Вячеслав Перевощиков - Воевода
Он сердито пнул попавшийся под ногу камешек и решительно зашагал к главному городскому причалу, походившему на добротный широкий мост, который начали строить через море, но потом почему-то бросили. В самом начале причала, где было еще мелко, к нему лепились многочисленные надсады и византийские парусники, а почти у самого конца к здоровенным дубовым бревнам, выраставшим из воды, как руки гигантов, держащих небо, были привязаны толстыми канатами две ромейские хеландии, в которые уже переносили зерно из русских надсадов.
– Торгуют! – вдруг с ненавистью подумал Звянко. – Пришли ромейские корабли или не пришли; им все одно, у них, кроме торговли, ничего и нет за душой!
Его сапоги уже стучали каблуками по крепким доскам настила причала, и этот стук, как барабанный бой к битве все более и более распалял гнев воеводы. Наконец, еще не дойдя до кораблей, но завидев издалека ромейского приказчика, лениво наблюдавшего за снующими грузчиками с мешками зерна, он сердито закричал:
– А ну-ка снимай сходни и прочь от причала!
– Звянко, дорогой, – захлопал осоловелыми глазами приказчик, – такое хорошее утро, а ты сердишься, словно ночь провел с чертом, а не с красивой женой. Пошли лучше я угощу тебя отличным вином, сделанным из винограда с южных склонов Каппадокийских гор. Глоток его похож на поцелуй юной девы, а аромат такой, что ты мигом забудешь все плохое, что только могло случиться с тобой.
– Ты что, меня не понял?! – распаляясь еще больше, продолжал кричать Звянко. – Освобождай причал и быстро, а то плохое сейчас случится с тобой!
Он уже договаривал свою гневную речь, но в голове его все еще крутились слова приказчика про «ночь с чертом», и вдруг неожиданно для себя подумал, что если считать раннее утро остатком ночи, то его сегодняшняя встреча с Лютом на Соколиной башне как раз и будет та самая ночь, проведенная с чертом.
– Или ты не видишь, какие гости к нам пожаловали? – Звянко почти добежал до приказчика и ткнул воздух пальцем мимо его груди, указывая на огромный дромон, медленно плывущий посередине бухты.
Приказчик обернулся, следуя взглядом по направлению, указанному толстым пальцем Звянко, своими размерами больше похожим на маленькую дубинку, чем на то, чем у людей принято тыкать на предметы.
– Ой, да это же... – приказчик икнул, протирая глаза, – это же корабль самого экзарха!
– Вот и я про то же, – воевода озадаченно нахмурился, соображая, кто такой экзарх, – освобождай причал быстро!
Глава 18
Сила Велеса
Велегаст медленно пятился по склону холма, обреченно выставив перед собой посох, а на него не спеша наступал огромный варяг, покручивая длинный меч и небрежно срубая подвернувшиеся под ноги венчики полевых цветов. Он не торопился убить, ибо не было славы в таком поединке. Конечно, он с радостью пролил бы кровь врага, но только такого, как Орша. А этот тщедушный старик, вставший между ним и Оршей, мешался ему, как надоедливая муха, от которой никак нельзя было отмахнуться. Ему достаточно было одного движения, чтобы убить Велегаста, но что-то останавливало его. Может быть, он представлял себе насмешки товарищей про его бой с немощным старцем, а может, смутное предчувствие, что ничего хорошего для него от такого убийства не выйдет. Поэтому он ждал, в глубине души надеясь на то, что старец проявит свою силу, и все это станет хотя бы отдаленно напоминать поединок, а не на проклятое людьми и богами убийство, или на то, что волхв испугается и просто сбежит. Он еще раз махнул мечом перед лицом волхва:
– Ну что, старик, ты все еще хочешь смерти?
Нет, Велегаст не хотел смерти, его глаза лихорадочно считывали выбитые на шлеме и личине варяга древние руны, а ум так же лихорадочно разгадывал их смысл, ища ту маленькую лазейку, где не поставлена защита и где он сможет показать свою силу и применить боевую магию Светлых Богов. Но руны читались плохо, а меч все время мелькал перед глазами, путая мысли и мешая думать. Волхв старался не замечать меча и не думать о смерти, потому что знал, что если начать о ней думать, то она непременно придет, но самые плохие мысли неотступно лезли в голову, лишая его уверенности, так необходимой каждому чародею.
Наконец волхв остановился и решительно махнул посохом, с навершия которого сорвался и полетел в сторону врага огненный шарик. Варяг ловко подставил щит, и шарик, ударившись о железный умбон, рассыпался голубоватыми искрами.
