Геннадий Левицкий - Марк Красс
Легионеры Габиния были привычны к войне в песках и к страшной жаре. Они участвовали в подавлении восстания иудеев; в Египте помогали водворять на трон угодного Риму царя; активно вмешивались в междоусобную борьбу парфян и даже переходили могучий Евфрат.
Как все и ожидали, Марк Красс повернул на юг и вышел на дорогу, ведущую в его долгожданную провинцию. Без особых трудностей новый наместник достиг границ Сирии, и тут он решился на шаг, удививший всех — и друзей, и врагов.
Он не стал спешить на встречу с сыном, которого не видел несколько лет; не пошел на соединение с двумя легионами Габиния; не дал ни единого дня отдыха своему войску, уставшему за время перехода от Галатии до Сирии. Стремительным маршем Красс вывел свои легионы к Евфрату и перешел реку по наспех починенному мосту.
Неожиданное вторжение принесло неплохие плоды. Вблизи города Ихны Красс настиг небольшое войско парфянского сатрапа и разбил его. Вслед за этим римляне занялись покорением небольших городов Междуречья.
Заселенная в глубокой древности благодатная Месопотамия повидала множество завоевателей: ее земля дрожала под колесами тяжелых ассирийских колесниц; разноязыкими криками наполняли Междуречье войска персидских царей; победоносным шествием прошла греческая армия Александра Македонского. После смерти Александра Великого и распада необъятной империи Месопотамию захватил его военачальник Селевк. Он заложил здесь столицу и без лишней скромности назвал ее своим именем — Селевкия.
В 141 году до н. э. до н. э парфянский царь отнял Селевкию у ослабевших потомков военачальника. А в 90‑х годах вся Месопотамия перешла под власть парфян. И вот теперь римский орел на знаменах Красса расправил свои мощные крылья над землями между Евфратом и Тигром.
Жители Междуречья давно привыкли, что их постоянно кто-то стремится завоевать. Во избежание больших бед они почти не давали отпора очередному честолюбивому пришельцу.
Для Красса месопотамцы также не сделали исключения. Ему сразу же открыли ворота Апамея, Ихны, Никефорий. В Каррах, где стоял небольшой парфянский отряд, горожане подняли мятеж и сами напали на парфянских лучников. Греческое население Карр (а именно оно составляло большинство горожан) встречало Красса как освободителя.
Неожиданно упорное сопротивление римлянам оказал небольшой городок Зенодотия. Укрывшиеся в нем парфянские переселенцы перебили продажных греков, пытавшихся открыть ворота, и достойно встретили римлян. Потеряв во время штурма около сотни легионеров, легат Красса так и не смог ворваться в город. Тогда Красс привел к Зенодотии все войско и с помощью осадных машин овладел ею.
Город в наказание за непокорность был отдан на разграбление легионерам, а все жители проданы в рабство. За взятие Зенодотии войско наградило Красса званием императора.
Проконсул принял его и тем навлек на себя нарекания со стороны ветеранов, ибо ни одному военачальнику не давалось это почетное звание за столь малые заслуги.
Все лето Красс провел в северной Месопотамии. Небольшие греческие и полугреческие города почти не оказывали сопротивления его войску, но, увы, легкая победа приносила малую добычу.
Легионеры требовали вести их на юг, туда, где две полноводные реки приближаются друг к другу на расстояние нескольких миль. Там, на берегу Тигра, раскинулся один из красивейших городов мира — Селевкия. Напротив нее к Евфрату прилепился древний Вавилон. Население этих городов враждебно относилось к завоевателям-парфянам, и римляне могли рассчитывать на его помощь при штурме.
Напротив Селевкии, но уже по ту сторону Тигра, находилась столица Парфии — Ктесифон, где, по слухам, были собраны все богатства парфянских царей.
Города эти манили не только простых легионеров. Легаты Красса настоятельно советовали ему перестать терзать маленькие городки северной Месопотамии и обратить свой взор на юг.
Но Красс продолжал удивлять всех. При всем своем неравнодушии к богатству он не сделал даже шага в сторону богатейших и почти беззащитных Селевкии и Вавилона. Проконсул разместился лагерем в окрестностях Карр и посылал лазутчиков в Парфию.
Шли дни за днями, недели за неделями, но никто из ушедших назад не возвратился. Сведения, сообщаемые местными кочевниками, часто пересекавшими Тигр, были настолько противоречивы, что Красс перестал их слушать.
