Неля Гульчук - Александр Македонский. Наследник власти
Антигон слушал с улыбкой. Он прекрасно знал изворотливый ум сатрапа Вавилонии и знал, как глубоко преданы ему его подданные. Чтобы стать единственным, полноправным повелителем Азии, а затем всего государства Александра, необходимо полностью подчинить могущественных сатрапов своей воле. Но подчинить Селевка будет трудно. Надо действовать стремительно, чтобы у него не было времени на обдумывание ответных ходов…
Селевк сделал въезд победителя в Вавилон ярким и запоминающимся. У ворот богини Иштар Антигона встретили воины, высшие чиновники, жрецы в белых одеждах, женщины и дети с цветами. За воротами в две шеренги выстроились копьеносцы. Они приветствовали победителя, выставив вперед правую ногу и подняв длинные копья. Оркестр, состоящий из флейтистов, трубачей и барабанщиков, исполнил в его честь музыкальное приветствие. На богато украшенную повозку Селевк приказал сложить боевые награды Антигона. По дороге процессий катились возы с вражескими доспехами и оружием, на одном из них возвышалось раскрашенное чучело Эвмена, облаченное в его бронзовую кирасу, поножи и аттический шлем. Позади этого великолепия печатали шаг воины-победители.
Глядя на надменное выражение лица Антигона, Селевк думал: «Он уверен, что теперь никогда не сможет проиграть. Он обязан своей победой гнусному предательству и обстоятельствам, не имеющим ничего общего с заслугами и честностью. Он забыл, что, выиграв сражение, важно выиграть мир».
Антигон же упивался криками приветствий. Он не смотрел на Селевка, словно его вообще не существовало. Похоже, в его сознании сатрап Вавилонии воспринимался как один из подчиненных воинов. Не более… Когда Селевк перед торжественным въездом в город сделал выговор Аху-бани, почему тот следует в свите Антигона, Одноглазый заметил: его удивляет, отчего Селевк не обратился к нему как к представителю высшей власти, чтобы получить разрешение.
На лице Антигона сияла победная улыбка.
«Я уничтожу тебя, – думал Селевк. – Ты показываешь всем своим видом, что теперь Вавилон принадлежит тебе. Ты не устоял перед искушением немедленно продемонстрировать мне это. Я сокрушу тебя, но в честном поединке, ибо я – воин, а ты – вор. Я опозорю тебя перед всеми».
Отовсюду слышались крики ликующих зрителей. Жители Вавилона заполнили ступени храмов, крыши домов и пролеты лестниц.
Процессия, возглавляемая отрядом конных копьеносцев, двигалась к дворцовому кварталу Вавилона.
Своей резиденцией Антигон выбрал царский дворец, в котором жил сатрап Вавилона. У ворот торжественную процессию встретила стража в сверкающих богатой вышивкой хитонах. В центре вышивки был изображен колчан с золотой отделкой, перекрещенный тремя дротиками, – символ богини Иштар.
Пир, устроенный Селевком в честь высокого гостя, поразил бы даже самых требовательных гурманов…
А на следующий день рано утром состоялась встреча один на один Селевка и Антигона. Антигон величественно, словно царь, вошел в кабинет Селевка – весь воплощение победителя и завоевателя. Великолепие кабинета Антигона поразило. Он не слышал, чтобы Селевк имел тонкий вкус и любил роскошь. Птолемей – да, но Селевк, прирожденный воин, привыкший к походной жизни… Обстановка кабинета стоила целого состояния!
Даже в самых мелких делах Антигон любил порядок и точность. Он вел записи всех дел и поддерживал строжайший учет своих финансов, заботясь главным образом о том, чтобы собрать наибольшее количество денег, прибегая к вымогательствам везде, где это было возможно. Будучи убежденным, что лучшие войска находятся в распоряжении того, кто имеет больше денег, Антигон не любил расточительность. Он мало тратил на себя, на свои удовольствия, на то, чтобы быть прославленным философами и поэтами.
Не спросив разрешения, Антигон уверенно уселся в кресло хозяина. Селевк, сделав вид, что не заметил вызова, сел напротив и с улыбкой окинул взглядом дерзкого гостя.
Тяжелая крупная голова, поросшая короткими, густыми, поседевшими волосами. Квадратное лицо с вертикальными морщинами на щеках, волевой подбородок, высокий лоб, густые брови. Черный глаз. Другой глаз закрыт повязкой. Губы слишком тонкие, как у человека, привыкшего скрывать свои мысли от всех, даже от друзей.
Молчание первым нарушил Антигон и, как обычно, сделал это бестактно:
– Я стал повелителем Азии и намерен строго следить за тем, на что тратится каждый талант.
