Робин Нилланс - Генералы Великой войны. Западный фронт 1914–1918
Но каким бы точным ни было предвидение Китченера, какой бы настойчивостью ни обладали «восточники» в своем стремлении открыть второй фронт на Балканах или в Средиземноморье, они не нашли поддержки у фельдмаршала Френча, а отношение к ним Жоффра и французского политического руководства было еще более отрицательным. На совещании Военного совета, состоявшемся в Лондоне в январе 1915 года, Френч заявил: «Коренное улучшение обстановки на Западном фронте зависит только от увеличения объема поставки боепитания, в особенности осколочно-фугасных снарядов, и до тех пор, пока не будет приведено конкретных доказательств невозможности прорыва немецкой обороны на Западном фронте, нет оснований вести речь о каких-то иных направлениях» («Официальная история», 1914, т. I, с. 65).
Доводы французов были одновременно столь же рациональными, сколь и прагматичными. Немецкие войска вступили на священную землю Франции, и они должны быть изгнаны любой ценой. Кроме того, поскольку именно здесь они сосредоточились в наибольшем количестве, значит, это и есть то место, где можно и должно истреблять немецких солдат в таком количестве и до тех пор, пока у их вождей пропадет всякая охота главенствовать в Европе, и стало быть, именно к этой цели и должны быть направлены все усилия. Поэтому, как только подсохнет почва, первым шагом в этом направлении должно стать англо-французское наступление на Неф-Шапелль. Для этого и для последующих за ним наступлений будет необходимо иметь больше солдат, орудий и снарядов. А пока, зарывшись в землю, солдаты БЭС изо всех сил старались выдержать испытание дождем и грязью. I-я армия Хейга обороняла участок фронта, расположив свои позиции по обе стороны от канала Ля-Бассэ у Куинси и продолжив их до Буа-Гренье в пойме реки Лис. 2-я армия продолжила линию обороны БЭС в северном направлении через Арментьер и далее вдоль контура выступа на восток, где ее позиции просматривались с немецких позиций на хребте Витшэте — Мессине.
15 февраля 1915 года к БЭС поступило хоть и небольшое, но весьма важное пополнение. В этот день в порту Сен-Назар высадилась 1-я канадская дивизия. Некоторое время эта дивизия находилась в составе 1-й армии, и до того как ее перевели на Ипрский выступ во 2-ю армию Смит-Дорриена, она в марте участвовала на вторых ролях в сражении при Неф-Шапелле. Благодаря этому переводу Западный фронт узнал об одной из самых знаменитых и доблестных своих боевых частей.
Канадцы вполне справедливо гордились и гордятся поныне подвигами 1-й канадской дивизии, и британцы вправе разделить с ними эту гордость. По данным канадского историка Дэниэла Дэнкока, из тех 30 617 человек, что в октябре 1914 года отплыли из Канады, почти 20 000 являлись уроженцами Великобритании; кроме того, в составе этого первого канадского контингента было также 762 американца. В одном вновь сформированном Принцессы Патриции полку канадской легкой пехоты, который стал самой знаменитой частью БЭС, не менее 87 процентов солдат — 950 человек добровольцев первого призыва — родились в Великобритании, и большинство его новобранцев, а именно, 1049 из 1089, в прошлом служили в армии Великобритании и имели в общей сложности 771 награду за храбрость или медаль за участие в кампании.
Канадцам суждено было стать одним из самых лучших боевых соединений той войны, которое завоевало уважение солдат по обе стороны линии фронта. Однако при этом они сохранили свой особый стиль и способ несения воинской службы в сочетании с каким-то laissez-faire, или попустительством в отношении требований устава, что нашло свое отражение в следующей известной шутке:
Британский часовой: Стой, кто идет?
Ответ: Шотландские гвардейцы!
Британский часовой: Проходите, шотландские гвардейцы!
Британский часовой: Стой, кто идет?
Ответ: Королевские фузилеры!
Британский часовой: Проходите, королевские фузилеры!
Британский часовой: Стой, кто идет?
Ответ: А твое, черт возьми, какое дело?
Британский часовой: Проходите, канадцы!
Командовать такими войсками было делом весьма непростым, но и тот и другой их британские командиры обожали своих несгибаемых и честных солдат и с огромным сожалением покидали командира этой дивизии (Бинг не скрывал слез, прощаясь с ними). Первым, кто командовал канадцами во Франции и во Фландрии, был генерал-лейтенант Эдвин Алдерсон (позднее сэр Эдвин), опытный, не лишенный чувства юмора британский офицер, которому тогда было 55 лет. Не добившись особых успехов как боевой командир, Алдерсон тем не менее был умелым специалистом в области военной подготовки, во время англо-бурской войны он командовал подразделениями канадцев, и солдаты любили его. Все командиры бригад в дивизии были канадцами, и среди них был некто Артур Карри, которому суждено было стать выдающимся военачальником.
