Избранные и прекрасные - Нги Во
Оказалось, мне совсем не по душе, как звучит «миссис Каррауэй», но я была счастлива уже тому, что Том не взорвался, а просто пыхтел. Гэтсби и Ника я поженила торжественно, с огромной помпой, и, хотя целоваться Ник отказался, он забрал у меня телефонный справочник и подтолкнул меня к Дэйзи.
– Теперь вы двое!
Всем стало неловко, но Дэйзи схватила стакан с виски, сделала большой глоток и поддержала веселье, забыв о том, что пыталась выйти за Гэтсби на глазах у собственного мужа. Когда Ник объявил нас «женой и женой», она наклонилась, выплеснув несколько чайных ложек виски мне на платье, и влепила мне эффектный бродвейский поцелуй. При этом она заставила меня так сильно отклониться назад, что мы обе потеряли равновесие. И рухнули бы на пол, путаясь конечностями и хохоча, если бы Гэтсби не подскочил молниеносно и не поставил нас на ноги. Если бы не Дэйзи, беспокоиться обо мне ему бы и в голову не пришло, но он поддержал и меня, и я подумала, что, пожалуй, могла бы со временем относиться к нему лучше и что делиться с таким человеком не так уж страшно.
Потом принесли лед, и я уже думала, что мы благополучно переживем этот ужасный день. И только расслабилась было, прижав щиколотку к ноге Ника, который наконец занял место рядом со мной, как Том вновь заговорил, искоса поглядывая на Гэтсби.
– Так какие же отношения связывают вас с Ником? – со значением спросил он. – Вы что, воевали вместе или вроде того?
– Боюсь, не имел чести, – откликнулся Гэтсби. – Мы познакомились, лишь когда он пришел на одну из моих вечеринок этим летом.
Гэтсби будто не замечал угрозы в голосе Тома, но Ник рядом со мной напрягся. Я нахмурилась, приложила сзади к его шее пальцы, холодные от стакана, и он расслабился, но только слегка.
– Ох уж эти вечеринки, – Том с демонстративным отвращением покачал головой. – Полагаю, в современном мире, чтобы завести друзей, надо превратить свой дом в свинарник. Сейчас люди начинают с того, что высмеивают семейную жизнь и институт семьи, а потом попросту выбрасывают их за борт и одобряют браки между черными и белыми.
– Ну, черных здесь нет, – резко вмешалась я. – Право, Том.
Он кинул в меня раздраженный взгляд.
– У тебя нет никаких причин горячиться, Джордан. Ты же знаешь, что я говорю не о тебе.
– В такую жару тебе вообще незачем утруждаться разговорами, – начала я, но он уже сорвался, вскочил и обвел нас гневным взглядом всех по очереди, словно каждый из нас на свой лад бросал вызов лично ему и его американским семейным ценностям. И я вдруг осознала, что, если оставить в покое вопрос его брака, мы с Гэтсби и Ником в самом деле были виновны в этом.
– Что я хочу знать, – продолжал он, выразительно жестикулируя почти пустым стаканом, – так это как долго мужчина должен терпеть извращения такого рода в собственном доме. Пусть сколько угодно говорят, что это просто ради смеха и вреда от этого нет: только вдумайтесь, как все это разъедает ценности, на фундаменте которых мы построили эту страну.
– Мы? – переспросил Гэтсби, и Том перевел на него ошеломленный взгляд, будто не ожидал, что он так быстро смирится с обвинениями в извращенности. Том еще не понял, что здесь, в этом люксе, было представлено сразу несколько видов угрозы для его драгоценной страны.
– Том, прекрати, – вмешалась Дэйзи. – Ты позоришь себя.
В ее голосе звучало напряжение, она снова повернулась к зеркалу, беспокойно приглаживая волосы. До меня дошло, что в зеркале она видит наши отражения. И я задумалась, выглядят ли наши зеркальные версии лучше реальных.
– Не я, а ты, – огрызнулся Том. – Думаешь, тебе больше сойдет с рук только потому, что ты женщина? Тебе и этой твоей китайской куколке…
Мои пальцы сжались на стакане. Виски был почти выпит, поэтому я могла швырнуть стаканом и вылететь из номера, не испытывая угрызений совести, но Ник взял меня за руку, он был бледен. Как и Дэйзи, лицо которой стало бесцветным, как лепестки траурных лилий. Особенно похожими друг на друга они становились в минуты страха, и мне хотелось упрекнуть обоих за то, что поддались словам Тома.
– Ох, какие же мы все глупые, – машинально произнесла Дэйзи. – Давайте поедем домой, ладно?
– Нет, – вмешался Гэтсби тоном человека, который последние четверть часа не слушал, что происходит вокруг. – Нет, Том. Дэйзи с тобой домой не поедет. Она любит меня, только меня.
Его ошибкой, возникла у меня отстраненная мысль, было то, что смотрел он при этом на Тома, а не на Дэйзи. А Дэйзи осталась в этом мире неприкаянной, словно могла шагнуть в сторону, и ее унесло бы ветром, как пушинку одуванчика. Она переводила взгляд с Гэтсби на Тома и обратно, и вид у нее был неуверенный и обескураженный. В люксе стало сумеречно, словно солнце заволокли тучи.
– Да ну? – откликнулся Том, окидывая Гэтсби взглядом с головы до ног. – Может, скажешь еще, куда ты увезешь ее жить? У тебя что, есть свои комнаты в том чертовом клубе извращенцев, а может, пристанище в аду? Или вигвам в…
– Ничего себе, вы только посмотрите, который час! – своим самым веселым тоном перебила я. Мне подумалось, что стоило бы вылететь из комнаты, утащив за собой всех, кого получится, но положение было уже не спасти. – Прошу меня простить, но моя тетушка Джастина…
– Да, ее тетя Джастина ждет, – подтвердил Ник. – Нас обоих. Нельзя ее расстраивать…
– Ты никуда не поедешь, старина, – серьезным тоном сказал Гэтсби Нику.
– О, нет, не уходи, – обратилась ко мне Дэйзи, уголки ее губ уныло опустились, а под маской притворного огорчения уже рокотал далекий гром. – Останься, останься, и мы прекрасно проведем время все вместе.
Я попыталась выразительно переглянуться с Ником – все эти люди сошли с ума, и, боюсь, это безумие заразительно, – но он избегал моего взгляда. Том презрительно посмотрел на него, покачал головой и продолжал ровным, располагающим тоном:
– Так ты решил увести мою жену.
– Твоя жена тебя не любит, – объяснил Гэтсби и встал. – И никогда не любила. Она любит меня.
В этих словах чувствовалась незыблемая вера. Он говорил правду – или то, что мог сделать правдой, достаточно твердо веря в нее.
– Она никогда тебя не любила, слышишь? – продолжал он. – И вышла за тебя только потому, что я был беден, а она устала меня ждать. Это была ужасная ошибка, но сердцем она никогда не любила никого, кроме меня!
Все мы вздрогнули от сценической
