Жюльетта Бенцони - Тайны Елисейского дворца
Она вздрогнула – Наполеон взял ее за руку.
– А ты? Как ты живешь? Жозефина, Полина и ты были самыми расточительными женщинами империи. И самыми восхитительными модницами тоже. А теперь что?
– Да почти ничего, но я собираюсь приняться за работу! – решительно заявила она, насмешив Наполеона.
– За работу? Ее высочество герцогиня д’Абрантес?
– Я собираюсь писать мемуары. Один мой друг подал мне такую мысль и утверждает, что они будут пользоваться большим успехом.
– И кто этот друг?
– Молодой писатель, его зовут Оноре де Бальзак.
Лаура не стала прибавлять, что он еще и ее любовник.
Наполеон снова рассмеялся, поцеловал ей руку, которую все еще не выпускал, и повлек ее за собой.
– Постарайся вспоминать обо мне не слишком дурно.
– Я пришлю вам их в Америку. Но скорее всего, вы уже вернетесь. Народ ненавидит смехотворное временное правительство Фуше, так что того и гляди взбунтуется.
– Сейчас не до бунтов. Войска противников вот-вот войдут в Париж. Мне лучше уехать. Но я от всего сердца надеюсь, что мы еще увидимся. Самое главное, чтобы в Париж вернулись мой сын и моя жена. Важно, чтобы меня на троне сменил мой маленький Римский король.
Наполеон выпустил ее руку и немного отодвинулся. Лаура поняла, что разговор окончен, что им нечего больше сказать друг другу. Вдалеке под деревьями она увидела белое платье Гортензии, сделала реверанс и тихо сказала:
– Благодарю ваше величество за подаренные мне несколько драгоценных минут. С позволения императора пожелаю ему доброго пути. И скорого возвращения во Францию!
Наполеон задержался на секунду перед женщиной, почти что преклонившей перед ним колени, и спросил:
– Вы искренне желаете моего возвращения? Вы ведь любили Меттерниха?
И Лаура услышала свой ответ, словно кто-то проговорил ее голосом:
– Ради славы нашей Франции больше всего на свете!
Он протянул к ней руки и попросил:
– Поцелуй меня, чертенок!
Поцеловала. Расплакалась. Убежала.
И уже сидя в карете, все плакала и плакала, пока не иссякли слезы. А иссякли они тогда, когда в голове у нее возник вопрос: а для чего она все-таки поехала в Мальмезон? Чтобы узнать ответ на вопрос, который вот уже много лет не давал ей покоя? Или хотела увидеть в последний раз удивительного человека, осенившего славой народ, обессиленный кровавой революцией? Порой она его ненавидела… Или ей только так казалось?.. Из жены сержанта, который стал потом генералом, он сделал герцогиню. Она едва не стала королевой Португалии и уж точно была одной из самых блестящих красавиц при дворе. Почему же после смерти мужа она не переставала мечтать, что в один прекрасный день бросит ему в лицо всю горечь, накопленную за годы нескончаемых войн от имени всех в них погибших? На что она надеялась, приехав в тот самый Мальмезон, где он когда-то будил ее, растирая ей ноги? Она хотела увидеть его оскорбленным? Подавленным? Он ведь собирался даже покончить жизнь самоубийством… Но нет, ничего подобного она не увидела. Он был бодр, горд и готов все начать сначала, лишь бы отобрать у австрийцев сына, которого они украли. Она увидела его более великим, чем в кругу маршалов с белыми плюмажами… И как же она была поражена, узнав, что часть этих маршалов, не побоявшись бесчестья, перешли на сторону врага… Не говоря о Фуше с обагренными кровью руками, который во время Революции расстреливал из пушек народные толпы в Лионе, а теперь, встав во главе временного правительства, требовал расстрельную команду для поверженного орла.
Парижане не ошибались, когда накануне появления в городе казаков и уланов стали требовать возвращения Наполеона, но он с небольшим числом верных уже был в дороге на Рошфор, надеясь пересечь Атлантику и достичь берегов другой великой страны, где ему будет хотя бы позволено жить свободным человеком. Но правительство заставило его понапрасну прождать паспорта, а «таинственно» предупрежденный английский флот выделил для его путешествия вовсе не фрегат, а мощный линейный корабль «Беллерофонт», ощерившийся пушками. И направился он вовсе не в Нью-Йорк, а на Святую Елену, маленький островок, затерянный в океане, где бывшего императора ждал тупой тюремщик[60], превративший остаток его жизни в крестный путь к смерти.
А в Париж, охраняемый иноземными оккупантами, вернулся тем временем Людовик XVIII, который во время Ста дней нашел убежище в Генте.
