Элисон Уир - Трон и плаха леди Джейн

— Отлично! Великолепно! — Я широко улыбаюсь. — Немедленно велю юристам составить контракт. Может быть, вы и миледи могли бы привезти леди Джейн ко двору через пару дней, дабы покончить с формальностями?

— Конечно, — соглашается он, но в его голосе мне чудится сомнение.

— Есть еще одно дело, которое мне хотелось бы обсудить, — продолжаю я. — Но это опять только между нами. Я узнал, что граф Пемброк всем сердцем с нами, ибо желает присоединиться к нашему альянсу и согласен, чтобы его сын женился на вашей младшей дочери, леди Кэтрин.

Герцог смотрит на меня с благодарностью. Я знаю, что он любит и уважает Пемброка, и посему должен приветствовать предложение о браке.

— Так вы поговорите с графом и обсудите все подготовительные меры? — спрашиваю я.

— С удовольствием этим займусь, — отвечает он. — Должен сказать, что я более чем удовлетворен ходом событий.

— Да, — говорю я. — Признаться, я и сам не ожидал, что дела пойдут столь гладко. Это предвещает удачу в будущем, милорд, ибо каждый день приближает нас к успешному осуществлению наших планов.

Леди Джейн Грей

Я сдалась. Лежу ничком на постели. Спину и плечи саднит после самой зверской порки, что матушка мне когда-либо задавала. Было бы легче сносить боль, знай я, что страдания мои не напрасны. Но под конец пришлось подчиниться их требованиям, они заставили меня пресмыкаться перед ними. Мне пришлось, потому что я больше не смогла выносить наказания. Как же я ненавижу себя и презираю свою слабость и безволие! Иисус так и не сдался, пусть его распяли на кресте, я же, с гордостью называющая себя его верной ученицей, сдалась — потому что мои муки были слишком велики. Я не могу себя не презирать!

А теперь, как велено в записке от батюшки, доставленной мне миссис Эллен, я должна готовиться ехать ко двору, послезавтра, дабы заключить помолвку и подписать предварительный контракт. Более того, я должна выглядеть довольной, или что-то в этом роде! Признаться, сомневаюсь, что смогу к тому времени подняться с постели, не говоря уже о том, чтобы выглядеть довольной. Так или иначе, чему здесь радоваться? И что бы сказали при дворе, если бы увидели полосы у меня на спине?

Он похож на павлина, важно вышагивающего в своем наряде кричащей расцветки. Его можно было бы назвать красивым, если бы не эта выпяченная нижняя губа и надменная гримаса. Его позерство ничуть меня не впечатляет и даже вызывает отвращение. И это мой будущий муж! Разве я когда-либо смогу полюбить такого человека? В его манере держаться нет ни изящества, ни скромности — одно равнодушие и дерзость. Слухи о нем, без сомнения, правдивы: он порочен! Боже, помоги мне, ибо как я стану с ним уживаться? Как я это вынесу?

Мы стоим по разные стороны стола в роскошных покоях герцога, в окружении родителей, юристов и клерков. Раны ноют под тяжелой тканью моего наряда, так что приходится меньше двигаться, чтобы не тревожить их. Я чувствую себя совершенно несчастной, но, когда надо, пытаюсь улыбаться, а в остальное время стою, потупив глаза долу. Тут даже матушке не нашлось бы за что меня упрекнуть!

Так проходит весь обряд — обещания помолвленных, обмен кольцами, поздравления свидетелей. Мне не верится, что это все происходит на самом деле. Завтра официально объявят о дне будущего венчания, но сейчас, по завершении формальностей, мы перемещаемся в гостиную, где нам подают вино и засахаренные фрукты.

Гилфорд и я, с кубками в руках, оказываемся лицом друг к другу.

— Миледи Джейн, — говорит он, низко кланяясь.

— Лорд Гилфорд. — Я делаю реверанс.

Нам нечего друг другу сказать. Мы заполняем пустоту светской болтовней, как это принято в подобных случаях.

Пару минут мы обсуждаем погоду и достоинства вина, тем временем оценивая друг друга. Я поражаюсь нелепости происходящего, а мой жених явно скучает и злится. Однако именно я не выдерживаю первой.

Я придвигаюсь ближе к нему и говорю тихим голосом:

— Признаюсь вам, что если бы мне позволили следовать моим собственным наклонностям, я бы за вас не вышла. Вы тут ни при чем, милорд, просто я вообще не хочу выходить замуж.

Он фыркает от смеха:

— А с чего вы взяли, что я хочу на вас жениться?

— Значит, мы с вами друг друга понимаем.

— Да, но что из этого? Мы тут ничего не решаем. Так мне объяснили.

— Да и мне тоже. Но по крайней мере, у нас есть что-то общее. — Я натянуто улыбаюсь.

