Александр Антонов - Велиная княгиня. Анна Романовна
А время неумолимо совершало свой бег, и настал день, когда из Царьграда прилетели под парусами гонцы. Они принесли отрадную весть: император Василий и царь Константин отправили свою сестру в Корсунь, и она прибудет со дня на день. Но эта весть не обрадовала Владимира, он стал ещё более угрюмым. Страдания его усилились. Он даже не мог представить себе, как покажется на глаза Багрянородной царевне. Он подумывал о бегстве на Русь. Утешало только то, что не взял на душу лишнего греха, не преследовал блаженную Фениту, но посылал к ней Добрыню, чтобы испросить прощение за безрассудное посягательство.
Однако отец Фениты, митрополит Макарий, не пустил язычника даже на двор. Толмач же Добрыни успел поговорить с услужителем митрополита и узнал, что отец увез дочь из Корсуня и спрятал её в далеком монастыре. Но Добрыня не посыпал раны князя солью, сказал, что видел Фениту и она готова простить его, если он примет христианство. Воевода посетовал с улыбкой, когда стоял за спиной князя:
- Вельми жалею о том, что золото на усы Перуну пустили.
Племянника дядюшка не развеселил, но дал понять, что ему и впрямь пришло время повторить обряд своей бабки Ольги. Правда, Корсунь не Царьград, там было бы больше великолепия в крещении», - подумал Добрыня, но в сей миг увидел на морском окоеме множество белых парусов. Это приближались византийские суда, на одном из которых с жаждой приобрести новую отчизну прибывала царевна Анна. Добрыня подошел к князю вплотную, обнял его со спины и по-отечески сказал:
- Сын мой, князь-батюшка, укрепи свой дух. В гавань входят царские суда. Вели готовить почетную встречу.
- Иди, дядюшка, распоряжайся как хочешь, но помни твердо: меня ни для кого нет.
- Всё в руках Божьих, - ответил с хитрой улыбкой Добрыня и покинул княжеский покой.
Глава двадцать вторая. «УЗРЕЛ Я ИСТИННОГО БОГА»
Царские корабли - три больших дромона - появились на рейде Корсуня в полдень. Было тихо и знойно. Паруса обвисли, и суда шли на веслах. Встречать царевну Анну вышли все горожане. Было только Богу ведомо, как они узнали, что их царевна скоро станет женой язычника. В гавань пришли крестьяне из ближних к Корсуню селений, ремесленники и виноделы из посадов, чуть ли не вся Владимирова рать, которая заполонила прибрежные склоны и крепостные стены города.
Впереди, у самой воды, собрались воеводы, тысяцкие, сотские и все отроки и гридни старшей княжеской дружины. Здесь же отдельной группой стояли священнослужители Корсуня во главе с митрополитом Макарием. Возле него держались Анастас с Анастасией и старец Григорий.
Суда застыли неподалеку от берега, и все в гавани замерло в ожидании появления царевны. Но на судах не было никакого движения. Царевна Анна ждала, когда на её корабль поднимется тот, ради кого она страстно стремилась на Русь.
Но князь Владимир не вышел встречать царевну. Он по-прежнему стоял у окна своего покоя и молил Перуна освободить его от оранжево-голубой пелены. Теперь он думал, что было бы лучше, если бы, подняв руку на божественный знак, потерял её. Однако вспять не шагнешь, и оставалось лишь скорбеть о своей доле и казнить себя за безрассудство.
Русского князя ждали и горожане, но их терпение уже иссякло, и по многотысячной толпе, вначале как тихий ветерок, пошел говор, начал нарастать и разразился возгласами негодования. Тогда Добрыня позвал с собой старца Григория, митрополита Макария, воевод Косаря и Путяту и повел всех к стругу, чтобы доплыть на нем до кораблей. Воины сели на весла, и легкий струг вскоре пристал к борту большого дромона. В сей миг на его палубе показались византийские вельможи и священнослужители во главе с митрополитом Михаилом. Он увидел Макария, Анастаса и Григория и пригласил их подняться на корабль. Как только они поднялись, Михаил спросил Макария:
- Владыко, не вижу великого князя всея Руси. Зачем он пренебрег нами и не вышел встречать царевну?
Макарий ничего не ответил Михаилу и посмотрел на Анастаса. Тот повернулся к Григорию:
- Твое слово, святой отец.
- Скажи сам, мой брат, ничего не тая, как велит Всевышний.
Анастас понял отца Григория и ответил митрополиту без утайки:
- Князь Владимир болен. Он прогневал Всевышнего, и Господь покарал его. Великий князь пребывает в слепоте.
