Кейт Аткинсон - Боги среди людей
– «Море», – напомнил он.
Прошло двое суток с того момента, как его новый самолет, Q-«кубик», совершил вынужденную посадку в Карнаби. Тамошний береговой аэродром имел расширенную посадочную полосу и мог принимать несчастные подбитые машины, не дотягивающие до своей базы, а также те, которые, подобно Q-«кубику», просто сбились с курса в сплошном мареве. Карнаби был оснащен системой FIDO: Тедди забыл, как расшифровывается это сокращение, – оно имело какое-то отношение к туману. Полоса была покрыта сетью трубок для подвода топлива (тысяч галлонов бензина), которые в тумане начинали светиться, указывая путь домой заблудшим и раненым.
В конце концов, кое-как добравшись до базы, Тедди поймал себя на том, что рассказывает об этой системе, названной собачьим именем, своему личному Фидо – Фортуне. В тот момент до Тедди дошло, что он, вероятно, тронулся умом. Сейчас, почесав собаке макушку, он только посмеялся от этих воспоминаний. Так ли это важно? Весь мир тронулся умом.
Балкону не пошел на пользу морской воздух: сквозь белую краску проступали большие пятна ржавчины. Вся страна пришла в упадок. Сколько же должно пройти времени, подумал Тедди, прежде чем упадок станет необратимым и разъест Британию до ржавой пыли?
Он не услышал деликатного стука в дверь, когда в номер доставили заказанный с вечера чай, и удивился появлению Нэнси, которая вдруг очутилась на балконе рядом с ним и протянула ему чашку с блюдцем. Нэнси вышла в простой хлопковой пижаме – по ее словам, не слишком подходящей для медового месяца.
– А у нас медовый месяц? – переспросил Тедди, прихлебывая быстро остывающий на утренней прохладе чай.
– Пока нет, но должен же быть, как ты считаешь? Сначала, конечно, надо пожениться. Правда ведь? Мы поженимся?
– Прямо сейчас?
Тедди растерялся. У него промелькнула мысль, что Нэнси уже приготовила ему сюрприз: купила лицензию в местной церкви и оповестила Тоддов и Шоукроссов, которые того и гляди ворвутся всей толпой к ним в номер, выкрикивая поздравления. На ум пришел Вик Беннет, который не дожил до собственной свадьбы, – знатная была бы попойка, даром что Лиллиан в положении. Тедди стало совестно, что он больше не связывался с семьей Вика и ничего не знает о ребенке. Об Эдварде. Возможно, конечно, что родилась девочка. Лиллиан с ребенком предстояло жить дальше, а Вик будет мало-помалу тускнеть, пока память о нем не сотрется полностью. «Рассказывал, что лучше вас человека нету». Будь его век длиннее, он узнал бы многих и многих, кто гораздо лучше, заметил про себя Тедди.
– Нет, не прямо сейчас. После войны.
А сам подумал: ага, опять будущее. Великая ложь.
– Да, – сказал он вслух. – Конечно. Договорились? Это помолвка? Хочешь, я преклоню колени?
Поставив чашку с блюдцем на балкон, Тедди под недоуменным собачьим взглядом опустился на одно колено и произнес:
– Нэнси Роберта Шоукросс, прошу вашей руки. (Правильно? Так говорится?)
– Я с радостью, – ответила она.
– Нужно купить кольцо?
Она подняла вверх безымянный палец:
– Пока и это сгодится. А со временем купишь мне бриллиантовое.
На церемонии бракосочетания они обошлись колечком из «Вулворта».
– Оно мне дорого как память, – сказала Нэнси, когда после войны он надел «медяшку» ей на палец в отделе регистрации браков в Челси.
Торжество было очень скромным, и Тедди впоследствии сам удивлялся, почему они не отметили это событие с бо́льшим размахом. Гостями, подружками невесты и свидетельницами были Урсула и Беа. Урсула привела с собой Фортуну, привязав ей на ошейник красный бант, и сказала: «Это твой шафер, Тедди».
Колечко так и не сменилось более дорогим, хотя порой оставляло на пальце Нэнси неопрятный черный ободок. А бриллиантовое кольцо, хоть и маленькое, он действительно ей купил – на рождение Виолы.
– Обрученные, – сказала Нэнси, когда они после завтрака рука об руку гуляли по пляжу.
Преодолев галечник и противотанковые ловушки, они добрались до обнаженной низким отливом плотной песчаной полосы. Собака ныряла в волны и выскакивала обратно. Время от времени Тедди забрасывал в море камешек, но Фортуна была настолько поражена морскими впечатлениями, что не отвлекалась на прозаическую собачью обязанность «беги-принеси».
– Заключили помолвку, – весело продолжала Нэнси. – Какая архаика! А почему говорится «помолвка», не знаешь?
