Кейт Аткинсон - Боги среди людей
— Вы чрезвычайно изобретательны, дорогая моя, — у вас же прямо натуральное хозяйство, — обратился к Сильви адвокат, осушив крошечную рюмочку и с надеждой оглядываясь в поисках графина.
— Надо бы учредить медаль для женщин, отличившихся на домашнем фронте, — ворчливо проговорила жена советника. — За нашу изобретательность, если не за все страдания, которые выпадают на нашу долю.
Эта ремарка спровоцировала брюзжание престарелой вдовы («Страдания! Это вы мне рассказываете?»)
Тедди, обливаясь по́том, терял терпение.
— Прошу меня извинить, — сказал он, опуская на стол свой бокал с пивом.
— Все нормально, дружище? — спросил Кит, когда Тедди протискивался мимо него.
— На свежий воздух, — бросил Тедди.
— Покурить вышел, — донесся до него миролюбивый голос Кита.
Тедди свистнул собаку, которая во дворе присматривалась к несушкам, надежно защищенным проволочной сеткой. Приученная к дисциплине, Фортуна побежала по переулку вслед за хозяином.
Проскользнув под калиткой, собака оказалась на пастбище и в недоумении замерла при виде коров.
— Коровы, — пояснил Тедди и добавил: — Они тебя не тронут.
Но Фортуна уже зашлась истошным лаем от испуга и задиристости. Такая смесь встревожила обычно невозмутимых коров, и Тедди поспешил увести своего питомца от греха подальше.
Гамбург действительно был «крупной победой», размышлял он. Погодные условия над Северным морем им благоприятствовали, а немцы стали глушить не ту волну, поэтому штурманы уверенно фиксировали цель по системам радионавигации. («Давай поговорим о чем-нибудь более интересном, чем техника бомбометания».)
После долгого перелета в безликой тьме над Северным морем они с облегчением увидели маршрутные маркеры, оставленные самолетами наведения: золотистыми огненными каплями они грациозно стекали к земле, образуя своего рода крокетную калитку и направляя в нее бомбардировщики. На инструктаже подчеркивалось, что самолеты должны идти плотным строем не только для более успешного бомбометания, но и для того, чтобы «Облако», использовавшееся у них впервые, обеспечивало максимальную защиту. К этому таинственному «Облаку» многие вначале отнеслись скептически, но на инструктаже им внушили, что спецы создали по меньшей мере святой Грааль, и во время боевого вылета экипажи оценили эту штуку по достоинству. Облако дипольных противолокационных отражателей стало их новым секретным оружием.
Некоторые самолеты уже были оборудованы специальным люком в нижней части фюзеляжа, но у большинства, в том числе и у Q-«кубика», использовался люк, через который сбрасывались осветительные бомбы. Работка та еще, и Тедди отправил негодующего Кита в нижнюю часть промерзшего фюзеляжа, где тот, еле поворачиваясь со своим портативным кислородным баллоном, фонариком и секундомером, должен был каждые шестьдесят секунд сгибаться в три погибели, чтобы снимать круглую резинку с неудобных упаковок и выпускать наружу ленты. Но какая же это красотища — длинные серебристые полосы, которые, падая на землю, ослепляли немецкие радиолокационные установки, не давая тем навести истребители ПВО на пролетающие бомбардировщики. Прожекторы бесцельно расчерчивали небо, а голубые указательные лучи застывали в беспомощном ожидании. Немецкие зенитные орудия, как шутихи, палили вслепую куда попало. До цели получалось добраться без серьезных повреждений.
Добраться — и обрушить на нее — две тысячи триста тонн бомб и свыше трехсот пятидесяти тысяч зажигательных боеприпасов за час. Мировой рекорд. Первые указатели цели — спускающиеся на парашютах осветительные бомбы — поливали сверху землю красно-золотыми фонтанами, за которыми следовали ярко-зеленые, так что эффект получался как от праздничных фейерверков, каскадами сыплющихся с черного неба. К цветным огням примешивались быстрые вспышки бризантных снарядов и более крупные, будто замедленные, вспышки фугасов весом в тонну, а кроме того, повсюду мелькали белые огоньки — это с неба на город сыпались тысячи и тысячи зажигательных бомб.
По плану тяжелые бомбы должны были поражать открытые сооружения, снося с них кровлю, чтобы зажигалки попадали внутрь и превращали здания в столбы пламени. Задача бомбардировщиков в том и заключалась, чтобы уничтожать огнем все, что внизу. Город под ними был сухим как солома, влажности никакой, идеальные условия для того, чтобы показать Гитлеру (и британскому правительству), на что способно бомбардировочное командование.
