьма ревниво относился к славе Ричарда Львиное Сердце и рад был услышать от Жана де Жизора множество весьма нелестных высказываний в адрес молодого английского короля. Навигатор поведал гохмейстеру, что Ричард болен неизлечимой болезнью, посланной ему в наказание за то, что он слишком увлекается противоестественными сношениями.
— Ах вот что?! — вскидывал брови Герман Зальца. — Но я слышал что король Рихарт Лёвенгерцnote 15 только что женился на принцессе Наварской и очень любит ее. Разве это не так?
— О, это только для отвода глаз, мессир, только для ширмы, — доверительным тоном увещевал навигатор. — А вы знаете о вражде, которая вспыхнула между Ричардом и королем Филиппом? Так вот, причиной этой вражды стало то, что Ричард завел себе нового любовника, коннетабля тамплиеров Робера де Шомона. Филипп, с которым у Ричарда была давняя любовная связь, приревновал. Мужеложцы, говорят, куда более ревнивы, чем обычные люди. Полагаю, что здесь, под стенами этой величественной крепости, Филипп и Ричард будут думать не о том, как свалить Саладина, а о том, как побольнее ранить друг друга.
— О das Jungste Gericht!note 16 — сокрушался немец. — Видать, и впрямь, скоро наступит светопреставление, если уж такие христианские монархи позволяют себе то, за что Господь покарал Содом и Гоморру?
Наконец, навигатор Жан встретился с только что прибывшим из Триполи новым великим магистром ордена тамплиеров. Бесславный Жерар де Ридфор скончался в конце прошлого года от укуса кобры, и вместо него верховный капитул выбрал Робера де Сабле, которого Жан, покидая три с половиной года назад Святую Землю, знал еще комтуром. Теперь этот выскочка, которому еще не было и сорока лет, был преисполнен важности и чванливости, но навигатор быстро взял его в оборот и в течение трех-четырех дней, полностью подчинил своей воле и власти, хотя де Сабле оказался не столь глуп и безволен, как его предшественник на высшей ступени ордена. Он долго выслушивал рассказы навигатора о тамплиерах Креста и Розы, задавал множество вопросов, и Жан де Жизор многословно и весьма запутанно объяснял ему необходимость существования своего рода ордена внутри ордена. Он настолько умело запутал мозги великого магистра, что де Сабле в конце концов зевнул, махнул рукой и сказал:
— Ну, я вижу, вы делаете массу полезного, сенешаль Жан. Я рад, что Орлеанская община и сам папа поддержали ваше начинание. А теперь расскажите мне о Ричарде, коль уж вы провели зиму в Мессине. Правда ли, что он безнадежно болен?
— Правда, мессир, — внутренне ликуя, отвечал навигатор. — Дни его сочтены. Та же самая лихорадка, что погубила его братьев, с каждым днем приближает к могильной яме и великого Ричарда. И все потому, что он слишком невоздержан в чувственных удовольствиях. Всякая женщина, которая ему только понравится, тут же попадает к нему в постель, к тому же он увлекается противоестественными связями, возможно, желая тем самым уподобиться Юлию Цезарю, о котором в Риме говорили, что он муж всех жен и жена всех мужей. Но при Цезаре люди еще не ведали строгих и прекрасных законов христианства. Теперь же такое поведение монарха может заслуживать только укоризны.
— Кто же у него в любовниках? — поинтересовался де Сабле.
— Да кого только не было среди его фаворитов, включая, как вы, должно быть, знаете, самого короля Франции.
— Да, я, кажется, слышал, что они иногда спят вместе, но думал: « Мало ли…» Так значит?…
— Именно, мессир. А теперь он влюбился в некоего Амбруаза, который, якобы для того постоянно находится подле Ричарда, что пишет его биографию, но я-то доподлинно знаю, какая там биография пишется. Вот увидите, что здесь Ричард будет только пыль всем в глаза пускать. У меня есть твердое подозрение, что он не для того ищет встречи с Саладином, чтобы сразиться.
— Даже так? Скажите-ка! Ни за что бы не подумал.
Ричардова флотилия все никак не появлялась и не появлялась, и в лагере осаждающих Аккру росло раздражение против короля Англии. В Палестине наступало время нестерпимой жары, уже в начале мая к полудню начинался зной. В планы крестоносцев входило взять Сен-Жан-д'Акр не позднее июня, чтобы скорее двигаться к Иерусалиму и осадить его хотя бы в конце августа. Задержка войск Ричарда разрушала эти надежды. В середине мая от него пришло известие — из Кипра приплыло небольшое суденышко с тридцатью рыцарями-бретонцами, привезшими письмо. Вот что писал Ричард Львиное Сердце:
«Достославное и достопочтенное Христово воинство! Король Англии, граф Пуатевинский и герцог Аквитанский Ричард Плантагенет приветствует вас и молит Господа да ниспошлет он вам удачу и успех! Увы, сам я вынужден задержаться на Кипре по той простой причине, что неожиданная буря прибила мой флот к берегам этого острова. Я намеревался только переждать здесь ненастье, но вскоре выяснилось, что монарх кипрский, именуемый деспотом, находится в сговоре с самим Саладином, и едва только мы оказались в его владениях, как он принялся нам чинить всякого рода напасти, гораздо более пакостные, нежели те, что мы претерпели в Мессине. Сей тиран хуже Ганелона и Иуды, и говорят, что в знак вечной дружбы он и Саладин пили кровь друг друга, подмешанную в вино. Множество пилигримов, проезжающих в Святую Землю мимо Кипра, оказались в плену у этого христопродавца, принявшего веру Магомета. С них тут снимают заживо кожу, требуя, чтоб и они отступились от веры в Спасителя. При этом император Византии Исаак Комнин никоим образом не стремится обуздать своего вассала и на все его бесчинства закрывает глаза. Когда я потребовал от гнусного деспота, чтобы он немедленно освободил всех терзаемых им христиан, он нагло ответил мне: „С какой стати вы тут раскомандовались, сир? Освободить эту шваль? Да как бы не так, сир!“ Такой наглости я не мог стерпеть, отдал приказ своим воинам готовиться к бою и начал войну. Должно быть, вам теперь понятно, что даже если мне предложат половину золота Росу, я не оставлю Кипр до тех пор, покуда не завоюю его и не свергну власть проклятого изменника и предателя. Действия наши тут покамест развиваются успешно, и я присылаю вам часть моих трофеев, захваченных после взятия двух крепостей. Когда мне удастся захватить Никосию и Фамагусту, я обещаю привезти вам множество золота, ценных вещей и провизии. Остаюсь ваш верный слуга и милосердный господин — Ричард».