– Потому, что двое «молвят слово» – дают друг другу обещание связать свои судьбы, – объяснил Тедди, не сводя глаз с собаки.
– А, в самом деле. Это же так логично. – Она сжала ему локоть, и Тедди вспомнил вчерашнюю офицерскую жену. – Ты счастлив, милый?
– Да. – Он давно забыл, что означает это слово, но если она хочет признания – что ж, пожалуйста. («Ошибочно думать, – говорила Сильви, – что любовь предполагает счастье».) – Хотел тебе рассказать, – продолжил Тедди, оттаяв и решив поделиться с ней той забавной историей о «галифаксе». – Решили мы на прошлой неделе в офицерской столовой перекинуться в картишки. В ту ночь нам предстоял вылет на Вупперталь, а в таких случаях день оказывается совершенно пустым: ну, проверили готовность, ждем инструктажа… – Тедди почувствовал, как ее рука слегка ослабла. Сам он охотно выслушал бы рассказ Нэнси о ее повседневных делах, да только она ничего не рассказывала. – Я могу продолжить?
– Конечно.
– Так вот, слышу рокот двигателя – ничего необычного в этом, естественно, нет, а потом в дверь просовывает голову Сэнди Уортингтон, мой штурман, и говорит: «Тед, сходи глянь: там новый „галифакс“, третьей модели».
– Который гораздо лучше, потому что у него другой хвост, – подхватила Нэнси, как школьница, довольная, что вызубрила скучный урок.
– Нет, интересно другое… хотя да, для меня и это важно – от этого зависят человеческие жизни. Так вот, сажусь я на велосипед – и прямиком на взлетную полосу – столовая у нас на отшибе, аэродром необъятный…
Подняв с песка кусок плавника, Нэнси забросила его в море; собака рванулась было следом, но передумала.
– А самолет этот, – продолжал Тедди, – как раз выруливал вдоль ограды на запасную площадку – и как думаешь, кто был за штурвалом?
– Неужели Герти?
Наконец-то он завладел ее вниманием.
– Точно: Герти. Вот была неожиданная встреча.
Старшая сестра Нэнси служила в транспортной авиации: перегоняла самолеты между эскадрильями, заводами и ремонтными ангарами. Еще до войны она получила удостоверение пилота, и Тедди отчаянно ей завидовал. Бойцы из его эскадрильи, хотя и не всегда признавались в этом вслух, глубоко уважали девчонок («женщин», поправляла Герти) из Вспомогательной транспортно-авиационной службы, которые могли без предварительной подготовки сесть за штурвал хоть «ланка», хоть «москито», хоть «спитфайра» или даже «летающей крепости», – большинство пилотов Королевских военно-воздушных сил не могли бы похвастаться такой разносторонностью.
– Считай, он твой, – сказал начальник базы, когда Тедди, стоя рядом с Герти на запасной площадке, любовался новым бомбардировщиком.
– Мой? – переспросил Тедди.
– А разве не ты у нас командир эскадрильи, Тед? Кому, как не тебе, доверить новую машину?
– Летает классно, – сказала ему Герти.
Так Тедди получил Q-«кубик».
Герти приняли с почетом и пригласили в офицерскую столовую на чашку чая («Да еще с лепешками! Какая вкуснота!» Это было преувеличением). По стечению обстоятельств, Герти не пришлось возвращаться на поезде: один самолет с помятым фюзеляжем требовалось перегнать в ремонт. Машина была не приспособлена к перегрузкам при вхождении в штопор (да и сам Тедди, как ему думалось, не был к этому приспособлен). За время краткого пребывания у них в части Герти не покорила ни одного мужского сердца (как и Уинни, она была резкой и довольно невзрачной) и приглянулась разве что начальнику базы, который отметил, что она не робкого десятка. Тедди для себя расставлял девочек («женщин») Шоукросс в порядке возрастания привлекательности, догадываясь, что так поступают все: от Уинни, наименее миловидной, до Нэнси и хрупкой Беа. В глубине души он считал Беа самой красивой, но пресекал эту мысль, храня верность Нэнси. «Каждая из девочек Шоукросс миниатюрнее и очаровательнее предыдущей», – подметил Хью, когда те еще были детьми. Милли, средняя, не потерпела бы такой оценки.
В эскадрилье Герти устроили сердечные проводы: во-первых, она доставила новый долгожданный «галибаг», а во-вторых, была не чужой Тедди: «почти свояченица», объяснил он, полагая, что она станет ему родственницей без всяких «почти», если только для них наступит будущее. У диспетчерского пункта собралась целая компания, в том числе и Тедди; они с жаром махали ей вслед, как будто она не перегоняла «галифакс» в Йорк на ремонт, а отправлялась в боевой вылет на Эссен. На прощанье она покачала крыльями и взмыла в синеву. Тедди ею гордился.