Q-«кубик» шел во второй волне, следом за машинами наведения и «ланкастерами», которые уже осветили ему цель.
Это было похоже на Рождество: всполохи и вспышки в небе. Повсюду алые костры — правда, очень скоро их затянуло темным покровом дыма. В разгар этого пиротехнического представления заговорил Кит: «Левее, вправо, чуток правее…» — и Тедди наконец услышал: «Приступить к бомбометанию», а потом они повернули домой; им на смену к цели беспрепятственно шли следующие четыре волны бомбардировщиков.
Следующей ночью экипажу предстоял вылет на Эссен, еще один полномасштабный рейд, а потом — долгожданный отдых длиной в целые сутки: им на смену шли американцы, которые готовились к двум дневным рейдам на Гамбург для довершения начатого. Тедди мог только посочувствовать американским летчикам: идти плотным строем при свете дня означало подставляться под немецкие системы ПВО. Примерно за месяц до этого Q-«кубик» совершил вынужденную посадку на американской военно-воздушной базе в Шипдхаме; экипаж встретили там как родных. До того раза им не приходилось напрямую сталкиваться с американскими союзниками, а потому было особенно приятно, что в той эскадрилье ребята оказались, по словам джорди Томми, «совсем как мы». Естественно, обмундирование еще не износилось, позолота не потускнела, хотя до этого оставалось недолго. А уж паек там не шел ни в какое сравнение с привычным, и к себе на базу Q-«кубик» доставил плитки шоколада, пачки сигарет, компоты и сердечный привет от союзников.
Погода во время их посадки выдалась как по заказу; парни отдыхали на воздухе в шезлонгах или резались в карты. Кто-то организовал на соседнем поле игру в крикет, но многие просто отсыпались, обессиленные войной. Тедди с Китом долго и неторопливо катались на велосипедах с парой «вспомогашек», а Фортуна неслась рядом. Когда собака утомилась, одна из девушек посадила ее к себе в корзину, и зверь возвышался перед рулем, как гордый кормчий, — только уши развевались по ветру. «Прямо как за штурвалом», — сказала наземница Эдит, такая невезучая, что можно было только посочувствовать. Последние трое летчиков, с которыми она встречалась, не вернулись с боевых заданий, и теперь все обходили ее стороной. У Тедди пару раз мелькала мрачная мысль с ней переспать и посмотреть, чем это для него обернется. Еще не поздно, сказал он себе. Она к нему тянулась, как, впрочем, и все наземницы.
Они перекусили сэндвичами с рыбным паштетом и напились родниковой воды, как будто Третьего рейха не было в помине, а кругом простирались милые сердцу зеленой Англии луга.
Он взглянул на часы. Ровно три. Надо думать, в Лисьей Поляне уже отобедали без него. Во всяком случае, он на это надеялся. Ему казалось, что Кита он оставил на растерзание очень давно.
Они пересекли луг в пышном летнем убранстве из льна и шпорника, лютиков, маков, алого лихниса и ромашки, а потом двинулись вдоль одного из пшеничных полей, примыкавших к фермерскому дому. Пшеница переливалась, волнуемая ветром. Раньше он часто работал на этих полях во время уборки урожая, прерываясь только для того, чтобы под горячим солнцем пообедать пивом и сыром вместе с батраками. Трудно поверить, что жизнь когда-то была такой простой. Сейчас прошлое представало романтичной довоенной идиллией:
Вы, солнцем опаленные жнецы,Чьи шляпы из соломы как венцыГорят над лбами, мокрыми от пота!Сюда! Дневная кончена работа!Пусть каждый нимфу за руку возьметИ вступит с ней в веселый хоровод.{109}
Нет, рассуждал он, вряд ли тяжелый труд батраков оставлял место для пасторалей Шекспира; жатва — лишь очередная стадия земледельческого года, состоящего из нескончаемых, изнурительных работ.
Меж колосьев пшеницы то здесь, то там виднелись россыпи красных маков — пятна крови на золоте; он думал о других полях другой войны — войны его отца — и понимал, как мало воспоминаний о Хью он сохранил. Если бы только отец сидел сейчас в Лисьей Поляне и ждал его возвращения, потягивая пиво в саду или виски у себя в «роптальне».
Пес носился среди колосьев, и Тедди потерял его из виду, однако слышал его лай, оживленный, но не испуганный: должно быть, на собачьем пути встретился противник менее страшный, чем корова, — всего лишь кролик или мышь. Тедди свистнул, чтобы Фортуна понимала, в какой стороне сейчас хозяин.
