Вандалы - Вольфганг Викторович Акунов
Один из главных интересующих нас вопросов – достоин ли Гейзерих быть причисленным к величайшим и наиболее творчески мыслящим государям античной эпохи – остается нерешенным и после морской битвы у мыса Меркурия. Ибо уничтожение более слабым флотом более сильного при помощи «судов-поджигателей» (т. н. брандеров), сводящих на нет численное превосходство сгрудившейся в тесном заливе армады противника – случалось в истории войны на море и ранее. Так, например, в 413 г. до Р.Х. флот сиракузян аналогичным способом уничтожил весь афинский флот. Да и Карфагенский залив, в период Второй Пунической войны, уже был раз свидетелем успешного нападения пунийских брандеров на римский флот, значительно превосходивший карфагенский. Новыми в морской битве у мыса Меркурия были решительность и смелость, с которыми Гейзерих сделал ставку на эти «беспилотные», почти не управляемые, «огненные ладьи» («дроны» тех времен). Ибо сиракузяне двинули на афинский флот лишь один-единственный брандер. Гейзерих же применил не менее семидесяти пяти брандеров. Стремительно и внезапно внесенная ими в самую гущу римского флота поистине адская смесь огня, дыма и зловония стала решающим фактором успеха. А бегство охваченных паникой команд вырвавшихся из этого ада немногих римских кораблей довершило победу вандальского флота. В сумраке наступившей после огненной ночи утренней зари пролив, отделяющий Африку от Сицилии, стал свидетелем бесчисленных морских боев между спасавшимися бегством уцелевшими римскими судами и преследовавшими их победоносными вандалами.
Отважный мореход Гентон, сын Гейзериха, командовавший быстроходным гребным кораблем, в одной из этих стычек взял на абордаж римский военный корабль с легатом Иоанном на борту. Вандалы и мавры быстро овладели неприятельской плавучей крепостью. Римляне бросили оружие. Только легат (начальник легиона) Иоанн (по утверждению Прокопия – заместитель Василиска) еще сопротивлялся, одетый в тяжелые доспехи, более пригодные для боя на суше. Иоанн успел сразить нескольких нападавших, когда Гентон наконец окликнул его и дал ему честное слово царевича, что, если Иоанн отдаст свой меч, легата ждет почетный плен. Ведь все равно дальнейшее сопротивление бессмысленно, его корабль захвачен, битву на море (если не всю войну) «ромеи» проиграли. Однако гордый римлянин ответил, что Иоанн никогда не станет добычей собак (дело известное, «грязные варвары – псы, а не люди»), прыгнул за борт и пошел ко дну под тяжестью обременявшего его вооружения. Так, по крайней мере, утверждал Прокопий Кесарийский.
7. Дипломатия удара в спину
Итак, Лев I Великий, император Восточного Рима, и Анфимий, ставший, милостью Восточного Рима, властителем западной части Римской империи, оба потерпели поражение в борьбе со старым карфагенским лисом Гейзерихом. Вероятнее всего, стыд, вызванный столь позорной неудачей, как бы парализовал руку анналистов, обычно бойко и усердно заносивших на папирус и пергамен все, происходящее в обоих Римах. Ибо сообщения о событиях 467–468 гг. поражают нас своей немногословностью, если не сказать скудостью. Особенно с учетом того, что именно в указанные годы разыгрался величайший со времен морской битвы при мысе Акций (или Актий) военный конфликт Средиземноморья. Правда, действующие лица были тогда, 2 апреля 31 г. до Р.Х., совсем другими. На одной стороне за власть над Римом (и соответственно, согласно представленьям тех времен – над миром) сражались повелитель Запада Октавиан Август и его флотоводец Агриппа, на другой – повелитель Востока Марк Антоний и его супруга Клеопатра, царица Египта. С тех пор прошло почти ровно полтысячелетия. О всей прямо-таки бездонной глубине происшедшего со времен Октавиана и Антония упадка античного мира наглядно свидетельствовал прежде всего характер участников событий V в. Чего стоил, к примеру, один только продажный Василиск, тайно интриговавший против своего императора, да еще и обогатившийся при этом! К тому же ухитрившийся выйти сухим из воды, хотя и ценой публичного унижения, благодаря заступничеству своей жены Верины, умолившей царственного брата – даром что залитого по уши кровью «Мясника»! – смилостивиться над подлым трусом и изменником, погубившим собранный с таким трудом огромный римский флот в Карфагенском заливе. «Прибыв в Византий (Второй Рим – Константинополь. – Примеч. авт.), Василиск укрылся с мольбами в храме великого бога Христа (византийцы называют этот храм Софией, считая, что это наименование более всего подходит для Бога). Благодаря просьбам базилиссы (здесь: царевны. – Примеч. авт.) Верины он избежал опасности (т. е. грозившего шурину императора судебного процесса по обвинению в государственной измене. – Примеч. авт.), но уже был не в состоянии достигнуть престола, ради чего он все это и сделал. Дело в том, что базилевс Лев незадолго до этого убил во дворце Аспара (упоминавшегося неоднократно выше могущественного военачальника готского или аланского происхождения, возведшего Льва в свое время на константинопольский престол. – Примеч. авт.)» (Прокопий Кесарийский).
Вот что творилось тогда в Восточном Риме. В Италии же служилый германец Рикимер (Рицимер, Рецимер), патриций и военный магистр, главнокомандующий всеми западноримскими войсками, не без тайной радости наблюдал за неурядицами в стане своих восточноримских соперников. Было совершенно ясно, что за Анфимием, императором, навязанным ему Восточным Римом, не стоит больше достойной упоминания силы, и во всем хаосе, вызванном унизительным поражением, нанесенным «ромеям» Гейзерихом, лишь один человек сохранял трезвую голову, мужество и энергию, что могло сделать его опасным для Рикимера, – бывший пират Марцеллиан. Он сумел, искусно маневрируя, вывести часть своих кораблей через редкую цепь вандальских ладей из ставшего могилой главных сил «ромейского» флота Карфагенского залива, собрать их у берегов Сицилии и занять на острове удобную, почти неприступную позицию, напасть на которую Гейзерих не осмелился. Если бы Марцеллиана оставили в покое, у Сицилии вскоре появился бы новый хозяин, деятельный боец, способный успешно