Пришла осень, а римский военачальник по-прежнему не имел представления о численности войска парфян, его местонахождении и планах царя. Наконец Красс оставил в покоренных городах семь тысяч легионеров и тысячу всадников, а остальное войско увел в Сирию на зимние квартиры.
В пути легионеры возмущались, что вместо Селевкии их ведут в провинцию, — пришлось опять выплатить им повышенное жалование.
В Сирии Красс с изумлением и ужасом обнаружил, что его походная казна почти пуста. Война, вселявшая небывалые надежды на славу и богатство, до сих пор приносила одни лишь убытки.
За неимением военной добычи проконсул принялся пополнять свои сундуки другими способами. Красс обязал каждый город подвластной ему провинции поставить определенное число легионеров. Затем он предложил городам откупиться от воинской повинности, им же установленной. Жители Сирии прекрасно знали, что представляют собой парфяне в бою, и в большинстве своем активно и даже с удовольствием расставались с деньгами.
Когда все сирийские города расплатились со своим проконсулом, тот посчитал, что казнохранилище все еще недостаточно наполнено. И тогда Красс решил последовать примеру Луция Корнелия Суллы Счастливого, то есть взять золото из храмов.
Действовал Марк Лициний как очень плохой и трусливый ученик Суллы. Своими жертвами он избрал богов, которые были безразличны римлянам и грекам. Первым грабежу подвергся храм хеттско-арамейской богини Деркето в городе Йераполисе, что на севере Сирии. Далее проконсул прибрал к рукам сокровищницу тысячелетнего храма иудейского бога Яхве в Иерусалиме.
Красс не стал, как Сулла, переплавлять золото и серебро храмов в монету и чеканить на ней собственный профиль, а просто сложил награбленное в сундуки, как говорится, на черный день. Утверждали впоследствии, что Марк Лициний так и не притронулся к золоту даже чужих богов. Увы! Деяния великого Суллы невозможно повторить.
Занимаясь исключительно добыванием денег, то есть занятием более для него привычным, Красс совершенно, казалось, перестал интересоваться своими легионами, месопотамскими городами и даже парфянами. Парфяне сами напомнили о себе. В конце зимы послы царя Орода II явились к проконсулу Сирии.
Держались они надменно и гордо, словно сами были владыками Парфии. Будь на месте Красса менее терпеливый военачальник, не сносить бы заносчивым послам головы. Впрочем, если бы они вели себя по-иному, их лишил бы жизни собственный царь. В памяти еще свежи были воспоминания, когда парфянский посол был казнен только за то, что во время переговоров с Суллой сел не в то кресло.
Говорил в основном старший из послов по имени Вагиз. Остальные, блистая золотом одежд из дорогих тканей, составляли его весьма достойное сопровождение.
— Римлянин, — обратился Вагиз к Крассу, — почему твое войско напало на города царя Орода?
— Земли между Тигром и Евфратом никогда не принадлежали Парфии.
— Чьи же они? — удивился Вагиз.
— Тебе и твоему царю известно, что города, занятые моими легионерами, заселены греками, а не парфянами. Римский народ решит их дальнейшую судьбу и сообщит об этом царю Парфии.
— Какое дело римскому народу до далекой Месопотамии?
— Где бы ни находился обиженный народ, Рим придет и защитит его.
— До твоего прихода ни один город между Тигром и Евфратом не выражал своего недовольства правлением царя Парфии.
— Я не намерен оправдываться перед тобой, посол. Говори, что велел передать твой господин, и уходи прочь.
— Надеюсь, ты оценишь великодушие царя Орода. Он повелел передать, что если войско Красса послано римским народом, то война будет жестокой и непримиримой. Если же, как говорят, Красс поднял на парфян оружие и захватил их земли не по воле отечества, а ради собственной выгоды, то мой царь воздерживается от войны. Снисходя к твоим годам, Ород готов отпустить римских солдат из наших городов, где те находятся скорее под стражей, чем на сторожевой службе.
— Посол, ты злоупотребляешь моим терпением, а оно не бесконечно.
— Каким же будет твой ответ? — невозмутимо спросил Вагиз.
— Ответ?! — Красс начал выходить из себя. — Ты и твой царь получите его в Селевкии.
Вагиз рассмеялся и протянул обращенную вверх ладонь:
— Скорее здесь вырастут волосы, чем ты, Марк Красс, увидишь Селевкию.
Плохие знамения
Визит парфянских послов, казалось, разбудил Красса. Прямые оскорбления, брошенные в лицо бесстрашным Вагизом, заставили проконсула действовать быстро и решительно. Великий вымогатель, талантливый мастер добывания денег вновь стал военачальником.
