Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 1
Разорившим страну и армию Птолемею и Клеопатре ничего не оставалось, кроме как обратиться за помощью к Риму. На помощь Египту Сенат и Народ посылают знатного и храброго консула Гая Попиллия Лена.
Любая другая страна дала бы своему герою полноценную армию. Рим же выпроводил Лена в сопровождении лишь двенадцати ликторов и двух чиновников. Зато – поскольку это была иностранная миссия – ликторам дозволили носить красные туники. Так что нельзя сказать, что о Лене не позаботились.
Они сели на небольшой корабль и высадились в Александрии как раз в то время, когда Антиох Четвертый двигался вдоль Нила к величайшему городу из воздвигнутых египтянами за всю историю.
Облаченный в пурпурную тогу и в сопровождении дюжины разодетых ликторов, Гай Попиллий выступил из Александрии через ворота Солнца и пустился на восток. Был он уже немолод и шел неспешно. Походка его была так же спокойна, как и выражение лица. Поскольку только мужественные, отважные и знатные римляне строили хорошие дороги, вскоре ноги консула уже вязли в египетских песках. Был ли Гай Попиллий этим удручен? Нисколько! Он продолжал идти, пока у огромного ипподрома не увидел всадников Антиоха.
Антиох Сирийский вышел вперед, чтобы встретиться с Гаем Попиллием.
– У Рима нет дел в Египте! – грозно нахмурившись, заявил царь.
– У Сирии – тоже! – мило улыбаясь, отвечал Гай Попиллий.
– Возвращайся в Рим! – потребовал царь.
– Возвращайся в Сирию! – посоветовал Гай Попиллий.
Но ни один из них не сдвинулся ни на пядь.
– Ты оскорбляешь волю Сената и Народа Рима, – сказал Гай Попиллий, глядя царю в глаза, – мне приказано передать, чтобы ты возвращался в Сирию.
Царь долго смеялся.
– И как же ты собираешься заставить меня вернуться домой? – спросил он. – Где твоя армия?
– Мне не нужна армия, Антиох, – сказал Гай Попиллий. – Рим всегда был, есть и будет. Я – римлянин, я – Рим, я стою целой армии. Именем Рима говорю тебе: поворачивай домой.
– Нет, – сказал Антиох.
Тут Гай Попиллий сделал шаг вперед и мечом очертил песок вокруг ног Антиоха.
– Прежде чем выйти из этого круга, царь, хорошенько подумай, – сказал консул. – А когда выйдешь – поворачивай на восток и отправляйся домой.
Ничего царь не ответил. И даже не пошевелился. И Гай Попиллий ничего не сказал. И не пошевелился. Поскольку он был римлянином, лицо его было всегда открыто, и все могли видеть, сколь он хладнокровен. А Антиох Четвертый даже под густой бородой не мог скрыть гнева.
Время шло. И тут, не выходя из круга, сирийский царь повернулся на пятках и обратил лицо свое к востоку. А потом вышел из круга и увел своих солдат в Сирию.
Однако по пути в Египет Антиох захватил остров Кипр, принадлежащий Египту. Кипр нужен Египту – с острова сюда привозят лес для строительства кораблей и домов, а также медь и зерно. Оставив египтян ликовать в Александрии, Гай Попиллий отплыл на Кипр, где обнаружил сирийские войска.
– Отправляйтесь домой, – потребовал он. И они отправились домой.
Сам Гай Попиллий вернулся в Рим, где безмятежно доложил, что спровадил Антиоха Четвертого обратно в Сирию, освободил Египет и Кипр от ига захватчиков.
Краткую эту историю я хотел бы завершить приятным известием, что Птоломей и сестра его Клеопатра живы-здоровы и дружно и счастливо правят страной после выпавших на ее долю испытаний. Да не тут-то было. Они снова решили помериться силами, истребляя своих приближенных и расточая богатства страны.
Что заставило меня, слышу я твой вопрос, рассказать эту историйку? Все очень просто, дорогой мой Марий. Сколько раз ты, должно быть, сидя на коленях своей мамочки, слышал историю о Гае Попиллие Лене и волшебном круге у ног сирийского царя? Допустим, в Арпинуме матери не рассказывают детям об этом. Но в Риме так заведено. От простолюдина до патриция – каждый римский ребенок наслышан о подвигах Гая Попиллия.
