Шведское огниво - Сергей Зацаринный
– На базаре что толкуют? Не ходит слухов, кто твою контору подломал?
– Пока тишина. Я уже через надежных людей объявил потихонечку вознаграждение за возвращение. Уж больно хлопотно все восстанавливать.
– Сам-то ни на кого не думаешь?
Касриэль развел руками:
– Ума не приложу. Пользы ведь от этого никакой. Бумаги эти никому не продать – в чужих руках они гроша ломаного не стоят. А в то, что это сделали безо всякой корысти, по дурости, я не верю.
На том и распрощались.
Эмир его уже ждал. Второй день он приходил во дворец раньше своего помощника, пора с этим заканчивать. Злата мягко пожурил:
– Ты что же ко мне никак не зайдешь? Жены тебя каждый вечер ждут. Уже разузнали где-то, что ты булгарский чак-чак любишь, каждый вечер целое здоровое блюдо велят готовить.
Видно, жены допекали его похлеще, чем служебные хлопоты.
– Сам видишь, что творится… – вздохнул наиб. – Домой не могу дойти, рубаху поменять. Вчера эн-Номан до вечера продержал. – Эмир настороженно прищурил глаз. – А ночью… – Злат зловеще понизил голос. – На том самом постоялом дворе некий человек разыскивал того пропавшего постояльца.
– Да ты что?! – вскинулся эмир, явно обрадованный, что ему теперь и без помощника будет что рассказать женам.
– Задержал, допросил. Купец из Булгара. Говорит, этот путник плыл в Новый Сарай к Могул-Буге.
– Тебя вчера эн-Номан увел. Мне пришлось письмо к хану без тебя писать. Голубем отправили. Сегодня утром от хана послание пришло. Тоже голубем. Приказано срочно этого литовского княжича отправить в Новый Сарай. Под крепкой охраной. Он у эн-Номана остался?
– Думаю, для нас это как нельзя лучше. Там он в полной безопасности. А случись что – наше дело сторона, – заговорщицки шепнул Злат.
– Вот! – воздел палец эмир. – Ты сходи к шейху, передай ханский приказ. – Он еще немного подумал и добавил: – Одного не пойму. Мне сказали, что голубь этот вылетел из Нового Сарая раньше нашего. Получается, наш сейчас только подлетает.
– Скорее всего, этот могул-бугинский нукер весточку донес. Вот его хозяин и решил поскорее Алибеку подгадить. Вернее, его отцу. – Значит, Злат не ошибся. Весточка его уже вчера добралась до самого Узбека. – Я поговорю с эн-Номаном. Пусть подержит немного этого молодца у себя. Ты ведь через пару дней все равно поедешь к хану на праздник. Вот и прихватишь его с собой. Лично передашь.
– Слушай, Злат! Как же я сам сразу до этого не додумался! Правда, попроси эн-Номана. Что бы я без тебя делал?
Приближался девятый день растущей луны девятого месяца по монгольскому календарю. На него приходился древний праздник, трепетно отмечаемый еще со времен Потрясателя Вселенной, – возлияния молока. Молоко брали от особых белых кобылиц и, по слухам, кропили им войлочные фигурки. Так оно или нет, точно никто не знал. Происходило все в шатре, при участии самых близких к хану лиц. Зато на сам праздник неизменно созывались знатные и важные люди со всего улуса. От эмиров до священнослужителей и купцов. Епископ тоже ездил. На этот праздник держал путь и Алибек, столь неудачно задержавшийся в Сарае.
До эн-Номана наиб не дошел. Прямо за воротами его поджидал Алексий. Он был бодр, от вчерашней подавленности не осталось и следа.
– Нет худа без добра! – с ходу утешил его Злат. – Зато ты сберег своему князю тысячу сумов.
– Мне предстоит еще беседа с этим шейхом, – напомнил Алексий. – Он мне велел сегодня прийти.
– Попьете чаю. Тебе разве не по нраву пришлось вчерашнее угощение? Ты же говорил, что хотел бы познакомиться с каким-нибудь влиятельным человеком в Орде. Расскажешь своему митрополиту, что пил чай с наставником самого Узбека. Или тебя все-таки прислал Калита?
– Просто я вспомнил твой совет. Ты предлагал поговорить с этим сказочником. Так я и хочу сейчас поступить.
– Когда кто-то хочет побеседовать с добрым человеком, значит, он и сам ищет добра. Ты мне начинаешь нравиться. Если сядем в седло прямо сейчас, то застанем его дома.
Злат не ошибся. Сказочник еще не ушел.
– Повремени, добрый Бахрам! Этот человек приехал послушать твои сказки прямо к тебе домой, – приветствовал его наиб.
Сели прямо во дворе. Солнце еще не разогрело воздух и было по-осеннему холодно, но день ожидался ясный и погожий. Шелестела листва. Не долетало шума ни с опустевшей дороги, ни от притихшей реки. Скоро уже на юг должны были потянуться последние птицы. Пока они еще пересвистывались в зарослях.
– Ты вчера задал мне задачку, – почтительно обратился к старику монах. – А я не знаю ответа. Может, ты дашь мне совет?
– Подсказку? Ты взялся вершить человеческие судьбы, однако твоя решимость пропала сразу, когда от этого стала зависеть твоя собственная судьба? Тебя никто не неволит. Скажи эн-Номану, что у тебя нет ответа.
Алексий не собирался сдаваться:
– Ты пожалел этого юношу. По-своему ты прав. Благое дело вернуть в гнездо выпавшего из него птенца. Но разве это простой птенец? Он сын князя. И сам будет князем. Будет так же вершить человеческие судьбы. Разве сюда он попал просто так? Он с отрядом пытался захватить новгородского архиепископа, который возвращался от митрополита. Если бы не расторопность баскака и киевского князя, архиепископ и его люди были бы сейчас в литовском плену. Его головой торговали бы сейчас так же, как и головой этого княжича. Получается, если бы он победил в этой игре, то получил бы выигрыш. А коли проиграл, то все это не считается?
– Вот и скажи это эн-Номану, – кротко улыбнулся сказочник.
– Даже если он со мной согласен, его сдерживает обещание, данное тебе. Ты мудрый человек и говоришь правильные слова. Много видел и много знаешь. Больше, чем сам шейх. Поэтому он тебя и почитает. Это я вчера сразу понял. Только одних хороших слов мало. Разве я против, чтобы этот юноша вернулся к отцу?
– Чтобы его отец помирился с твоим князем, ты тоже не против?
Алексий осекся. От его запальчивости не осталось и следа. Он глубоко задумался. Бахрам ему не мешал.
– Если честно, я был бы рад, если бы они помирились, – наконец сказал монах. – Сказано: блаженны миротворцы. Если ты знаешь, что я для этого должен сделать, научи. Как и эн-Номан, я обещаю последовать твоему совету.
– Почему ты думаешь, что я отвечу на этот вопрос? Я же ничего не знаю ни о вашем князе, ни о литовском. Могу ли я знать, как