Артур Карри не был профессиональным солдатом. Перед войной он был офицером милиции в городе Виктория (провинция Британская Колумбия), где он служил риелтором — агентом по продаже недвижимости. В конце концов он стал командующим Канадским корпусом и одним из наиболее успешных генералов Первой мировой войны. Но в 1914 года Карри был подполковником, командиром милиционного батальона — 50-го канадского хайленского Гордона, — которому приходилось скрывать постыдный секрет.
Карри торговал недвижимостью, и однажды, когда у него сорвалась какая-то сделка и перед ним встала угроза банкротства, он исправил свое финансовое положение, взяв деньги — 11 000 долларов, по тем временам значительную сумму, — из кассы своего полка. Деньги эти предназначались на приобретение новой военной формы. Карри не смог возвратить эти деньги, и когда началась война, он надеялся, что командование оставит его в Канаде и у него будет время возвратить деньги в кассу. Однако его воинские способности, а также факт хищения денег из полковой кассы были известны одному из его офицеров, майору Гарнету Хью, который был сыном Сэма Хью — министра по делам милиционной армии Канады.
Майор Хью написал своему отцу письмо, в котором положительно отзывался о своем полковнике. Следствием этого письма стало то, что Сэм Хью предложил заблудшему риелтору командование 2-й пехотной бригадой 1-й канадской дивизии. Отказаться от подобного предложения было невозможно, но Карри отплыл в Европу, имея невозвращенный долг, и страх разоблачения терзал его душу. «Мысль об этом, — говорил он, — была первой мыслью, с которой я просыпался по утрам, и последней мыслью, с которой я засыпал ночью».
Фактически же хищение Карри уже давно было раскрыто. Перед тем как отплыть в Великобританию, он написал письмо своему другу Артуру Мэтсону, в котором рассказал о своем проступке и одновременно попросил последнего сделать так, чтобы ему, Карри то есть, были предоставлены время и возможность вернуть деньги. Вместо этого Мэтсон написал письмо премьер-министру Канады сэру Роберту Бордену и вложил в него письмо Карри. В своем письме Мэтсон умолял премьера отложить неминуемое расследование и предоставить Карри время, в течение которого он сможет вернуть свой долг. К счастью для Карри, Борден уже встречался с ним и составил хорошее мнение о его способностях. Поэтому он сделал так, как его просили, и это несмотря на то, что другие письма, посланные из Виктории в адрес премьер-министра, требовали, чтобы Карри был арестован и осужден за кражу.
Хотя дело это было закончено только после войны, в сентябре 1917 года Карри занял соответствующую сумму у двух своих подчиненных и возвратил деньги, взятые им из кассы. Этой краже суждено было преследовать Карри в течение всей его жизни, но в те дни, когда Канадская дивизия готовилась к отправке на войну, его ум и воинские способности создали ему блестящую репутацию. Все те обвинения в бездушии и безграмотности, которые выдвигались в отношении других генералов Первой мировой войны, никогда не произносились в адрес Артура Карри.
По правде говоря, облик у Карри был далеко не воинственный. Имея рост 6 футов 4 дюйма (примерно 193 см), вес 250 фунтов (примерно 113 кг), он был крупным мужчиной и по внешнему виду напоминал грушу. В 1914 году, когда ему было 38 лет, Карри имел объемный живот, отвислый зад, тяжелый двойной подбородок, и он носил форму, сидевшую на нем отнюдь не по-военному. Однако отличало его не это, а здравый смысл, быстрый ум и способность произвести мгновенную оценку любой ситуации, складывающейся на войне. То, что он мог украсть деньги, свидетельствует также и о том, что если Карри представится легкий выход из критического положения, он воспользуется им, оставив на потом все беспокойство о последствиях. И тем не менее люди любили и уважали его, и у них были на то основания. «Искренность и обаяние Карри знали все, он был доброжелательным, простым в общении, веселым и никогда не терял присутствия духа», — писал полковник Бэрчол Вуд, офицер британских вооруженных сил при ставке канадского командования. Подобные черты характера очень полезны в солдате, а поскольку два его коллеги, которые командовали другими бригадами, не были отмечены блеском ума, Артур Карри вскоре зарекомендовал себя как многообещающий офицер в Канадской дивизии.
