Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк
Последнее его наставление Луури было немногословно: выжить и дождаться, не забывая ничего из того, чему он ее учил. С Ольвином Горвинд беседовал значительно дольше, они просидели у костра всю ночь. Луури уснула у ног Учителя, но несколько раз просыпалась, то от голоса своего второго воспитателя – тот что-то с жаром объяснял или доказывал Горвинду, – то оттого, что они оба над чем-то смеялись. Потом Учитель изменил позу, и она, проснувшись, увидела, что он что-то рисует для Ольвина на земле веткой, а пару раз она услышала свое имя.
Днем все вместе вернулись в дом. Рангула было обрадовалась, но, узнав новости, вздохнула и отвернулась к очагу.
В день отправления Горвинда она устроила настоящее пиршество на прощанье, больше обычного хлопотала над ним, а утром, немного смущаясь, протянула небольшой узелок.
– Мой муж привез мне это из последнего похода, – сказала она. – Здесь немного золота, пусть оно послужит тебе.
Горвинд был тронут, он долго искренне благодарил ее за все доброе, что она сделала для него, а Рангула лишь вздыхала и прятала глаза. Луури тоже вздохнула и грустно понурилась. Что ей оставалось делать? Просто ждать. Только на этот раз – не до весны, а гораздо дольше.
* * *Время текло размеренно: осень – зима – весна… Ее сознание плыло по течению времени. Волчонок быстро вырос, все чаще убегал от нее в лес и скоро по праву стал называться Волком. Красивый здоровый зверь – он не боялся ни леса, ни людей. Иногда Волк прибегал поиграть или просто показаться, постоять и посмотреть на Луури. Он подходил очень близко. Тогда она садилась на землю и рассказывала ему, что ожидание Учителя все живет где-то глубоко на дне ее души. Он внимательно слушал, не отводя глаз, и, казалось, сочувствовал. Луури тоже быстро росла – Рангуле приходилось все чаще перешивать ее одежду. Ее волосы несколько раз отрастали ниже плеч, и она все так же безжалостно обрезала их. Но в последний раз Рангула возмутилась:
– Хватит, не годится тебе так уродовать себя, ты уже не маленький ребенок!
И Ольвин согласно покивал головой.
Не годится – так не годится. И она больше не стриглась, каштановые пряди лежали свободно.
Луури тщательно берегла все знания и воспоминания. Надо было выжить и дождаться, но она не теряла времени даром: помощь Рангуле становилась все более умелой, прогулки по лесу и к морю – все дальше, все дольше. Она нашла-таки в лесу те деревья-друзья, о которых ей говорил Учитель, – деревья ее силы. Теперь она часто наведывалась к ним, чтобы постоять, прислонившись к стволу – дыхание жизни дерева вливалось в нее, давало свежие ощущения и позволяло по-новому взглянуть на мир вокруг. Иногда она ночевала у такого дерева, свернувшись клубком на земле у самого ствола. Под одной сосной у нее было настоящее уютное гнездышко – углубление меж причудливо изогнутых у земли корней.
Деревья-враги пока были скрыты от нее, но она рассчитывала найти и их.
Ольвин не препятствовал ей отлучаться из дома надолго, но все же немного опасался за нее. Она ничего не спрашивала, когда уходила, – он ничего не говорил ей. Но вид у него был каждый раз недовольный. И еще она заметила, что он никогда не засыпал, не дождавшись ее, и, стараясь причинять ему как можно меньше беспокойства, решила возвращаться из леса в одно и то же время.
Во вторую зиму после ухода Горвинда Луури заметила кое-какие изменения в своем теле. По привычке отправилась было за разъяснениями к Ольвину, но интуиция подсказала ей, что эти вопросы следует задать Рангуле. И Рангула позаботилась о ней и все объяснила со свойственной ей тщательностью и вниманием. Луури было очень неспокойно, ночью она ежилась и раздраженно ворочалась, а когда наконец стала засыпать, вдруг наткнулась на нож Ольвина, лежащий между ними. Хотела убрать, но он не позволил, довольно грубо на нее прикрикнув. И она обиделась на него – первый раз в жизни.
А днем, чтобы развеять нахлынувшую грусть, решила заняться делом – поискать «те самые» деревья. Учитель объяснил в свое время, чем они опасны. Из его объяснений она поняла следующее: эти деревья не вызывают неприятных чувств, когда приближаешься к ним, не забирают твоего дыхания жизни («хотя, к слову сказать, есть и такие, но к ним ты и сама не подойдешь»). Наоборот, они манят тебя особой возможностью: увидеть мир, который вокруг тебя, как бы еще с одной стороны или со многих сторон одновременно. Двигаясь вокруг такого дерева, ты попадаешь в другой мир, и похожий, и не похожий на наш. «Говоришь, это прекрасно? А как ты узнаешь, насколько глубоко ты можешь туда зайти? И как вернешься обратно? Просто заглянуть? Бойся своего любопытства, девочка, не доверяй самой себе!»
