Розалинда Лейкер - Золотое дерево
Вскоре после того, как Габриэль перестала ездить на фабрику, установив связь между мадам Хуанвиль и своей конторой, расположенной в особняке, как-то утром в ее кабинете появился Гастон. Габриэль распорядилась поставить здесь удобную кушетку, поскольку ее доктор настаивал на том, чтобы она как можно больше лежала в период беременности, и Габриэль не ввдела причин, почему бы ей не совместить умственную работу с вынужденной неподвижностью.
— Я должен вам кое-что показать, мадам, — произнес Гастон, самодовольно улыбаясь. — Но для этого надо выйти во двор. Вы сможете это сделать и взглянуть на то, что я нашел?
— Все это звучит интригующе, — отозвалась Габриэль, с улыбкой откладывая в сторону перо, которым что-то писала до этого, держа на коленях планшет. Гастон взял его и положил на стол. Набросив на плечи шаль, Габриэль вышла вместе с ним из дома. Взглянув на то, что стояло посреди двора, она засмеялась от удивления. Это был портшез с навесом, краски которого полиняли от времени, но на боковых панелях все еще можно было различить пасторальные сцены; все медные ручки были до блеска начищены.
— Где вы нашли его? — воскликнула она, открывая дверцу и заглядывая внутрь. Сидение, как и положено, было обито роскошной парчой, серебряные нити которой, правда, потускнели, но узор из роз все еще был ярким.
— Я нашел это на чердаке каретного сарая под толстым слоем пыли и мусора и подумал, что вам может понадобиться это приспособление.
Габриэль стало весело. Портшезы давно уже вышли из употребления, они были приметой прошлого. Она не видела их на улицах Лиона, пожалуй, с детских лет. Они исчезли с началом революции, поскольку вид двух человек, несущих третьего на своих плечах, уподобившись тягловым животным, противоречил духу свободы.
— А кто же будет носить меня?
— Впереди пойду я, а сзади один из конюхов, какой-нибудь сильный парень, который добровольно вызовется взяться за это дело. Что вы думаете по этому поводу, мадам? Может быть, мы прямо сейчас и опробуем это новое средство передвижения? Куда бы вы хотели отправиться?
— А что если кто-нибудь из вас споткнется и упадет? — смеясь спросила Габриэль.
— Это невозможно, — усмехнувшись сказал Гастон, взглянув на свои огромные ступни. — У конюха ноги не меньше моих, так что не волнуйтесь, мадам. Куда изволите поехать сегодня?
Габриэль с сожалением покачала головой.
— Сегодня никуда. Я должна выполнять предписания своего доктора и сохранять полный покой. Может быть, завтра с его разрешения я смогу отправиться на небольшую прогулку.
Доктор, который в молодости ездил в портшезе и знал, что два осторожных носильщика могут сделать передвижение довольно плавным и спокойным, дал свое разрешение на прогулку.
— Но только не на ткацкую фабрику! — строго предупредил он Габриэль. — Если вы переступите ее порог, вам трудно будет вновь покинуть ее. Лучше съездите к кому-нибудь в гости, навестите ваших друзей. Я хочу, чтобы вы получали только приятные впечатления. Это поможет вам сохранить душевный покой и обеспечит вашему будущему ребенку здоровье.
На следующее утро Габриэль у крыльца ждал портшез, рядом с ним стояли готовые к выезду Гастон и конюх, одетые в свою лучшую одежду. Когда Габриэль села и дверца закрылась, она почувствовала легкий запах пыли и тонкое благоухание, как будто исходящее от ароматической смеси сухих лепестков. Она думала, что когда носильщики начнут поднимать ее, портшез накренится, но, оказывается, Гастон и конюх накануне хорошо потренировались и теперь плавно поднимали носилки по команде Гастона. Габриэль чувствовала себя очень комфортно, удобно устроившись на сиденье; носилки двигались легко и плавно, без толчков и подрагивания, что выгодно отличало их от кареты, обычно двигавшейся рывками по неровной булыжной мостовой.
Их провожали изумленные взгляды прохожих. Люди выходили из домов, чтобы взглянуть на них. За носилками бежали нахальные мальчишки, что-то громко крича, и Гастон с конюхом вынуждены были остановиться и отогнать их.
Габриэль велела отнести ее к зданию, в котором располагался склад фирмы. Возможно, это была не лучшая цель для прогулки, разрешенной доктором, тем не менее Габриэль любила посещать свой склад, а сейчас ей хотелось перепроверить количество оставшегося в ее распоряжении шелка-сырца и посмотреть, есть ли свободное место на складе для размещения там новых партий сырья, ожидавшихся в этом году.
