Алексей Разин - Изяслав
Всем хорошо было бы житье князя Изяслава, если бы не нагрянули половцы. Идут из своих степей, точно ведёт их какое-то слепое чутьё, как звери дикие лезут на рогатины, на копья и под топоры, ломят вперёд, как стая медведей, и широкоскулые морды их с жиденькими бородками смотрят подслеповато, но свирепо. Придут со своими круглыми войлочными шатрами, с табунами лошадей и верблюдов, станут на переяславльских покосах как хозяева, и когда княжеские люди приходят их прогонять, они их убивают спокойно, как баранов.
Пойдёт на них большой отряд, они дерутся как звери; раненые будто и не чувствуют своих ран, умирают без стона и ропота, а живые на быстрых конях обскакивают посланный на них отряд со всех сторон и нападают так стремительно, будто никогда и отступать не придётся.
Князь Всеволод дал знать из Переяславля, что ему одному не справиться. Изяслав сел на коня, Святослав поспешил из Чернигова, и князья встретили кочевников на берегу Альты, там, где Ярослав разбил когда-то Святополка. Половцы напали на них как сумасшедшие, окружили почти со всех сторон, так что князья едва успели ускакать: Изяслав и Всеволод в Киев, а Святослав в Чернигов.
Не успели князья опомниться, как народ зашумел на торговой площади и потребовал к себе тысяцкого Коснячко. Толпа на площади росла, шумела; приходили ратные люди, успевшие спастись с побоища на Альте, и кричали громче всех. Они обвиняли Коснячко в том, что он бежал, тогда как половцев вовсе нетрудно было разбить.
- Что же вы не разбили? - кричал тысяцкий.
- Как разбить, когда тысяцкий бежал! - кричали ему из толпы. - Веди нас опять! Давай нам оружие и коней!
- Подите вы! Где мне взять для вас оружие! Оружие у князя! - отвечал Коснячко.
- Ступай к князю и требуй оружие! Чего нам тут сидеть и ждать, пока половцы придут и разорят наши дома!
Так кричал народ, настойчиво требуя оружия. В толпе уже стало известно, что половцы после победы разбрелись кто куда, чтобы грабить сёла, и потому нетрудно будет их одолеть. Но тысяцкий отговаривался, пошёл к князю неохотно и, вернувшись от него, сказал, что князь оружия не даёт.
- Как не даёт? Почему не даёт? Оружия много, враг подходит, разорит Киев, дома выжжет... Что это за тысяцкий, размазня!.. Что это за князь, когда защищать нас не хочет! Верблюда испугался, побежал опрометью!.. Пойдём к князю! Неужели нашим семьям погибать? Пусть князь ведёт нас!..
Народ повалил всем вечем на княжеский двор. Дорогой набрела толпа на хоромы тысяцкого Коснячко, чтобы захватить его с собой, но тысяцкого не было дома. Поэтому на княжеский двор толпа ввалилась без всякого толку и порядка, с криком и ропотом. Князь Изяслав подошёл к окну и спросил, что надо народу.
- Коней! Оружия! - кричали ему из толпы. - Веди нас, князь! Мы одолеем! Тысяцкого нам другого! Размазня тысяцкий!..
Князь махнул рукой, и толпа замолкла. Князь сказал народу:
- Ступайте по домам, добрые люди! Киеву не грозит никакая опасность: враги побоялись наших каменных стен и повернули на север. А если что и случится, то отсидимся!
- Отсиживаться! Этак они повадятся ходить за добычей к нам как в садок! От ворон этих отсиживаться!.. В капусту их изрубить!.. Только не с таким сидячим князем!..
Народ стал шуметь сильнее, потому что князь отошёл от окна. Его отозвал боярин Тукы, говоря:
- Прежде всего надо усилить стражу у тюрьмы Всеслава. Кто знает, что может взбрести на ум глупым людям, когда они расходятся и сами не знают, чего хотят. Народ ведь не забыл, что Всеслав старший потомок князя Владимира.
Князь Изяслав охотно согласился усилить стражу, но было поздно. Пока давались распоряжения, на тюремный двор ввалилась ещё толпа народу, которая ходила освобождать колодников. В народе стали слышаться другие речи:
- В тюрьме остался один князь Всеслав с сыновьями... Вот это князь!.. Этот сам-десять прогонит половцев... Этот задаст им трезвону... Выпустим его... Пойдём...
И тут уже не пособила бы никакая удвоенная стража. Как морская волна, высоко взбежав на берег, отхлынет иной раз с неодолимою силою и утянет с собой целые скалы, так вся толпа, сколько её ни было на княжеском дворе, отхлынула к тюрьме Всеслава, разбила её первым напором и вывела оттуда князя Всеслава. И опять та же волна прихлынула и поставила Всеслава на княжеском дворе. В это время Изяслав с братом Всеволодом едва успели сесть на коней и ускакать во весь опор в сопровождении небольшой дружины и бояр Тукы, Коснячко и Чудина.
