Ольга Колотова - Инквизитор. Охота на дьявола
— Святой отец, вы ошибаетесь. Я не Лоренсо. Я — дон Фернандо де Гевара! Я — живой, настоящий, единственный! Дон Лоренсо, младший брат — это он! Да, он — младший брат, который не мог рассчитывать ни на наследство, ни на удачную женитьбу… Младший брат, у которого не было ничего, кроме собственной головы!.. К несчастью, голова-то у него была… И в ней роились мысли, злые, как растревоженные пчелы… А я, я ни о чем не задумывался, я, как Исав, продал бы свое право первородства за чечевичную похлебку… если бы такое было возможно…
— Ах, вот, значит, как! — удивленно проговорил Бартоломе. — Выходит, пятнадцать лет под вашим именем жил другой? Это очень занимательно! Признаюсь, такого я не мог и предположить…
— Под моим именем? — растерянно переспросил Фернандо де Гевара.
— Во всяком случае, я приказал арестовать дона Фернандо де Гевару, человека, в городе довольно известного… А мне привели вас… Откуда вы взялись, позвольте узнать? И почему пятнадцать лет назад вы не умерли?
— Откуда я взялся, спрашиваете вы? Я вернулся из ада, из преисподней. Нет таких мук, ни телесных, ни душевных, которых мне не пришлось бы пережить! Несколько лет я провел на турецких галерах!
— Как вы туда попали?
— Меня продали алжирским корсарам. Однажды ночью на меня напали какие-то люди… Точнее, меня просто оглушили, ударили по голове так, что я потерял сознание… Очнулся я в какой-то тесной каюте, связанный, с кляпом во рту… Не знаю, долго ли я так лежал… Я плохо воспринимал окружающее, у меня сильно болела голова, мысли путались… Но я узнал его голос…
— Лоренсо?
— Да! Лишь тонкая дощатая переборка отделяла каюту, где я был заперт, от соседней… Я не мог разобрать всего, что там говорилось, но его я узнал и главное я понял! Говорили обо мне… Говорили, что я должен умереть… Говорили, что я уже умер! Меня уже считали умершим! Мой брат хотел, чтобы я умер! И я стал готовиться к смерти… Боже, прости мне мои грехи, но если бы я тогда умер, я умер бы с проклятиями на устах, с проклятиями моему брату и моему врагу!
— Бог простил бы вас, дон Фернандо. Если вы и были в чем-то виновны, своими страданиями вы искупили все!
— Меня не убили, — тихо продолжал де Гевара. — Они передумали, не знаю, почему… Мне приготовили участь хуже смерти… Мой брат съехал на берег, судно снялось с якоря… А через несколько дней я уже принадлежал алжирскому раису[26].
— Ни один человек не выдержал бы пятнадцать лет на галерах, — заметил Бартоломе.
— Верно, — согласился Фернандо. — Но я ворочал веслом лишь последние пять лет. Меня сделали гребцом за попытку побега.
— Но, в конце концов, вам удалось освободиться?
— Благодаря случаю. Алжирский корсар, на которого я гнул спину, был захвачен мальтийской галерой. Нас, несчастных пленников-христиан, освободили. Я вернулся домой… Точнее, в город, где когда-то был мой дом… Сейчас он принадлежал Лоренсо. Моя невеста тоже принадлежала Лоренсо. И, чтобы сохранить все это, Лоренсо ничего не стоило бы убить меня во второй раз…
— В этом вы правы, — вставил Бартоломе.
— Я стал следить за ним и выжидать. Впрочем, ждал я недолго. Почти каждый вечер Лоренсо куда-то уходил, а возвращался под утро.
— Он ходил к своей любовнице, донье Люсии, — объяснил Бартоломе.
— Однажды я остановил его. Положил руку на плечо и спросил, узнает ли он меня… Конечно, он узнал… Мы всегда были очень похожи, и даже время ничего не могло тут изменить… Кажется, увидев меня, он растерялся. «Я не боюсь призраков, — сказал он. — В моей власти вернуть их туда, откуда они появились, в могилу». И он начал бормотать что-то непонятное. Но я был живым человеком, и заклинания на меня не действовали! Чтобы он это понял, я дал ему пощечину и сказал, что он мерзавец, каких мало на свете! Он всегда был подонком, мой брат Лоренсо, и душа его была черна, как ночь, но он никогда не был трусом. Он быстро все понял и овладел собой. «Так ты вернулся с того света только для того, чтобы мне это сказать? — рассмеялся он. — Черт побери, если это все, что ты хотел мне сообщить, то это я и без тебя знаю!» «Где донья Анна? — спросил я. — Веди меня сейчас же к ней!» «Знаешь, братец, — ответил он, — убирайся-ка ты ко всем чертям, то есть туда, откуда вернулся!» Тогда я сказал, что всем объявлю о своем возвращении, а сейчас пойду прямо к донье Анне. «Я тебя никуда не пущу!» — сказал Лоренсо. «Тогда я убью тебя!» «Нет», — рассмеялся он. Он был настолько бессовестным, что мог смеяться мне в лицо, и настолько предусмотрительным, что наперед все рассчитал. «Нет, — сказал он, — ты пальцем меня не тронешь. Ты будешь слушаться каждого моего слова и будешь лизать мне пятки, если я захочу!» Теперь захохотал я. Я так ненавидел его, что, кажется, готов был задушить его тут же, на месте. Но он сказал: «Конечно, я надеялся, что ты никогда не вернешься, видишь, я это даже не скрываю, к чему? — но неужели ты думаешь, что я не обезопасил себя на случай твоего возвращения? У меня есть верный слуга, который, по моему знаку, перережет глотку кому угодно. Так вот, денно и нощно он сторожит донью Анну. И, если со мной что-нибудь случится, он тотчас же убьет ее. Ты понял?» Да, я понял… Я не мог ничего ему сделать… «К тому же, — опять рассмеялся он, — разве она сможет жить, если меня не будет на свете? Ведь она так любит меня…»
— Бедняга, — вздохнул Бартоломе. — Лоренсо обманул тебя. Всю эту историю он придумал тут же, на месте. Донью Анну действительно охраняли, но никто не собирался ее убивать… Дон Фернандо по-своему даже нуждался в ней…
— Он… истязал ее?