Плебейский трибун Гай Целий Кальд потребовал, чтобы Лен был осужден за неудачу у Бурдигалы. Однако всех сейчас больше интересует война с Югуртой, и дело передали собранию центурионов. Народу полно, и каждый так кричит, будто вознамерился докричаться до богов: «Кондемно!», «Абсолво!» Скажи на милость, кто из нас, с детства наслышанных о круге у ног сирийского царя, осмелится крикнуть «Кондемно!»? Остановило ли это Кальда? Нет, конечно. Он перенес рассмотрение вопроса на Плебейское собрание, где все решается тайным голосованием, не то что у центуриев. В начале декабря Гай Попиллий Лен предстал перед судом. Голосование было тайным, как и хотелось Кальду. Но деваться было некуда от шепота: «Жил-был знатный, мужественный консул Гай Попиллий Лен…» Это и решило исход дела.
Когда подсчитали голоса, выяснилось, что все ответили: «Абсолво!»
Так что, если и было соблюдено правосудие, то свершилось оно благодаря нянькам нашего детства.
ГОД ПЯТЫЙ (106-й до Р.Х.)
Консульство Квинта Сервилия Сципиона
ГЛАВА I
Квинт Сервилий Сципион ни минуты не сомневался, что получит приказ выступить против вольков-тектосагов и их германских гостей, которые уже успели обжиться под Тулузой. Это произошло в первый день нового года, во время заседания Сената в храме Юпитера Величайшего после церемонии, посвященной Сципиона вступлению в должность. Произнося свою первую речь в качестве старшего консула, он сообщил многолюдному собранию о своем намерении набрать армию традиционными методами:
– Я соберу настоящих римских солдат, а не толпу нищего сброда!
Слова его были встречены восторженными возгласами.
Конечно, не все сенаторы присоединились к овации. Гай Марий не был одинок в своем противостоянии враждебно настроенному собранию. Его точку зрения поддерживали наиболее просвещенные и образованные «заднескамеечники», свободомыслящие люди нашлись даже среди представителей знаменитых фамилий. Но первый ряд занимала клика консерваторов во главе с Принцепсом Скавром. Именно они делали политику в Сенате: если они аплодировали, аплодировал и Сенат, если голосовали против – за ними следовали остальные.
К этой клике принадлежал и Квинт Сервилий Сципион. Благодаря энергичной закулисной борьбе военные старейшины вынуждены были дать ему восемь вооруженных легионов, чтобы он мог показать германцам, что им не слишком рады на землях Средиземного моря, да и вольков-тектосагов наказать за неуместное гостеприимство.
Около четырех тысяч из недавно вернувшегося войска Луция Кассия были пригодны к службе. Но почти все нестроевые солдаты погибли вместе с основным войском, конники же разъехались по домам, прихватив с собой слуг и лошадей. Таким образом перед Квинтом Сервилием Сципионом стояла задача найти сорок одну тысячу пехотинцев, двенадцать тысяч нестроевых из числа свободных и восемь тысяч из рабов, плюс пять тысяч конников и еще пять тысяч человек, чтобы их обслуживать. И все это – в Италии, где днем с огнем не сыщешь человека с необходимым имущественным цензом, будь он римлянин или италиец.
Процедура набора рекрутов была ужасна. Сам Сципион не интересовался тем, как будут подыскивать солдат и не принимал в этом участия. Только нанял специальных людей, а все руководство передал квестору. Сам же он занимался другими делами, более достойными внимания консула. Рекруты подвергались безжалостному насилию, у них даже не спрашивали согласия – просто уводили силой. Ветеранам волей-неволей приходилось покидать свои дома. Не по летам развитый четырнадцатилетний сын одного земледельца попал в рекруты вместе с отцом. То же произошло и с его дедом, который выглядел слишком молодо для своих шестидесяти. Если семья не имела достаточных средств на вооружение и экипировку своих членов, в уплату шел земельный участок. Таким образом во владение Квинта Сервилия Сципиона и его сторонников перешло огромное количество земель. Так как римские граждане не могли обеспечить достаточного количества новобранцев, обирали и союзников-италийцев.
В конце концов Сципиону удалось набрать необходимое число пехотинцев и нестроевых из числа свободных граждан. Все было сделано согласно установившейся традиции: государство не оплачивало оружие, доспехи и снаряжение, а преобладание италийских легионов перекладывало бремя содержания войска на плечи союзников. Сенат одобрил действия Сципиона и предложил средства для оплаты наемной конницы из Фракии и обеих Галлий. Сципион выглядел все более самоуверенным, а римские консерваторы не скупились на похвалы в его адрес.
Пока вербовщики Сципиона орудовали на Апеннинском полуострове, сам он делал все возможное, чтобы вернуть власть Сенату. Сенат переживал трудное время еще со времен Тиберия Гракха – уже почти тридцать лет. Сначала Гракх, затем Фульвий Флакк, Гай Гракх и, наконец, новые люди и аристократы-реформаторы неуклонно сводили на нет роль Сената в судебной системе и законодательстве.