Строгое лицо митрополита Михаила, обрамленное черной бородой, стало суровым, черные глаза сверкнули гневом, и он сказал, как отрубил:
- Зачем Багрянородной царевне, дочери великого василевса Романа, слепой супруг, к тому же язычник и варвар, Богом наказанный?! Ноне же мы отправляемся в обратный путь.
Чуткий толмач, стоявший возле Добрыни, всё быстро перевел ему. Воевода гневно воскликнул:
- Хватит головы кружить! Никто из гавани никуда не уйдет, но княжеская рать пойдет на Царьград и накажет обманщиков, которые столько лет морочили голову великому князю! - Бросая эти дерзкие слова, Добрыня потребовал от митрополита Михаила: - Веди меня к царевне!
Михаил не дрогнул перед богатырем россов и не шелохнулся. Добрыня же решительно направился к каютам, и вооруженные воины, которые охраняли покои царевны, расступились перед ним.
И тут навстречу Добрыне вышла сама Анна. Воевода замер от неожиданности и, казалось, лишился языка. Молодая царевна была прекрасна. Черные локоны укрыли её плечи, кольцами легли на высокий и чистый лоб, большие темно-карие глаза излучали спокойствие и добро. Нос с маленькой горбинкой украшал благородные черты лица. На ней не было узорочья, лишь бриллиантовая нить переливалась на высокой груди.
- Добрыня-богатырь, я о тебе слышала, славный воин. - Анна повернулась к вышедшей следом Гликерии и спросила: - Не правда ли, это богатырь Добрыня?
- Так, ваша светлость, - ответила Гликерия.
- Что случилось с князем? Он не ранен? - обратилась Анна к Добрыне. - Веди меня к нему.
Добрыня наконец пришел в себя и сказал Анне:
- Дочь моя, позволь отнести тебя на струг.
Анна улыбнулась и кивнула головой. Добрыня посадил её на руку - она была для него словно пушинка - и бережно отнес на струг. Когда струг подошел к берегу, Добрыня вновь взял Анну на руки и, подойдя к открытой кибитке, посадил её на бобровую полость. Сам сел сел за возницу и тронул двух белоснежных кобылиц.
Они ехали медленно, потому как дорога впереди была запружена народом. Горожане восторженно приветствовали царевну до самого дворца Земарха. Кибитка остановилась возле красного крыльца. Добрыня снова посадил Анну на левую руку и понес во дворец. Поднявшись по ступенькам на второй этаж, он поставил Анну на ноги и распахнул двери в большой зал. Он знал, что Владимир стоял возле окна. Так оно и было.
- Князь-батюшка, - сказал Добрыня, - Багрянородная царевна Анна хочет видеть тебя. Она здесь. Она подошла к тебе!
Владимир повернулся к царевне, опустился на колени и, приложив руки к лицу, воскликнул:
- Умоляю, Анна, возвращайся в отчий дом! Зачем тебе слепой женолюбец?!
- Встань, великий князь Руси, - ответила Анна. - Ты искупил свою вину передо мной тем, что не разрушил Корсунь, родину моих предков, что мой народ не живет здесь в скорбном оскудении, но радуется и хвалит Всевышнего. Встань же, князь, открой лицо. Зачем же я тогда шла через море, если не увижу тебя?
- Но я тоже не вижу тебя и твоего лица. И не будем лелеять друг друга. Пусть наша встреча сойдет, как степное марево.
Князь встал, по-прежнему прикрывая лицо, одной рукой взялся за подоконник, сделал шаг вдоль стены и так, не отрываясь от неё, торопливо ушел во внутренние покои.
Анна подошла к окну, у которого стоял Владимир, положила руку на то место, которого только что коснулась рука Владимира.
- Я полюблю этого человека. Он не варвар, а лишь язычник.
За спиной Анны послышались голоса. Она повернулась и увидела священнослужителей с митрополитом Макарием впереди.
- Благословляю твое прибытие, дочь моя. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, - сказал Макарий и осенил Анну крестом. - Да пребудет твое пребывание на земле предков в благости и боголепии.
Анна приняла благословение, склонив голову, и сей же миг порывисто попросила:
- Владыко, внемли гласу рабы Божьей Анны, сотвори крещение раба Господня Владимира!
- Как можно, если он не проявил воли?! - возразил митрополит. - Ведомо мне, посылал он клятву небу креститься, как войдет в Корсунь. Он здесь. Но прошел уже месяц, а князь и не думает исполнить клятву. Он ищет отроковиц, чтобы потешиться над ними.
- Но, владыко, ты видел, что Всевышний уже наказал его за вольности, - заметила Анна. - Где же твое милосердие?
- Оно не иссякло. Князь прощен за то, что не искал смерти моей дочери Фениты, когда ослеп, - ответил митрополит.
Тогда Анна сказала тоном повелительницы:
