Робин Янг - Тайное братство
— Мой повелитель.
Бейбарс повернулся. К нему направлялся Омар в золотистом плаще, волосы и борода смазаны ароматическими маслами.
— Тронный зал готов. Позвать атабеков?
Бейбарс задумался.
— Нет. — Он подошел к Омару, положил руку на плечо. — Давай немного пройдемся.
— Конечно.
Бейбарс повел его по широким коридорам к выходящей во двор аркаде, через мраморный зал приемов, где придворные и слуги замерли в поклоне. В фонтане журчала вода. Глаз радовали изящные деревья, перистые растения, нежные цветы. В вольере щебетали птицы. Бейбарс остановился, взял из кормушки щепоть зерна, бросил им.
— Алеппо — мощная крепость. Правда, Омар? — спросил он, наблюдая, как птицы слетаются на корм с насестов.
— Я всегда так думал, мой повелитель султан.
Бейбарс улыбнулся:
— Я бы предпочел, чтобы ты называл меня другом. По крайней мере когда мы одни.
Омар тоже улыбнулся:
— Да, садик.
— Но с крепостью, построенной Саладином в Каире, она не сравнится, — продолжил Бейбарс. — Вот это настоящий символ власти. Я тоже хочу построить нечто величественное. — Глаза Бейбарса устремились вдаль. — И пусть переживет последнего человека.
— Ты уже много построил, садик. Укрепил Каир, возвел лечебницы и школы…
— Нет, я не то имел в виду, — прервал его Бейбарс. Он поднялся по ступеням в галерею, откуда открывался вид на Алеппо. Омар следовал за ним. Когда они достигли верха, Бейбарс положил руки на парапет. — Утром я выходил в город.
— Один? Тебе надо быть осторожным.
— Знаешь, что я там видел? — Бейбарс повернулся. — Воинов, опившихся вином из Вечерних стран, купцов, торгующих шерстью, солью и книгами, наполненными латинской мудростью, и женщин, продающих себя в переулках нашим мужчинам. Саладин — величайший из правителей, этого я отрицать не могу. Но он побежден. Наши земли по-прежнему в руках франков.
— Смерть кладет конец всем планам человека.
— Не в этом дело. Он устраивал переговоры и проявлял излишнее благородство. Убивал только по необходимости. Это из-за его милосердия мы по-прежнему несвободны. Саладин был мечом, ну а я — Арбалет. И хочу пойти дальше. Построить государство, свободное от влияния Запада.
— Сражаться с войском христиан — тяжелое испытание уже само по себе. Но с их влиянием? Как ты собираешься сражаться с чем-то, чего нельзя даже пощупать?
— Это довольно просто. Завтра я прикажу закрыть в Алеппо все таверны. Потом изгоню шлюх в пустыню. Вот и все. — Бейбарс начал спускаться во двор.
— Но наши люди привыкли к этому, — возразил Омар, следуя за ним.
— Отвыкнут. Аллах запретил нам употреблять спиртное.
— А женщины? Мужчинам нужно… то, что они предлагают. Лучше пусть они удовлетворяют свои низменные желания с западными женщинами, чем с нашими.
— У воинов для этого есть рабыни, а у всех прочих жены.
— Но многие рабыни родом из Вечерних стран. Разве это не одно и то же?
Бейбарс остановился.
— Рабыни не свободны ходить по улицам и торговать собой. Это большая разница. — Голос Бейбарса отвердел. — И кроме того, нашим воинам после сегодняшнего совета будет о чем подумать.
— Ты по-прежнему собираешься поведать атабекам о своих планах? Я настоятельно советую тебе этого не делать, садик. Люди недавно вернулись после тяжелых боев. Им нужно время прийти в себя, насладиться победой. Тебе нужно время.
— Вот как раз времени у нас и нет, Омар. Франки будут мстить за Сафед, я в этом уверен. И предлагаю напасть прежде, чем они соберут силы. Их надо измотать, ошеломить.
Рассуждения Бейбарса прервал стук шагов в проходе. К ним мчалась молодая женщина, держа за руку мальчика, едва поспевавшего за ней. За ними следовали два воина из отборного полка султана. Женщина остановилась перед Бейбарсом. Мальчик сильно запыхался и со страхом оглядывался на воинов, остановившихся на почтительном расстоянии. Мальчик засопел и вытер нос рукавом золотистой накидки, из такого же материала, что и плащ султана.
— Отошли своих псов, — бросила женщина. — Я желаю с тобой говорить.
— Извини нас, повелитель, — проговорил один из гвардейцев. — Мы не хотели тебя беспокоить, но не смогли ее остановить.
Бейбарс отпустил их кивком, затем повернулся к жене:
— Что тебе нужно, Низам?
— Я хочу, чтобы ты начал заниматься своим сыном.
Низам пихнула к нему Барака-хана, его шестилетнего сына. Мальчик насупившись смотрел на отца, готовый в любой момент заплакать. Курчавые каштановые волосы, темные, как у матери, глаза, упрямые надутые губы. Бейбарс бросил на жену недовольный взгляд и улыбнулся сыну. Потрепал по волосам. Однако Барака-хан надулся еще сильнее. Весело смеясь, Бейбарс схватил мальчика и несколько раз подбросил в воздух. Дети обычно визжали от восторга, а этот захныкал. Он поставил мальчика на пол и погладил по спине.