Бартоломе только кивнул.
— О, негодяй!
— Что было потом? Как вы все-таки попали в дом де Гевары?
— Он сказал мне, что я давно умер и похоронен, а потому, меня можно даже не убивать… Я ведь все равно мертв. Он посоветовал мне убираться ко всем чертям. Мне нечего было ему возразить. Я ничего не мог ему сделать, я боялся за донью Анну… Но я не нашел в себе сил уехать… Я остановился в домике на окраине города… Дни я проводил в слезах, ночи — в тоске… Я умолял его лишь об одном — разрешить мне хотя бы увидеть ее… только увидеть… Однажды он согласился. Взял с меня слово, что после этого я тотчас исчезну. Я обещал. Я пообещал бы все что угодно, лишь бы встретиться с ней… Он назначил мне день и час. Я пришел.
— Ловко он вас подставил, — заметил Бартоломе. — И, главное, опасаясь за донью Анну, вы даже не могли сказать правду… Но, черт побери, выходит, он заранее знал о том, что его собираются арестовать?! Сложно объяснить ваш арест простым совпадением, — последние слова Бартоломе произнес скорее для себя, чем для де Гевары.
Дон Фернандо и не обратил на них внимания.
— Что же мне теперь делать? — тихо спросил он после продолжительного молчания.
— Во всяком случае, я не посоветовал бы вам воскресать. Вы арестованы, вы признаны еретиком, вы будете осуждены, в этом нет никакого сомнения, осуждены за связь с дьяволом… Дона Фернандо де Гевару ожидает страшная, мучительная казнь… И, согласитесь, он ее заслужил. Если сейчас объявить, что дон Фернандо вовсе не дон Фернандо, за решеткой окажетесь вы оба. И пройдут долгие месяцы, а может быть, годы, прежде чем суд во всем разберется… если разберется. Как повернется дело, очень трудно предположить. Моя власть велика, но все же не безгранична.
— А может быть, вы заботитесь, прежде всего, о себе?
— И это тоже, — не стал отпираться Бартоломе. — Мне проще осудить де Гевару как колдуна, чем затевать громкий процесс… К тому же, поверьте мне, своим воскресением вы ничего не добьетесь. Совершенно уверен, что конфискованное имущество вам не возвратят, ваше доброе имя запятнано навсегда, а донью Анну все равно не вернуть…
— Что же мне делать? И как я смогу жить без нее?
— Как же вы жили без нее пятнадцать лет?
— Я жил надеждой!
— Но разве у вас отнята надежда? Дон Фернандо де Гевара умер или вот-вот умрет. Но умерло имя, вы-то живы! Неужели вы чудом избежали сотни смертей только для того, чтобы добровольно отказаться от жизни?!
Де Гевара сидел молча, опустив голову.
— Где ваша лошадь? — спросил Бартоломе.
— Я оставил ее около моего… около дома моего брата…
— Понятно. Значит, теперь она принадлежит какому-то счастливчику.
Бартоломе выглянул в окно: гроза прекратилась.
— Идемте! — сказал он де Геваре.
— Куда?
— Я попробую еще раз устроить ваш побег. Постараюсь убедить одного контрабандиста, сорви-голову, взять вас на борт… Надеюсь, он согласится.
Дон Фернандо покорно последовал за инквизитором.
Бартоломе вернулся домой под утро. Один.
Долорес долго и напрасно ждала его и, в конце концов, заснула.
Бартоломе оставил ей записку и ушел на утреннее заседание трибунала.
* * *Долорес проснулась поздно. По всей видимости, уже наступил полдень. Солнце уже успело заглянуть даже в самые узкие и глухие улочки города. Долорес откинула бордовый бархатный полог кровати, который поддерживали резные деревянные столбики. Солнечные лучи пробились в щель между шторами и теперь весело играли пылинками. Они разогнали ночные страхи, и даже ужасная ночная гроза казалась теперь чем-то далеким и почти нереальным.