— Я слыхал, что вы очень начитанны, — говорит Гилфорд.

— Да. Книги приносят мне утешение. Я бы хотела учиться всю жизнь.

— Что ж, я не стану возражать против продолжения ваших занятий, при условии, что вы не станете навязывать их мне, — заявляет он. — Ваше свободное время будет целиком принадлежать вам, коль скоро вы будете составлять мне компанию на людях и в постели.

Он с вожделением на меня косится. Я невольно вздрагиваю, что не укрывается от его внимания.

— Ах, так вот почему вы так недовольны! — смеется он. — Ну уж, мой книжный червячок, поверьте, все не так страшно, как вы себе представляете. На самом деле это весьма приятно, и я вас научу. Вот мы с вами позабавимся, когда они нам позволят.

Я вспыхиваю от негодования и стыда, слыша, как он рассуждает о таких интимных вещах, но затем вспоминаю, что вскоре у него будет полное право… Сама эта мысль мне ненавистна.

Но я не успеваю ничего ответить, потому что нас окружают наши родители, явно довольные тем, что мы хотя бы разговариваем друг с другом. Я закусываю губу, стараясь не показать своего возмущения, а Гилфорд спасается тем, что обрушивает на меня поток сентиментальных и глупых любезностей. Внутренне кипя, я заставляю себя вежливо отвечать и смотрю мимо его ухмыляющегося лица. Какое притворство! Вот на что будет отныне похожа моя жизнь.

Тяжесть моего платья и шлейфа, сделанного из золотой и серебряной парчи и расшитого сотнями мелких бриллиантов и жемчужин, принуждает меня двигаться медленно и величаво. Я прохожу через обшитые панелями комнаты и галереи Дурэм-хауса, королевского особняка на улице Стрэнд, некогда резиденции епископов Дурэма. Венчание должно состояться в местной церкви. В процессии позади меня шагает моя сестра Кэтрин, теперь также невеста: для нее, клянусь, это значит не более, чем возможность покрасоваться в роскошном платье и побыть в центре внимания.

Нортумберленд приготовил эту двойную свадьбу с особой тщательностью, ибо она призвана отразить его политическое влияние — будто в подобных альянсах между знатными семействами есть что-то необычное. Древние стены Дурэм-хауса завешаны новыми гобеленами, полы покрыты турецкими коврами, а створчатые окна и полукруглые дверные проемы украшены золотой и серебряной тканью.

Сам король, который, как говорят, прислал сердечное согласие на наши браки, лично приказал своему главному камердинеру предоставить невестам и женихам, а также всем важным гостям богатую материю для свадебных нарядов. Впервые миледи не должна напоминать мне о необходимости одеться в соответствии с моим положением, ибо мне и в голову не пришло бы ослушаться пожеланий самого короля, доброго протестанта, и особенно после того, как он, будучи прикованным к постели, прислал нам всем столь щедрые свадебные дары.

Когда я вхожу в церковь, под руку с батюшкой, весь Тайный совет Англии встает. Нортумберленд тоже там, привычно одетый в черное, и Гилфорд ожидает меня у ограды алтаря — высокий и ослепительный в белом атласе, белокурый и синеглазый.

Это должно быть радостным событием, исполнением моих надежд и мечтаний, но все не так. Во всяком случае, для меня. Я механически произношу свои клятвы, не смея задуматься об их глубинном смысле, и избегаю смотреть на Гилфорда, когда он пытается поймать мой взгляд. От меня не укрылось вожделенное, похотливое выражение, появившееся у него, едва он увидел меня в свадебном наряде, и это вызывает во мне трепет. Остается только благодарить — единственное, за что я могу благодарить своих родителей, — что мы с ним пока будем жить раздельно по причине моего нежного возраста, как-то так мне было сказано. Это немного странно, ибо многие девочки выходят замуж в четырнадцать лет и спят со своими мужьями с самого начала, но я не собираюсь задавать вопросы. Очень удачная отсрочка, и да продлится она как можно дольше!

Обряд венчания свершился — и я леди Джейн Дадли. Теперь я ношу это ненавистное имя. Дальше мы занимаем наши места в главной пиршественной зале, и нам подают одно за другим богатые и экзотические кушанья. Я едва притрагиваюсь к пище, Гилфорд же то и дело с жадностью набивает полный рот едой, обильно запивая ее лучшим рейнским вином. Тем временем появляется труппа актеров, которые начинают разыгрывать пантомиму, изображающую бога Гименея со свадебным факелом. Гименей исполняет символический танец в компании своих нимф. Сразу после начала Гилфорд объявляет, что ему дурно, и валится со стула на пол, где его рвет съеденным ужином на дорогой турецкий ковер, и он вынужден в страшной спешке покинуть зал, чтобы еще больше не опозориться при всем честном народе.