«Не очень хорошее начало», – отметил про себя Селевк. Внезапно на него обрушился целый каскад «почему». Почему эти деньги пошли сюда? Почему те пошли туда? Почему один банкир берет одни проценты, а другой банкир другие? На что тратятся кредиты крупнейших вавилонских банков? Осведомленность Антигона удивила и встревожила Селевка. Антигон ясно давал понять, что с этого момента все в Вавилоне подчиняются ему и только ему.
– Банкиры Вавилона, Селевк, в состоянии финансировать целые военные кампании. Они будут работать отныне только на меня.
Заставив себя успокоиться, Селевк сурово и твердо посмотрел в единственный глаз Антигона.
– Ты не прав, Антигон. По крайней мере, в отношении меня. Я не намерен быть марионеткой ни в твоих руках, ни в чьих-то еще! Я знаю свой долг и свои обязанности.
– Твой долг – выполнять мои приказы, – резко произнес Антигон, ударив кулаком по столу, стоящему рядом с креслом. – Ты хочешь приписать себе заслуги в победе, которую одержали я и мой сын.
Эти слова Антигона привели Селевка в ярость, но он решил сдерживаться до последнего. Он стал рассматривать якорь на своем перстне, словно хотел почерпнуть из него сил. Ничего, придет время, и он возьмет реванш над Одноглазым.
Антигон поднял брови. Взгляд его единственного глаза был властным и устрашающим.
– Завтра к утру, не позднее, ты должен представить мне подробный отчет доходов и расходов сатрапии.
Пора было ставить наглеца на место. Селевк величественно поднялся со своего кресла.
– Я отказываюсь, Антигон, исполнить это требование. Ты самовольно присвоил себе титул правителя передней Азии. Никакого контроля я не признаю. – Сделав паузу, Селевк продолжил: – Вавилония доверена мне македонянами за многочисленные заслуги перед государством. На каких основаниях ты вмешиваешься в управление вверенной мне сатрапии?
Селевк прекрасно знал, что для правителя вавилонской сатрапии огромную ценность составляет ее богатство. Вавилон был родиной банков. Наряду с торговлей товарами именно здесь издавна процветала торговля деньгами – ростовщичество. Вавилоняне имели четкое представление о значении капитала и величали его «голова». Капиталом вавилоняне именовали сумму, приносящую прибыль, ибо они высоко ценили главное свойство капитала – приносить прибыль. Именно в Вавилоне Антигон, подчинив себе банки, получил бы возможность пустить в оборот деньги вкладчиков и сказочно обогатиться.
– Моя власть теперь неограниченна. – В голосе Антигона зазвучала открытая угроза. – Всем без исключения сатрапам будут разосланы подробные письменные приказы. И вы будете делать то, что вам велят. И Птолемей, и ты, Селевк, в первую очередь. Государство Александра станет только сильнее, если им будем управлять я и мой сын Деметрий. Завтра утром я жду исполнения своего приказа.
Антигон встал и, не прощаясь, вышел.
Селевк задумался. Он знал о казни многих преданных Антигону людей и понимал, что ему тоже пощады не будет. Соотношение сил оказалось неравным. Оставаться в Вавилоне было опасно. Он снова взглянул на якорь на своем перстне и принял нелегкое решение: вместе с Апамой, детьми и самыми верными соратниками сегодня же под покровом ночи надо бежать из Вавилона в Египет, чтобы искать защиты у Птолемея и готовиться к решающей схватке с Антигоном…
Апама внимательно слушала рассказ мужа.
– Антигон безжалостно играет с людьми. Он ведет себя так, словно он уже царь всего государства.
– Думаю, он действительно считает себя царем.
– Я не собираюсь покорно лежать у ног Антигона. Никто не посмеет отнять у меня Вавилонию. Я буду бороться с Антигоном, пока не уничтожу его. И Птолемей мне поможет.
– Селевк, мы должны немедленно покинуть Вавилон. Немедленно. В нашем распоряжении всего несколько часов, чтобы успеть собрать все необходимое. – Глаза Апамы вдруг наполнились слезами.
– О, во имя всех богов не плачь! – Селевк крепко обнял жену. – Я не прощу Антигону, что он стал причиной твоих слез. Верь мне: мы совсем скоро сюда вернемся.
Слезы бежали по щекам Апамы.
– Я плачу не из-за Вавилона, – тихо проговорила она. – Я плачу потому, что Антигону удалось обмануть тебя. Этого никогда бы не произошло, если бы ты не помог ему.
– Апама, ты же знаешь, я не тот человек, которого можно заставить подчиниться чужой воле. Антигон будет повержен. И ты станешь царицей в Вавилоне.
– Я верю в тебя, Селевк, – убежденно произнесла Апама. – Твоя звезда скоро взойдет. А звезда Антигона погаснет. Ты прав: надо объединиться с Птолемеем и уничтожить Антигона, как вы уничтожили Пердикку.
