Кирстен Сивер - Сага о Гудрид
Небо заволокло тучами, и на восточную сторону фьорда упала тень, играя в прятки с заснеженными горными вершинами, окаймляющими широкую долину фьорда. Повсюду стояли березовые рощи, то там, то сям краснели рябины. Это была тихая, плодородная земля.
Карлсефни спустил трап, и Гудрид поставила Снорри на тюк, чтобы он смог увидеть всадников, скачущих вдоль берега. Конская сбруя и оружие поблескивали в косых лучах солнца. После долгого пребывания в море Гудрид была переполнена новыми впечатлениями.
И пока Карлсефни бросал якорь, к «Рассекащему волны» подплыла разноцветная шестивесельная лодка, и крепко сбитый, седеющий воин выкрикнул имя Карлсефни.
– Оттар сын Вемунда! – ответил ему Карлсефни. – Теперь я вижу, что оказался дома. Гудрид, это надсмотрщик на Рябиновом Хуторе, который научил меня всему, что я теперь умею. И все равно мне с ним не сравниться.
Оттар снял с себя мягкую фетровую шапку, приветствуя гостей, но суровое выражение его лица не смягчилось, когда он услышал похвалы Карлсефни.
– Что с тобой? – спросил Карлсефни. – Уж не болен ли ты? Или у тебя плохие вести о моей матери и нашей усадьбе?
– Спасибо тебе, Торфинн, я здоров, и на Рябиновом Хуторе ничего не изменилось. Торунн дочь Торбранда выслала меня вперед, чтобы поприветствовать тебя и спросить, не может ли она поговорить с тобой наедине.
– Вот как? Ну что же, поговорим! – беспечно ответил Карлсефни. – Но сперва ей следует познакомиться с Гудрид и нашим сыном. Ты готова, Гудрид? Эйндриди, спусти в лодку седло Гудрид, и еще уздечку с бубенчиками, которую мне подарил король Олав.
На берегу их поджидали кони с лоснящимися боками, и Карлсефни выбрал для Гудрид гнедую кобылку и самолично оседлал ее, а потом уже отошел к своему жеребцу. Карлсефни был так весел и счастлив, что Гудрид на некоторое время и думать забыла о странной просьбе его матери. Надсмотрщик Оттар помог ей сесть на кобылу, и она улыбнулась ему, запахивая плащ.
– Спасибо тебе за прием, Оттар! Никогда не встречала более радушного гостеприимства.
– Будем надеяться, что так будет продолжаться и дальше, – ответив он и протянул ей вожжи.
Карлсефни поехал впереди, посадив Снорри в свое седло. Из домов выходили люди, махая прибывшим и выкрикивая приветствия, и Гудрид махала им в ответ. По обе стороны дороги пасся тучный скот, а через некоторое время до них донесся такой вкусный запах вареного мяса, что у Гудрид слюнки потекли при одной только мысли о горячей еде. Ее свекровь, конечно же, знала об их приезде, и потому она позаботилась о достойной встрече своего единственного сына.
Когда они въехали на двор Рябинового Хутора, на пороге их ждала высокая, седая женщина, одетая в черное. На ней была украшенная каменьями цепь, на которой висели нож и швейные принадлежности. Она стояла, держась прямо, спокойно, словно стройная мачта. Карлсефни опустил Снорри на землю и отдал поводья слуге. Затем он повернулся к Гудрид и помог ей сойти на землю столь учтиво, словно она была сама королевская дочь. Он подвел жену и ребенка к старой женщине, обнял и поцеловал ее. Оба они были почти одного роста.
– Мама, это моя жена, Гудрид дочь Торбьёрна, и наш сын Снорри.
– Подумать только. И где ты нашел их? – спросила Торунн ледяным тоном, прикоснувшись губами к щеке своего сына.
Гудрид сделала шаг назад, словно Торунн ударила ее, но Карлсефни крепко держал ее за руку, не выпуская также и Снорри.
– Подойди поцелуй бабушку, Снорри.
Снорри послушно вышел вперед и чмокнул ее в морщинистую щеку. А потом показал загорелой ручкой на роскошную цепь Торунн и серьезно сказал:
– Бабушка, за такую цепь ты можешь купить себе в Нидаросе сколько угодно котят.
Уголки рта у Торунн дрогнули, и она подозвала к себе толстую молодую служанку.
– Если ты любишь котят, Снорри, Ауд Толстушка поведет тебя на склад шерсти и покажет, сколько у нас их там.
Снорри охотно ушел вместе с Ауд, и за ними побежали другие дети. А Карлсефни сказал:
– Нам есть что рассказать друг другу, мама. Во всяком случае, ты получила от меня известие о том, что я женился в Братталиде, в Гренландии, на Гудрид?
– Я слышала, что мой сын женился на женщине из рода рабов, у которой нет ни имени, ни богатства. Это она и есть?