Что ж, по крайней мере, можно попробовать узнать эти деревья, отличить их от других. Она бродила целый день, и все без толку. Очень не хотелось возвращаться домой. Причин было две: обида на Ольвина и недовольство собой.
Стемнело. Всходила огромная неспокойная Луна. В ледяном свете полнолуния деревья отбрасывали неприятные синие тени. Заинтересовавшись одной такой необычно лежащей на снегу тенью и рассматривая ее, она стала медленно топтаться возле «владельца» – старого дуба. Обходя вокруг ствола во второй раз, подняла глаза и вздрогнула: кажется, соседние деревья стоят уже не в прежнем порядке! Стоп! Она прижалась к стволу и посмотрела в другую сторону, вправо – нет, здесь все по-прежнему. Уф, показалось! Еще один взгляд влево – и шок! Теперь она ясно видела вторую Луну! Конечно, можно было списать все на огорчения, недомогание и на то, что от усталости у нее двоится в глазах. Но! Вторая-то Луна была на ущербе!!!
Ужас сковал ее тело. Время текло, а она все не могла оторваться от ствола. Он, казалось, не отпускал ее. Холод сковал ноги, потом живот и руки, спину ломило. Потом все тело охватило онеменье. Одно за другим гасли чувства. Лишь сознание продолжало четко и ясно различать и запоминать происходящее. Холодный воздух как-то сам по себе продолжал медленно втекать в легкие, сердце билось все медленнее, она слышала его усталые замирающие удары.
За деревьями мелькнули, потом приблизились изумрудные огоньки. Волки? Она уже не беспокоилась, все кончено. Лишь мысленно коротко обратилась к Учителю: «Прости… Я не дождалась тебя…» Огоньки, все кроме двух, пропали. Зверь подошел совсем близко, и она увидела – это ее Волк. Слабая надежда тронула сердце, но Волк, понюхав ее ноги, убежал. «Я засыпаю, – безразлично подумалось ей, – как тепло!»
Вдруг вдали замелькал свет факела: приближался человек. Вел его Волк, и она в первый раз услышала голос своего питомца – он негромко тревожно поскуливал. Тяжело дыша, глубоко проваливаясь в снег, к ней шел Ольвин. Почему он так взволнован? Луури было уже все равно, лишь бы ее больше не беспокоили.
Ольвин отбросил факел, сорвал с себя меховой плащ и обернул им Луури, оторвав от дуба. Потом подхватил на руки. Волк убежал. Ольвин возвращался домой, неся ее в охапке и прижимая к себе, как ребенка. «Девочка моя, глупый Зверек! Тебе почти удалось меня напугать» – его слова тяжелыми корабельными заклепками вколачивались в уши и где-то в голове отзывались болью! «Как хочется спать». Ударом ноги он распахнул дверь и прокричал сестре:
– Верни мне ее! Слышишь, верни ее!
Та оторопело замерла, но, видимо что-то сразу поняв, метнулась к Ольвину, осмотрела Луури:
– Грей воду, быстро!..
Пар, душистая теплая вода в деревянном большом корыте, запах горящих трав. «Зачем она меня так дергает? Почему они так волнуются?» Ее сознание начало путаться, вернулись страх и холод, да еще неприятные ощущения: жжение кожи, тошнота. «Ужасно спать хочу!»
– Не спи, нельзя!
Это Рангула. И Ольвину:
– Говори с ней.
– Это я виноват! Прости меня, Зверек!
– Много она тебя слушает.
– Ты ничего не понимаешь!
Он держал ее ладошку у своих губ и словами старался склеить ее рассыпающееся сознание:
– Не спи, мышонок, не уходи, будь здесь, я рядом!
Наконец разрешили уснуть. Утром Луури была еще слаба, и Ольвин сам принес ей горячего молока и даже напоил им, так как у нее тряслись руки. Рангула хотела сама позаботиться, но он не дал, и она стояла рядом и смотрела, хорошо ли у него получается.
* * *Позже Ольвин рассказал, как он ждал ее и уже начал сильно волноваться, а тут еще во дворе завыл волк. Рангула сказала:
– Неужели к нам повадились волки? Да откуда бы им тут взяться?
Но он сразу понял, что случилась беда:
– Нет, это Волк Луури, он зовет меня!
Теперь Ольвин доверял Волку, а ведь еще осенью чуть не убил его, когда тот пришел поиграть с Луури. Тогда, увидев рядом с девочкой зверя, он схватился за оружие, а она, смеясь и обхватив своего питомца за мохнатую шею, кричала:
– Это мой Волк, мой! Не трогай его!
Ольвин с облегчением опустил меч, а Луури подбежала к нему, обняла, а Волку сказала:
– Ольвин – мой друг, он заботится обо мне.