Герцогиня д’Абрантес, чья карета остановилась, пропуская королевский кортеж, видела, как снова въезжает в Париж обрюзглый старик-подагрик, не осененный ни единым лучом славы, без единого восторженного приветствия. Трудно кричать «Да здравствует король!» после того, как ты кричал «Да здравствует император!».
Внезапно из чьей-то здоровой глотки вырвался крик:
– Да здравствует папашка из Гента!
Кто-то подхватил его, но большинство людей рассмеялись. Лаура тоже.
Многие уже хотели возвращения Наполеона или, по крайней мере, его сына. Поэт[61] написал так:
Сир, вы вернетесь в свою столицуБез набата, без боя,Без борьбы, без насилия,Восьмеркой лошадей под триумфальной аркойВ сюртуке императора!
В самом деле, Наполеон вернулся с необыкновенной торжественностью. В 1840 году король Луи-Филипп отправил своего сына, принца де Жуанвиля, на фрегате «Ля-Бель пуль» на остров Святой Елены за останками императора. Наполеон покоился под одинокой безымянной плитой в Долине гераней. Его похоронили в усыпальнице под куполом Дома инвалидов[62].
Лаура Жюно, герцогиня д’Абрантес, умерла раньше на два года.
Для тех, кто хочет знать больше
Почти разорившись, Лаура Жюно, герцогиня д’Абрантес, переехала сначала в Аббе-о-Буа[63], затем на улицу де Ларошфуко и, наконец, на улицу Рошешуар, где и взялась за перо, погрузилась в писание мемуаров. Восемнадцать томов ее «Исторических мемуаров о Наполеоне I, революции, директории, империи и реставрации» пользовались немалым успехом, зато романы вроде «Альмиранты Кастильской» и «Екатерины II» были забыты. Написала она и «Воспоминания» из жизни высшего света, которые весьма пригодились Бальзаку в его собственном творчестве. Она много писала и могла бы жить безбедно, но слишком любила празднества, роскошь и тратила деньги без меры. Умерла она в нищете 7 ноября 1838 года. Король Луи-Филипп устроил ей торжественные похороны. На черной с серебром пелене, покрывавшей гроб, лежала герцогская корона и герб д’Абрантесов, восемь ее друзей держали края пелены, сопровождая катафалк: маршал Сульт, генерал Тибо, младший герцог де Ровиго, Оноре де Бальзак, господин де Шатобриан, граф де Кастеллан, Виктор Гюго и… маркиз де Балинкур, который так и не смог окончательно порвать с Лаурой… В кортеже, сопровождавшем катафалк на Монмартрское кладбище, шли Александр Дюма, Гаварни, Мюссе. Цвет романтизма, многочисленная толпа… В которой – увы! – не было самых близких друзей. Де Нарбонна, самого любимого из всех. Он умер после сражения под Лейпцигом от тифа в октябре 1813, три месяца спустя после Жюно.
Полина, прнцесса Боргезе, умерла от рака во Флоренции 9 июня 1825 года на руках мужа, с которым помирилась. Полина тяжело пережила смерть императора, наступившую на острове Святой Елены 5 мая 1821 года. До этого она все время просила разрешения приехать к нему жить, как жила на Эльбе. Во время Ста дней легкомысленная Мадонна безделушек отдала брату все свои драгоценности.
Жизнь Каролины, королевы Неаполя, сама по себе была похожа на роман. Она добивалась защиты своих прав с неослабевающей энергией. Ее муж Мюрат попытался вновь примкнуть к Наполеону во время Ста дней, но был отвергнут. Его расстреляли в Пиццо его бывшие подданные. А Каролина всеми силами продолжала отстаивать свои интересы и интересы своего королевства и даже позволила себе сесть на английский корабль… И ее в качестве пленницы доставили в Триест, после чего ей было позволено – подразумевается Меттернихом, ее бывшим любовником, – поселиться со своими четырьмя детьми в замке Хэмбург, неподалеку от Вены. Здесь она узнала о смерти мужа, вернулась в Триест, затем поехала в Рим ухаживать за больной матерью и вновь вернулась в Триест. В 1830 году, когда ее сыновья уже жили в Америке, став адвокатами, она приехала в Париж и потребовала от Луи-Филиппа возмещения убытков за свой Елисейский дворец и замок Нейи, и ей была назначена пожизненная пенсия в 100 тысяч франков. Но получить ее Каролине так и не пришлось. Она вернулась в Италию и 18 мая 1839 года умерла на руках своей дочери графини Распони.
Все современные принцы Мюрат являются ее потомками.
Мадам Мать нашла себе убежище в Риме, ей покровительствовал папа, и она не уставала посылать прошения, чтобы ей позволили жить вместе с пленником на Святой Елене. «Самый любимый у меня тот, кто стал самым несчастным», – говорила она. В Риме она и умерла 2 февраля 1836 года. Покоится она в Императорской часовне в Аяччо.