Глаза Карлсефни сузились, и он еще крепче сжал руку Гудрид, но голос его звучал по-прежнему спокойно, когда он ответил:
– Гудрид родила мне Снорри и ждет еще ребенка. И я счастлив со своей женой. Гудрид обладает всеми качествами для того, чтобы стать хозяйкой в моей усадьбе.
К Гудрид вернулось мужество, и она посмотрела прямо в глаза Торунн и тихо, но твердо проговорила:
– Если нам и дальше будет сопутствовать удача, то ты еще долго будешь оставаться хозяйкой в доме. А я буду помогать тебе.
– Вот как, – усмехнулась Торунн и посмотрела поверх головы Гудрид. – У нас не принято заставлять своих гостей работать.
На пиру у Торунн, устроенном в честь гостей, было все, что Гудрид уже успела попробовать в Норвегии, но обильное угощение застревало у нее в горле. Она сидела на почетном месте, рядом с Карлсефни, а слева от своего сына восседала Торунн. Гудрид охватывала то злость, то презрение к своей новой свекрови. Карлсефни рассказывал об их путешествиях, а ей хотелось больше всего плакать, свернуться клубочком на постели и уснуть, уснуть…
Как ни странно, желание Гудрид исполнилось, и на следующее утро ее никто не разбудил. Проснувшись в полутемной спальне, она начала припоминать, где она находится, силясь угадать, который час. Место Карлсефни было пустым, и в доме не было слышно ни звука: будто бы слуги с утра не хлопотали по хозяйству, разжигая очаг и ставя варить на огонь котелки с кашей. Гудрид перевесила ноги через кровать, как вдруг до нее донесся сухой голос Торунн. Свекровь была в соседней комнате, через стенку:
– Итак, ты хочешь сказать, Торфинн, что ты, потомок королевы Ауд Мудрой, взял себе в жены женщину, в роду которой был раб Ауд, которого она привезла с собой в Исландию? И это ты, который мог бы жениться на любой дочери исландского богача! А когда я думаю о тех дворах, которые были отданы в приданое за те годы, что ты отсутствовал дома, у меня просто руки опускаются.
Карлсефни спокойно отвечал ей:
– По линии матери Гудрид состоит в родстве с самыми знатными родами в Исландии и Гренландии. И потом, говорили, что раб Вивиль родился в Англии, и там он был высокого происхождения. А его потомки оставили после себя добрую память. Когда мы были в Норвегии, многие люди еще помнили отца Гудрид. Да и твои братья считают, что он был достойным человеком.
– Я никогда не прислушиваюсь к тому, что говорят мои братья, – коротко ответила Торунн. – Могу биться об заклад, что Торлейв Кимби по-прежнему глупец, а Снорри никогда уже не разбогатеет.
– Сын Снорри Годи женат на двоюродной сестре Гудрид. Ты считаешь, что Снорри Годи тоже глупец? К тому же тебе следует знать, что приданое Гудрид состояло из двух отличных дворов и денег за морской корабль.
– И где теперь эти дворы? Тебе-то что за польза от них?
– Мы продали владения Гудрид Лейву сыну Эрика, прежде чем уехать из Гренландии. И многие богатства на борту «Рассекающего волны» принадлежат именно ей. Мы вместе решаем, как использовать их.
Пока двое разговаривали, Гудрид поспешно оделась и вбежала к ним в комнату, побледнев от волнения. Но голос ее звучал твердо, когда, она произнесла:
– Я не знала, что у тебя так много вопросов, Торунн. И тебе следовало бы задать их мне.
Торунн выпрямилась и поднялась со своего места.
– Я хочу знать то, что мне положено.
Карлсефни подождал, пока за его матерью закрылась дверь, и повернулся к Гудрид. Вид у него был раздраженный и усталый.
– Я пошлю Эйндриди в Хов, чтобы узнать, не сможет ли Халльдор пригласить к себе Торунн. Он ведь мой должник с тех пор, как я встал на его сторону, когда он требовал у братьев своей жены ее долю наследства, и мать моя всегда ладила и с ним, и с Тордис.
– Впервые в жизни я встречаю такую недоброжелательность, – медленно проговорила Гудрид. – Нескладно начинается наша жизнь в твоем доме.
– Мать всегда была такой, – ответил Карлсефни. – Дело не в тебе или ком-то другом. Мне просто не хочется ссор в моем доме: только этого мне теперь и недоставало. Много времени будет занимать торговля товаром, который мы привезли из Норвегии, и к тому же на Рябиновом Хуторе есть к чему приложить руки. А когда сама Торунн поймет, что нам нечего делить, она вернется, и ты будешь вести хозяйство самостоятельно: слуги у тебя здесь будут хорошие.
Все произошло так, как хотел Карлсефни. Он предложил матери погостить у родичей таким образом, словно это была ее идея, и она отправилась в Хов верхом, со слугами и подарками. А Гудрид наблюдала, как удаляется маленькая свита, спускаясь по берегу вниз, к первому броду, и испытывала не столько облегчение, сколько печаль.
