Вечный свет - Фрэнсис Спаффорд
– Ваш отец разговаривает как учитель, да? – доносится сверху робкий голос Уэйна.
– Забавно, что ты так говоришь…
Двадцать минут первого. Из холодной влажной пещеры назад в августовскую жару. Мимо таблички с надписью «Фезерстоун» (баскервилль, кегль 10 000) и белого грузовика с наклейкой «Братья Торренс» на боку (шрифт без засечек, но он не знает какой). В кои-то веки с работы домой можно добраться пешком. Ему нужно просто прогуляться – вернее, проковылять – вниз по аллее с верхушки Райз до того места, где справа заканчиваются большие дома, и повернуть за угол к мезонету. (Теперь их собственному мезонету, а не муниципальному. Он отказывался, но Гэри настоял, и, принимая в расчет пособие, добрую волю Гэри и тот факт, что он, Алек, больше ничего не мог привнести в семейный бюджет, он решил, что не вправе упираться.) Листья над головой тяжелы и неподвижны, воздух почти не шевелится. Он чувствует летний жар, спеша домой в комбинезоне. Он чувствует какую-то отчужденность, осознав, что больше не наденет комбинезон, разве что дома, чтобы что-то смастерить. Работать он в нем не будет. Он больше не работяга. Завтра утром он явится в учительскую в костюме и галстуке. Воистину мистер Торренс.
– Прости! – кричит он, входя в дом.
– Мы тут! – отвечает Сандра из гостиной.
Он сразу понимает, что дочурка Гэри с ней, по особенному запаху, обозначающему присутствие в доме маленького человека: смесь лосьонов, кремов, вареных овощей и тонкий намек на использованный подгузник. В первый раз тридцать два года назад он все это пропустил. Тогда это была вотчина Сандры: он пропадал на работе среди чернил и грохота машин, пока Сандра занималась детьми. Теперь же ему все это знакомо, и, выглянув из-за косяка, он чувствует, как в нем привычно встречаются восторг и тоска. Вики сидит на ковре, высунув ножки из-под маленького красного платья, и держит перед собой пластмассового жирафа, что-то выговаривая ему. Как можно чувствовать одновременно восторг и тоску? Быть переполненным любовью и в то же время осознавать, сколько долгих часов еще осталось до отхода ко сну. Просто можно, и все.
Но чего он не ожидает увидеть, так это отца жены Гэри, Тони, сидящего на диванчике вместе с Сандрой. Когда он входит, они не отодвигаются друг от друга, ничего такого, но ему почему-то кажется, что они продолжают сидеть рядом намеренно. Чувствуется какая-то неловкость: в них самих, в том, что их видят вместе, в том, что их видит он. Хм.
– Я заскочу наверх переодеться, – говорит Алек.
– Милый, возьми Вики с собой, – говорит Сандра. – У меня уже нет времени, надо бежать. Тони меня подвезет.
– Просто подброшу ее, – зачем-то поясняет Тони.
– Ясно, – говорит Алек. – Ну пойдемте тогда, ваше высочество, поможете деду выбрать рубашку.
– А Хоторну можно с нами? – спрашивает Вики. Должно быть, имеет в виду жирафа.
– Конечно, можно, – отвечает Алек.
Он берет незанятую жирафом руку, и так начинается день на детской скорости, когда любая задача разбивается на бесконечное количество маленьких подзадач. Сейчас надо «пройти по ступенькам». К тому моменту, когда они добираются до пятой ступеньки, Сандра с сумочкой в руке уже выходит из входной двери с матовым стеклом вместе с Тони. Работа Сандры на кассе в супермаркете трансформировалась в нечто полууправленческое в огромном новом бексфордском «Теско». Она все еще работает в торговом зале, но уже бегает и руководит подростками и пенсионерами, которые сидят за кассами. Ее смены начинаются в час.
– А бабушка пойдет с нами наверх? – спрашивает Вики.
– Нет, бабушка уходит с дедушкой Тони, – говорит Алек, тут же пожалев, что сказал это именно так. – Помаши ей, пока-пока.
– Пока-пока, цыпленок, – говорит Сандра, закрывая дверь. – Увидимся, милый.
Еще два пролета, Вики сосредотачивается на больших ступеньках, но вдруг останавливается.
– Почему ты говоришь ваше высочество, деда? Меня не так зовут!
– Потому что так обращаются к королевам, и когда-то жила королева, у которой было твое имя.
– Королева Вики?
– Ну, Виктория.
– Мне кажется, Вики лучше.
– Угу. Вот мы и наверху.
Когда они поднимаются наверх, Вики приспичивает в туалет, поэтому сначала они идут в ванную. Потом надо вымыть ей руки, высушить руки, промокнуть пальчики с розовыми ноготками полотенцем, спасти Хоторна, который каким-то образом свалился в унитаз, – слава богу, после того как спустили воду, – помыть Хоторна, не дать Вики влезть с помощью, снова помыть ей руки и снова высушить. В спальне она не помогает ему выбрать рубашку. Вместо этого она забирается в шкаф и пытается спрятаться за чехлами для химчистки.
– Я лев, – говорит она. – Р-р-р!
– Р-р-р, – вторит Алек.
Пока длится игра во льва, он успевает переодеться.
– Так. А ты кушала?
– Нет, я голодный лев. Р-р-р!
– Р-р-р. Тогда пошли посмотрим, что тебе приготовила бабушка. Если хочешь, я могу тебя понести.
– Нет, я хочу сама, ножками. Хоторн тоже хочет сам, ножками. – Микроскопическая пауза. – Где Хоторн? – Еще одна крошечная пауза, но достаточно продолжительная для того, чтобы счастье обернулось паническим стенанием. – Где Хоторн?
– Я думаю, Хоторн в ванной, лапочка. Пойдем посмотрим?
– Хоторн потерялся!
– Нет-нет, он не потерялся. Гляди, вот он.
Хоторн торчит среди зубных щеток. Алек протягивает жирафа, и Вики так рвется его схватить, что случайно стукает Алека по голове. Она трепетно прижимает к себе игрушку, и солнце снова сияет, будто никуда и не девалось. Потеря сокрушительна, а потом ее как не бывало.
– Я думал, Хоторн – слон, – опрометчиво роняет Алек.
– Хоторн в телевизоре свон, – презрительно говорит Вики. – А мой Хоторн – жираф. У него пятна.
– И правда, – говорит Алек. – Теперь пойдем искать обед.
– Обед, – соглашается Вики.
Они ползут по ступенькам.
– Прыг-скок, – восклицает Вики на каждой ступеньке.
– А может, спрыг-скок? – предлагает Алек.
– Нет, – отвечает Вики.
Три часа спустя Алек в парке сидит на скамейке рядом с коляской, наслаждаясь моментом покоя, пока напористая женщина, припарковав свою коляску для близнецов с другого конца, крутит Вики на карусели вместе со своими детьми. Перед этим он накормил ее рыбными палочками, безуспешно попытался уложить ее спать и в итоге усадил смотреть детскую кукольную передачу, так она и уснула. Он хотел освободиться от маленького горячего привалившегося к нему тельца и ускользнуть наверх: проверить план завтрашнего урока, но в итоге отключился сам. А теперь они на улице, в летней городской жаре, под свирепым августовским небом. Он не забыл надеть на нее панамку. Они прошли путь от качелей на цепочках
