Второе дыхание - Александр Васильевич Чернобровкин
Налюбовавшись горящей техникой и трупами пехотинцев, собрались было отправиться восвояси, как увидели вражеские истребители. Это была дюжина немецких «Хейнкель-51» — бипланов с открытой кабиной и неубирающимся шасси, вооруженных двумя пулеметами калибра семь и девяносто две сотые миллиметра. Мы могли бы запросто удрать от них, но всем хотелось отличиться, поэтому полетели встречным курсом. Каждый выбрал себе цель. Немцы приняли наши правила, растянулись в строй «фронт».
У меня уже опытный носовой стрелок, который еще и штурман-бомбардир, поэтому не лезу с глупыми советами. Я поделился своими знаниями со всем летным составом «Группы двенадцать», рассказав во время лекции, специально организованной полковником Оро, как надо сбивать вражеские самолеты разных типов и на разных курсах. Слушали меня очень внимательно. Как-никак на моём личном счете шесть сбитых самолетов и еще три завалили мои стрелки. Сейчас узнаем, усвоили урок или нет.
Бой самолётов на встречных курсах скоротечен. Это тебе не на коне скакать, когда есть время опустить копье и прицелиться. На всё про всё несколько секунд, за время которых надо и прицелиться, и выпустить достаточное количество пуль. В этом плане пулемёт «ДА-2» как раз хорош: магазина хватает на один раунд, а до второго есть время поменять оба. Я лечу малость выше немца с учетом того, что мой стрелок ниже и жду. Вижу яркие вспышки нескольких трассирующих пуль, которые пролетают чуть ниже вражеского самолёта. Антон не учёл упреждение. Он делает правильные выводы и поднимает стволы выше. Первые пули проносятся над «Хейнкелем-51», а на остальные он как бы налетает сам. Наверное, последние тоже улетели за молоком, но они обычные, их полёт не виден. В тот же миг вражеский самолёт проносится под нами так близко, что я замечаю лицо немецкого пилота с закрытыми глазами и открытым ртом, откинувшегося на спинку в расслабленной позе, словно отдыхаем в глубоком мягком кресле. Закладываю вираж и вижу, что «наш» «Хейнкель-51» летит под острым углом к земле. Догоняю его на высоте метров триста. Антон успевает всадить во вражеский самолёт еще одну порцию пуль, порвав тканево-фанерную обшивку фюзеляжа. Как догадываюсь, это уже было лишнее. Лётчик погиб или был тяжело ранен во время первой атаки. Впрочем, мой штурман потренировался в боевых условиях, не помешает. Я закладываю вираж, наблюдаю, как вражеский самолёт врезается под острым углом в пологий склон светло-коричневого холма, покрытого зеленой травкой, капотирует, сломав винт и левую часть верхнего крыла, и кверху брюхом, задрав шасси, сползает к подножию. Четыре-ноль в нашу пользу.
74
Контрразведка республиканцев расстреляла несколько человек из обслуживающего персонала аэродрома и диверсии прекратились. При этом я не уверен, что расправились именно с теми, кто не жалел сахара для наших самолётов. Вполне возможно, что пострадали невинные люди, а преступники просто залегли на дно, пережидая опасные времена.
Убедившись, что буря затихла, отправил в Мадрид телеграмму с условленным текстом «Признаю свою вину. Возвращайся». Уверен, что к вечеру весь город знал, что я раскаялся в своем глупом поведении, решил помириться с Татьяной Риарио де Маркес. Она приехала на такси на следующий день с новым черным кожаным чемоданом, забитым еще более новыми платьями. Теперь моя любовница вне подозрений, потому что диверсии совершались и во время ее отсутствия.
Расплатившись с таксистом, я громко, чтобы услышала синьора Исабель Гонсалес Гутьеррес, которую встретил в вестибюле, произнес, с трудом сдерживая ухмылку:
— Прости, я был неправ!
— Вот и хорошо! — тоже улыбаясь хитровато, сказала Таня.
Я взял чемодан, а она — под руку меня, и, как помирившиеся влюбленные, вместе зашли в дом. Синьоры Исабель в вестибюле не было. Наверное, стоит за дверью своей квартиры и слушает, о чем мы говорим. Моя любовница щебетала, как ей скучно было в Мадриде без меня. Я не был уверен, что не врет, но всё равно приятно было слушать. Закрыв за нами дверь, я уронил чемодан на пол и с юношеским задором подхватил девушку на руки и отнес на кровать. Судя по закрытым глазам и улыбке до ушей, именно это от меня и ждали.
Бурно позанимавшись любовью, Таня рассказала:
— В Мадриде сейчас пусто. Все, кто мог, уехали. Говорят, завтра республиканцы начнут наступление на университет.
Уверен, что это военная тайна, но любой уважающий себя испанец не заснет, если не поделится с кем-нибудь секретом.
На следующее утро полковник Оро начал инструктаж с сообщения, что сегодня будет новая цель.
— Мадрид, — подсказал я.
— Откуда ты знаешь⁈ — удивился он.
— Вчера оттуда приехала моя девушка, потому что весь город знает, что сегодня утром наши будут атаковать фашистов в районе университета. Испугалась обстрелов и бомбёжек, — сообщил я.
Командир «Группы двенадцать» предельно эмоционально высказался в адрес болтливых испанцев, рассмешив своих подчиненных. Он знаком с Таней. Как-то мы с ней ужинали в ресторане, и в это время приперлись штабные в количестве четырех голов. С русской непосредственностью они подсели к нам и попросили меня сделать заказ. Подпив, наговорили моей девушке комплиментов, которые мне, переводя, приходилось облекать в более литературную форму. Теперь синьорина Татьяна Риарио де Маркес считает, что в СССР живут такие же галантные мужчины, как в Испании.
— Всё верно, будем бомбить пригороды Мадрида: первый отряд — холм Эрмисто, второй — холм Гарабитас и третий — холм Агилья, — успокоившись, продолжил инструктаж полковник Оро. — Работайте предельно аккуратно, потому что позиции наших войск находятся рядом, но при этом не забывайте, что там есть зенитные пушки и пулемёты. Истребителей не должно быть. По данным нашей разведки, вся авиация фашистов сейчас на Северном фронте. Как предполагаю, наша атака должна помочь баскам, оттянуть на себя силы противника.
Моим отрядом все