Прибыв на склад, Габриэль самым внимательным образом осмотрела его, заглянув в каждый уголок. Она заметила, что полотняные мешки, в которых хранился шелк-сырец, в нескольких местах лопнули, и из них выглядывала радужная пряжа, окрашенная во всевозможные оттенки, словно павлиний хвост.
— Проследите за тем, чтобы рабочие зашили лопнувшие мешки, — велела она заведующему складом, делавшему осмотр вместе с ней. Прежде чем отойти от тюков с пряжей, Габриэль выдернула одну из блестящих нитей и намотала ее вокруг пальца. Глядя на это своеобразное кольцо, она невольно подумала о том, какое это чудо — шелк. Он был в три раза прочнее стали!
В другом помещении склада Габриэль увидела рулоны готовых тканей, прежде всего парчи. Каждый рулон был намотан на деревянную палку и зашит в защитный чехол. Но прежде чем попасть на склад, каждый рулон готовой ткани проходил проверку на качество в специальной комнате при конторе Габриэль. Каждый день на улицу Клемон приходили две женщины, которые заворачивали прошедшие контроль рулоны в белую бумагу, а затем зашивали в чехол, и только после этого готовую продукцию отправляли на склад, откуда она попадала к заказчикам. В текстильной промышленности было занято много рабочих, и все они неизбежно пострадают, если снизится спрос на продукцию ткацких мастерских. Усаживаясь вновь в портшез, Габриэль размышляла о том, что связывает большие надежды с предстоящей пасхальной ярмаркой в Лейпциге. Успех гарантировал бы ей получение выгодных заказов, а ее ткачам рабочие места.
Гастон, раздобывший портшез, оказал тем самым Габриэль неоценимую услугу. Она смогла присутствовать на заседаниях коммерческой палаты, которые иначе непременно пропустила бы. На одном из заседаний его участники проголосовали за то, чтобы послать к Императору делегацию, которая должна была обратиться к нему с просьбой снять таможенные тарифы на товары для Германии. Это облегчило бы доступ лионского шелка на предстоящую ярмарку в Лейпциг. Однако лионские шелкопромышленники были страшно разочарованы тем, что Император отклонил их просьбу. Более того, он напомнил в довольно резкой форме, что и так сделал достаточно много для процветания Лиона и поэтому было бы несправедливо в настоящее время давать преимущество этому городу, выделив его из среды других французских городов.
На пасху Эмиль снова приехал в Лион. Погода стояла необычно теплая и солнечная, небо было безоблачным и голубым, словно яркий лоскут шелка. Эмиль предложил покататься на лодке по реке и устроить пикник за городом где-нибудь на живописном берегу. Вместе с ним и Габриэль отправились также Элен и Жюльетта. Эта поездка помогла Габриэль отвлечься от постоянно преследовавших ее мыслей о том, как идут дела у Анри и Марселя в Лейпциге. Взрослых заражали восторг и оживление маленькой Жюльетты.
— Поиграй со мной в прятки, — пристала малышка к Эмилю, когда завтрак, устроенный на траве, подошел к концу. Как и большинство детей, растущих без отцов, Жюльетта тянулась к взрослым мужчинам и любила общаться с ними. И поскольку Анри избегал ее и постоянно прогонял прочь, они была очень привязана к Эмилю, проявлявшему к девочке доброту и терпение.
— Хорошо, — согласился он. — Ты и твоя мама спрячетесь, а я посчитаю до десяти и начну вас искать. Тетю Габриэль мы оставим отдыхать в тени деревьев.
Элен недолго принимала участие в игре, устав от сумасшедшей беготни. Поэтому вскоре она вернулась к Габриэль, лежавшей на подушках в тени раскидистого дерева. Она показалась Габриэль юной и очень красивой, щеки Элен пылали от возбуждения, прядки волос выбились из прически; она шла, смеясь и обмахиваясь большим лопухом, как веером. В этот момент Габриэль снова пришла в голову мысль о том, что ее золовке пора расстаться с трауром. Жюля уже не вернешь, а Элен не должна жить с незаживающей раной в сердце до конца своих дней.
— Ах, как здесь хорошо! — радостно воскликнула Элен, опускаясь рядом с Габриэль на расстеленный плед и подкладывая под спину несколько лежащих на траве подушек. — Кто бы мог подумать, что в это время года будет так тепло? Погожей весной лучше, чем жарким летом, нет комаров и других вредных насекомых.
— Ты совершенно права.
Поговорив немного на разные темы, глядя на сверкающую ленту реки, в легком мареве которой мимо них проплывали разноцветные лодки с отдыхающей публикой и направляющимися по своим делам горожанами, Габриэль постарались осторожно коснуться волновавшего ее вопроса. Она намекнула на неуместность траура Элен. Элен выслушала невестку, опустив голову и глядя на букетик полевых цветов, который держала в руках. Кончиком пальца она осторожно трогала нежные белые лепестки.
