На пороге великой смуты - Александр Владимирович Чиненков
Крупные слёзы катились по её бледным щекам. Притихшие девочки жались перед ней. А она обнимала их за остренькие плечики, гладила головки с туго заплетёнными косичками и рада была, что в темноте не видно слёз.
– А дальше? А апосля? – шёпотом торопили заинтригованные девочки, доверчиво прижимаясь к её рукам и коленям.
– А где она сыскалась? – спросила самая маленькая, которая верила, что всё закончится хорошо.
– Она не нашлась, – вздохнув, огорчила своих слушательниц Амина. – Красавица Ания утонула, провалившись вместе с конём и кучером под речной лёд!
– А с той злой разлучницей Айгуль что сталось? – наседали с вопросами погрустневшие девочки, желая услышать хоть что-то хорошее из очень грустной сказки.
– А с ней, – горько сказала Амина, – а с ней случилось то, что она и заслужила своими греховными делами. Она заболела тяжёлой, неизлечимой хворью и вскоре умерла в страшных мучениях.
– Поделом ей, ведьме проклятой, – сказала самая старшая из слушательниц. – Это её Господь наказал, лярву полосатую! А когда она предстанет перед ним на Страшном суде…
Амина слушала гомон заспоривших девочек, а слёзы всё текли одна за другой по её лицу.
Вскоре «гостьи» разошлись по землянкам, а Амина ещё долго ворочалась в постели, будучи не в силах заснуть. Она уже в тысячный раз пересказывала себе продиктованную изнывающей, требующей выговориться душой, больше похожую на быль сказку, а слёзы так и душили её, пока тяжёлый сон не сморил её под утро.
На следующий день Архип пришёл к землянке Амины. Он решил навестить её и объясниться, так как загадочный намёк хозяйки умёта о приближающейся кончине не на шутку растревожил его.
Архип замер, стоя в дверях:
– Дозволь войти, Айгуль! Очень поговорить приспичило.
Слёзы, всё ещё одолевавшие Амину, сразу высохли. Было хорошо, что в полумраке не видно вспыхнувших щёк. Она догадывалась, зачем он пожаловал. И всё, что мучило её, всё, что не могло решиться, вдруг стало ясно.
Архип и Амина пошли через посёлок к лесу. Казак сказал ей, что мучается неизвестностью о судьбе Ании, и предположил, что девушка бросила его и больше не желает видеть.
Амина качнула головой:
– Нет.
Он не сразу понял. Ему никогда не приходило в голову, что Амина что-то знает о пропавшей девушке.
– Ты что, знаешь, что стряслось с ней, Айгуль? – спросил Архип, едва дыша от душившего его волнения.
– Я знаю то, что знаешь ты и все вокруг, – ответила Амина ровным голосом. – Девушка, скорее всего, погибла вместе с Ильфатом и лошадью.
– А может, сабарманы захватили её? – с надеждой в голосе спросил Архип.
– Всё может быть, – пожала плечами Амина. – Только я мало верю в это. Сани, увозившие Анию в Оренбург, ехали по замёрзшему руслу реки, и…
– А сабарманы? – промямлил казак, надежда которого снова померкла и рассыпалась в прах.
– Они громили мой умёт, – вздохнула Амина, – и быть на реке просто не могли. Прости меня, Архип, если можешь, но я не желала девочке зла. Я просто хотела увезти её подальше от боя и… и от тебя!
– Но для чего ты эндак поступила? – нахмурился Архип. – Для какова ляда мыслила разлучить нас?
– Не сердись, Архипушка, но я потеряла голову от любви к тебе, – призналась Амина. – Словно помутнение какое-то нашло на меня, и я решилась разлучить вас!
– Но для чего? – сердясь, спросил казак.
– У вас всё одно не было бы будущего. Кто она и кто ты! А вот со мной…
Словно вспомнив что-то нехорошее, женщина прервалась на полуслове и замолчала.
– Дык ты и сейчас сохнешь по мне, дурёха окаянная?
– Нет, Архипушка. Вселившаяся в меня болезнь заставила меня смотреть на мир по-иному. А любовь моя к тебе… Перегорело это всё. Изболелось.
Он попробовал убедить её, что болезни лечатся и что будь рядом сакмарская ведунья Мариула, то она непременно бы вылечила ее.
– Увы, уже поздно, – улыбнулась ему Амина. – Если за смерть девушки ты винишь меня, то прости ради Бога. Я не хотела ей зла, просто случилось так.
Видя его недоумение, она объяснила:
– Ведь каждый человек хочет в жизни полного счастья. И я хотела. И ведь красивая я была, и пригожая. Не будь Ании, у нас бы с тобой всё сложилось, как в красивой счастливой сказке! А теперь уже мне ничего не нужно!
– Эх, как-то не по-людски всё сложилось…
Она промолчала.
– Не будь Ании, я бы тоже могёт быть полюбил бы тебя, Айгуль!
– Так же, как любил Анию? – быстро, в упор спросила она.
Архип сам знал, что не так. Он и сейчас чувствовал боль, стыд, сожаление, но не отчаяние.
– Я ведь весёлая была, – сказала Амина застенчиво. – А как тебя увидела… Всю мою весёлость как рукой сняло. Одна только грусть поселилась во мне, вытеснив из души все остальные чувства. Вот когда от сабарманов в лес ушли, помнишь… почудилось мне, что пришла настоящая радость. Ании нет! Врагов нет! Ты рядом… А потом чувствую – нет! Не то. И ты, если подумаешь, согласишься. Тянет меня к тебе, а увижу – грустно и стыдно, как будто всё хорошее прошло. Не зря люди мудрые говорят, что на несчастье других своего счастья не построишь!
Возвращаясь домой, Архип испытывал горькое облегчение. Он совершенно свободен от всякой связи с чувствами прошедших месяцев. Надо смотреть только в будущее, и смотреть умным зорким взглядом, чтобы сердце не сделало роковой ошибки. А в гибель Ании он всё равно не верил. Что-то подсказывало казаку, что жива его любимая и судьба снова сведёт их вместе, как сделала это однажды…
Глава 7
Ания не проснулась ни на следующий день, ни через неделю. Мариула знала, что девушка не умерла, а спит, и этот загадочный сон вовсе не пугал её. Девушка не плакала, не стонала во сне. Она была где-то далеко-далеко от своего неподвижного тела.
Прошёл месяц. Мариула целыми днями разговаривала со спящей незнакомкой. Что-то подсказывало ей, что та слышит её, хотя безучастна ко всему. Ведунья рассказывала о своей жизни и о том, как она страстно ждёт её пробуждения.
Ещё месяц спустя девушка стала реагировать на её голос и другие звуки: иногда вздрагивала и даже вскрикивала. Особенно волновалась, когда Мариула начинала петь какую-нибудь грустную казачью песню. И она улыбалась, когда ведунья заводила речь о Боге, о рае и вечной жизни на небесах.
А ещё Мариула