– О, да ты умеешь кидаться всякой дрянью! – варяг захохотал так, что личина на его шлеме загудела. – А я думал, что все, что ты можешь, так это пятиться и махать своей дурацкой палкой.
Варяги, наблюдавшие за всем этим с вершины холма, зарычали от хохота. Они, наконец, поняли, что волхв совсем не опасен, и теперь этот смешной старик их просто забавлял. Шумной гурьбой они покатились вниз, чтобы увидеть все получше.
А Велегаст уже вновь махнул посохом. На этот раз с его навершия соскочила маленькая молния, которая, мелькнув в воздухе голубоватой нитью, тоже ударилась в щит варяга. От разбившейся молнии во все стороны от щита посыпались искры, но на этот раз варяг ощутил легкий удар электрического разряда, и его шуйца, державшая щит, невольно дернулась. Это было похоже на укол множества иголочек, но варяга такая забава разозлила не на шутку. Он тряхнул щитом, словно надеясь сбросить с него остатки электрического разряда, и гневно вскричал:
– Вот я тебя сейчас проучу, паршивый старикашка, за твои мерзкие забавы!
В этот момент он вдруг придумал, как ему разделаться с Велегастом, не роняя своей воинской чести. Надо было не убивать, а просто отлупить противного волхва, как негодного мальчишку. Это будет весело и порадует всех его товарищей, а значит, добавит ему чести. Обрадованный этой удачной мыслью, варяг решительно размахнулся мечом, повернув его плашмя, чтобы ударить им, как дубиной. Но Велегаст из степенного старца вдруг превратился в ловкого бойца и, с необыкновенной быстротой перевернув свой посох, отразил удар меча сильным и хлестким встречным ударом. Нижняя часть посоха была окована железными полосами со знаками рун и боевыми заклятьями, и удар ее был не хуже удара доброй булавы. Закаленная сталь клинка, наскочив на такую преграду, жалобно крякнула, и меч разломился на две части. Его конец, просвистев мимо головы волхва, воткнулся в землю, а в руках варяга остался короткий обрубок почти в половину укороченного клинка.
– Ты... да ты, – задыхаясь от ярости, прорычал варяг, – ты испортил священный меч моих предков!
Он повернулся к своим товарищам, подняв над головой искалеченный клинок.
– Смерть ему, смерть! – весело закричали варяги, которых только забавлял озлобленный вид неудачливого поединщика.
Но самому варягу-поединщику было уже совсем не до забав. Хороший меч стоил больших денег, а такой, как у него, просто не имел цены. Сломать клинок своих предков в бою было дурным знаком, предвещавшим беду, а сломать его о палку какого-то никчемного старца было просто ужасным оскорблением, за которое полагалась смерть. И не важно, что варяг сам же и сломал свой меч – виноват-то все равно был волхв, который теперь должен был умереть непременно.
Несколько секунд варяг стоял, убитый горем, глядя на сломанный меч, все еще крепко зажатый в руке. Казалось, он так был потрясен случившимся, что поединок на этом и закончится, но это было не так. Если бы вдруг удалось заглянуть в узкие прорези его личины, чтобы увидеть глаза, то можно было заметить, как они наливаются кровью и бешеной злобой, той злобой, которую не остановит никакая магия, никакие молнии и огненные шарики.
И Велегаст это понял мгновенно.
– Остановись, Рогул! – вскричал он, называя варяга по имени. – Иначе ты будешь иметь дело с самим Богом Велесом и его силой!
Но слова уже не доходили до сознания разъяренного воина. С диким криком он бросился на Велегаста, намереваясь поразить его обрубком меча. Казалось, еще миг – и все еще грозное оружие, несмотря на утрату самой страшной части клинка, отрубит голову мудреца, как те венчики цветов, которые минуту тому назад срубал еще целый клинок.
Однако волхв снова поразил всех своей ловкостью. В последний миг он отпрыгнул в сторону, да так быстро, что некоторые даже не поняли, как он смог это сделать. Варяг с ревом пронесся мимо, махнув в воздухе обрубком клинка.
– Сила Велеса! – закричал грозно Велегаст, взмахнув посохом.
Варяг остановился и круто повернулся, чтобы броситься на своего врага с прежней яростью и новой бешеной силой.
– Медвежья лапа! – выкрикнул Велегаст, нанося размашистый удар посохом наискосок сверху вниз.
Казалось бы, что такое удар посоха, но обещание силы Велеса не было пустым бахвальством волхва. От удара посоха в верхний край щита варяга, которым он успел-таки прикрыться, повинуясь воинскому инстинкту, щит дернулся в сторону, открывая незащищенный бок, а самого варяга тоже чуть развернуло.