— Иди к матери.
Омар в это время внимательно разглядывал гобелен на стене. Бейбарс отвел жену в сторону.
— Когда Барака-хан подрастет, он встанет рядом со мной, как воин и наследник. А до той поры сын принадлежит тебе.
— Я хочу еще одного, Бейбарс, — пробормотала Низам. — Ты не только воин и султан, но также муж и отец.
— Я уделяю тебе столько времени, сколько должен, — ответил Бейбарс. — Мог бы иметь тысячу наложниц-рабынь, но не имею. У тебя есть дворцы, прекрасные наряды, слуги. Чего тебе еще нужно, Низам?
— Внимания. У султана должно быть много детей, Бейбарс.
Он откинулся на стену и прикрыл глаза. На войне было много проще. Женщины хитры и коварны, как змеи, и сложны, как звезды. Его первая жена умерла при родах дочери. Низам, дочь одного из приближенных, оказалась сильно избалованной. От третьей жены, Фатимы, дети пока не родились. Поэтому Низам чувствовала себя уверенно. Бейбарс хотя и испытывал благодарность к жене за сына, но полюбить ее не смог. Да и не старался.
— Я к тебе приду. Скоро, — пробормотал он. — А ты иди. У меня дела.
Низам кивнула и потащила хныкающего сына по проходу.
Бейбарс проводил их взглядом. Да, с мальчиком надо что-то делать.
Сыновья атабеков и даже некоторые дочери — конечно, постарше Барака-хана — свободно лазили по деревьям и бились на мечах. Прилежно сидели на уроках в медресе, могли продекламировать целые отрывки из Корана. Нет, больше в гареме мальчика держать нельзя. Низам права. Сыну нужно общество мужчин, воинов. Но у Бейбарса не было времени им заниматься.
— Омар, я хочу, чтобы ты нашел учителя для моего сына.
26
Темпл, Париж
2 ноября 1266 года
— Ты слышал о Жераре де Ридфоре? — спросил Эврар.
Уилл шумно вздохнул, но остался стоять у двери.
— Он был великим магистром ордена тамплиеров почти век назад. Ну и что?
— Садись, — приказал капеллан, тыкая пальцем в табурет. — Дай же мне наконец рассказать.
Уилл сел.
Эврар осушил кубок и устремил на него красные слезящиеся глаза.
— Но если ты кому-нибудь проболтаешься, то, клянусь Богом, Иисусом и всем святым, я тебя убью. — Дрожа, он завернулся в одеяло. — Рыцарь Жерар де Ридфор стал тамплиером после нескольких лет службы на Святой земле у графа Триполийского Раймунда Третьего. Я услышал о нем больше пятидесяти лет назад, когда вступил в орден. По словам тех, кто его знал, де Ридфор стал рыцарем-тамплиером по причине недовольства графом Раймундом, не пожаловавшим ему обещанные земли. Как мне известно, де Ридфор слыл человеком энергичным, властным и с большим гонором. Вот эти два последних качества и позволили ему возвыситься в ордене. Во всяком случае, после смерти великого магистра генеральный капитул, созванный в Иерусалиме, который тогда еще находился в руках христиан, избрал на его место де Ридфора. Год спустя король Иерусалима умер. Наследник, его племянник, был еще ребенком, и регентом назначили графа Триполийского Раймунда Третьего, бывшего сюзерена Ридфора. Однако вскоре юный король тоже умер, и на трон претендовали двое — разумеется, Раймунд Третий и мать короля, принцесса Сибилла, вышедшая замуж за французского рыцаря Ги де Лузиньяна. Она-то в конце концов и короновалась вместе с мужем, получив власть над Иерусалимом, самым главным из четырех христианских королевств в Заморских территориях. И все потому, что ее поддержал Жерар де Ридфор, с радостью ухватившийся за повод навредить Раймунду. В это время у нас было перемирие с мусульманским правителем Саладином. Очень скоро его нарушил один из новых приверженцев королевы, напав на арабский торговый караван. — Эврар закашлялся. Кивнул на пустой кубок.
Уилл налил ему еще вина.
Смочив горло, Эврар продолжил:
— Граф Раймунд, в отличие от де Ридфора, человек образованный и мудрый, хорошо знал обычаи мусульман. Он предложил Саладину перемирие. Тот, разгневанный нападением на его караван, нехотя согласился. Саладин выдвинул условие графу позволить его сыну с небольшим египетским войском пройти по Галилее, которой тогда Раймунд владел. Они подписали соглашение, и граф приказал своим людям не трогать мусульман. К несчастью, в это время по Галилее двигался отряд под водительством де Ридфора и великого магистра госпитальеров. Де Ридфор, зная о соглашении, решил устроить египтянам засаду. Но египтян насчитывалось почти семь тысяч, а наших всего сто пятьдесят человек. По словам одного из тех, кому повезло уцелеть, госпитальеры отказывались от этой затеи, но де Ридфор обвинил их магистра в трусости и спровоцировал нападение рыцарей на мусульман, разбивших лагерь у Назарета. Живыми из этой бойни вышли только трое, в том числе и де Ридфор. Великий магистр рыцарей Святого Иоанна погиб. Вот когда начался раздор между нашими орденами.