Это было 15 сентября 1068 года, стало быть, Всеслав просидел в тюрьме год и пять месяцев перед тем, как сделался киевским князем. В первую минуту он не успел помешать народу разграбить терем Изяслава: всё, что было в нём добра, мехов, золота, серебра, жемчуга, - всё растащила жадная и глупая толпа, а на другой день люди приходили с поклоном к князю Всеславу и покорно просили его суда в какой-нибудь мелкой домашней тяжбе.
Изяслав забрал в Белгороде свою семью и продолжал путь в Польшу. Он отправился к своему шурину, королю польскому Болеславу II, внуку того самого Болеслава Храброго[114], который приходил в Киев сажать своего зятя Святополка.
Болеслав принял зятя очень ласково, обещал помочь ему возвратить Киев и прогнать племянника, но выступать в поход под зиму отказался, боясь холодов и снегов глубоких. Изяслав зазимовал в Польше, хоть ему это и очень не нравилось. Он любил свой киевский терем, где было так просторно, где всего было припасено в изобилии, где казна была такая богатая, а от младших братьев старшему брату воздавался такой почёт.
В Польше тоже было недурно, но там он был гостем, да ещё гостем без казны, а тамошние бояре привыкли своевольничать, не очень-то кланялись своему королю, а перед приезжим киевским князем, выгнанным из своего княжества, и вовсе шапок не ломали. Своим едким горем князь Изяслав делился иногда со своим старым советчиком, боярином Тукы:
- Да, старый дружище! Плохо на свете живётся, и уж как ты хочешь, а я вспоминаю нередко, что говорил поп Андрей под Смоленском, когда связали Всеслава! Стой, стой, стой! Не говори своего проклятого совета! Никогда бы я не согласился быть Святополком! Да и в Смоленске мне не следовало тебя слушать! Не надо было сажать Всеслава в тюрьму! В старину, когда, кроме кулака, кроме чингалища[115] булатного, у нас ничего не было, тогда ещё насилие годилось. А теперь есть у нас грамота, стало быть, есть переговоры, а переговорами можно всё сделать, всего добиться. Вот, например, в Смоленске - мы могли бы так хорошо переговорами закрепить этого Всеслава, что он с места бы не двинулся, а мы теперь сидели бы спокойно в Киеве. А здесь что за жизнь, Господи! У короля, моего шурина, воли никакой. Мало того - немецкий император считается его главою, и точно, посылает ему приказ; римский папа тоже ему главой приходится и делает, что ему захочется, через епископов и ксёндзов; бояре тоже делают, что вздумается. Болеслав человек хороший, слова нет, да сделать-то он ничего не может: денег тоже маловато, терем у него невелик. Живёт как в походе, в ставке, ничего нет, а праздники разные празднует, а чтоб хорошего нашего старого мёду вечером на досуге выпить, этого нет, подожди! Всё как-то наспех, всё торопятся... Нет такого покоя, как у нас дома. Эх, правду говорят: в гостях хорошо, а дома лучше.
- Порядки здесь, надо правду сказать, трудноваты, - отвечал старый боярин, - а насчёт того, что хорошо ли в гостях, надо признаться, что нехудо, когда у человека нет дома, когда племянничек из дому выгонит. В Киеве у него друзей много, и все толкуют, что прирождённый-то князь Русской земли он, старший потомок князя Владимира. Вот и попробуй теперь, князь, переговорами его заставить уступить Киев. Нет, воля твоя, переговоры дело хорошее, а нож много лучше. Какой хочешь разговор переговорить можно, а хорошего ножа вершка три всего всади в нужное место, и никаких переговоров не надо.
- Послушать тебя, дяденька, так подумаешь, что другого такого зверя, как ты, и на свете нет, - сказал Изяслав, ласково трепля боярина по плечу, - а ведь ты курицы не обидишь, и только на словах у тебя кровь льётся как вода...
- Исправь ты мне мой княжеский список, - отвечал Тукы, - тогда я ни слова не скажу больше, а то я, по правде говоря, спутаюсь и голову потеряю...
Но список княжеский исправился только через триста лет после Тукы, а до тех пор всё продолжал запутываться.
Весной 1069 года король Болеслав II выступил в поход на Киев с большим воинством. Навстречу ему вышел и Всеслав с киевлянами. Князья Святослав из Чернигова и Всеволод из Переяславля тоже вышли со своими войсками. Но как ни подсылал к ним Всеслав, как ни старался разузнать, чего они хотят, он ничего не узнал и стал бояться, что, когда польское войско ударит на него спереди, князья ударят сзади и справиться будет невозможно.
