Светлана Кузнецова - Ричард III
— Генрих Тюдор прошёл Шрусбери.
Ричард кивнул и нахмурился.
— Теперь он движется на восток к Стаффорду, — продолжил Рэтклифф.
— Быстро, — заметил Ричард и взглянул на карту.
Тюдор мог направляться в Нотингем на бой с королём, и это было бы не так уж плохо.
Однако в следующие часы положение изменилось. Войска Генриха резко повернули на юг и пошли по дороге через Личфилд на Лондон.
— Выступаем, — коротко распорядился Ричард. Затем он внимательно посмотрел на друга детства.
— Я буду счастлив сражаться бок о бок со своим королём, — незамедлительно ответил тот.
* * *На рассвете 20 августа Ричард III спешно направился к Лестеру. Он собирался перехватить Тюдора на пути к столице.
Солнце подбиралось к зениту, когда командиры дозорных отрядов доложили о большой армии, идущей на соединении с его войсками. Через два часа Ричард смог сам приветствовать герцога Норфолка.
— А где же граф Нортумберленд? — поинтересовался он, хотя и не нуждался в ответе.
— Генри Перси следует окружным путём, — Норфолк развёл руками и скривился. — Одному Богу известно, зачем ему это понадобилось.
Ричард хмыкнул, но промолчал. Эдуард на его месте давно арестовал бы изменника. Уорвик мог и казнить: оставлять предателя в тылу своих войск он не стал бы, уж точно. Не говоря уже о многочисленных правителях до Ричарда — те обезглавили или вздёрнули Перси на первом же суку. Но Дику совершенно не хотелось сейчас обагрять кровью свои руки. Если граф предал его, то пусть это останется на его совести. Участь Иуды слишком незавидна. Если же виной всему глупость, то у Генри будет шанс искупить её в бою.
«Будь, что будет, — решил Дик. — Собственную честь я отстою и в плен не сдамся».
— Западнее от нас двигаются войска братьев Стенли, — заметил Рэтклифф. — Прикрывают собой армию Тьюдора.
— Его от нас или, может, наоборот? — переспросил Норфолк.
— Дьявол их разберёт, — сплюнул Рэтклифф. — Я смотрю на Стенли и припоминаю, как он вёл себя в своей первой битве...
Ричард неопределённо подвёл плечом.
— Если он и здесь будет ждать победителя, клянусь всеми святыми, я его... — Рэтклифф осёкся, посмотрел на короля и закончил фразу, — вызову.
То, что он хотел выразиться грубее, не вызывало сомнений.
— А я его попросту убью, — прорычал Норфолк сквозь зубы.
До заката они преодолели двадцать три мили. На ночь разбили лагерь вблизи Нортдейта. И уже на следующий день вошли в город.
В Лестер подоспели остальные части армии короля. Сотни знатных лордов и рыцарей, откликнувшиеся на призыв Ричарда III и поклявшиеся сражаться за него до последней капли крови. Среди них находились члены королевской семьи и королевского совета, прибывшие вместе с сэром Брэкенбери из Лондона.
— Когда я вижу вас здесь, господа, — Дик светло улыбнулся, — я верю в нашу победу, — заявление показалось двусмысленным, и он быстро прибавил: — Как никогда ранее.
Одобрительные возгласы были ему ответом. И всё показалось не таким безнадёжным, а потом королю доложили о подходе Нортумберленда.
— Я уже перестал вас ждать, — бросил ему Ричард вместо приветствия.
Предельно растянув время марша, вымотав своих солдат окольными путями перехода, Генри Перси привёл свои войска в Лестер последним.
Граф ненавидяще вперился в короля взглядом побитой собаки. Дик плохо понимал, как эти понятия увязались меж собой, но иначе охарактеризовать происходящее мог вряд ли. Ричард однажды наблюдал за похожими повадками какого-то нищего попрошайки. Тот остервенело бросался к каждому выходящему из церкви и требовал милостыни. Конечно, к воинам подходить опасался, взирал с расстояния в нескольких шагов — сгорбившись и кривя рот. На лице калеки в такие моменты ненависть мешалась с подобострастием. Отвратительный опасный человек, терпящий нужду и оттого проклинающий окружающих. Генри Перси представлялся Ричарду таким же нищим.
— Солдаты крайне измучены долгим переходом, — объявил он королю, — а потому не смогут принять лобовой удар первой атаки.
— Удивительная наглость! — рассмеялся Ричард. — Я почти восхищен вашим заявлением.
Перси потупился.
Делать, однако, оказалось нечего. Ставить измученных воинов на остриё атаки было равнозначно убийству. Ричард не смел губить безвинных. А вот в арьергарде те могли сыграть свою роль... Если, конечно, не предали бы.
Рассчитывать на Перси король не мог. Граф негодовал по поводу власти, которой Дик обладал над северянами. Вполне вероятно, Нортумберленд рассчитывал на прощение Тюдора. Надеялся на победу захватчика и восстановление положения своей семьи на севере.
— Что же вы имеете предложить? — всё же уточнил Ричард.
— Я хочу испросить Его Величество дозволения расположить свою армию в стороне от места битвы, в резерве.
— Да будет так, — отчеканил Ричард. — Вы подвели меня уже дважды, граф. Но кровь на ратном поле смывает все грехи. Идите и деритесь достойно.
Глава 12
На следующее утро, в воскресенье 21 августа, король присутствовал на мессе, в небольшой церкви Сеттон-Чейни. После службы королевские войска двинулись на запад от Лестера по дороге, ведущей к Цистерцианскому монастырю.
— Передайте в войсках, — Ричард чуть приподнялся в стременах. — Следуя к полю битвы, ехать только по дорогам. Это наша земля, не должно калечить поля и мять крестьянские посевы.
Несколько всадников тотчас поворотили коней, стремясь донести до всех воинов волю Его Величества.
Дик опустился в седло, стараясь чуть потянуть спину — как можно незаметнее. Отдавая приказ, он подал коня в сторону, к каменным опорам моста. Серри всхрапнул и мотнул головой, отгоняя наглых кровопийц.
— Ричард Плантагенет... — странный голос. Не молодой и не старый. Слишком высокий для мужчины и низкий для женщины. Никакой.
Дик оглянулся. Она стояла в толпе зевак. Со стороны её можно было бы принять за старуху, но, приглядевшись, король понял, что это не так. Всему виной — мешковатая одежда и клюка. Но лицо говорившей не имело возраста, а черты не удавалось запомнить при всём желании. Она говорила достаточно тихо. Голос будто звучал у Дика в голове.
— Как вернёшься в Лестер, твоя голова ударит туда, где оставила отметину твоя шпора.
Король скосил взгляд. Действительно. Хорошо заметная отметина. Странно, он и не почувствовал, когда она возникла.
Дик вновь отыскал глазами странную женщину. Предсказательницу?.. Или, может, ведьму?
— Вы желаете этого, моя госпожа? — проронил он едва слышно.
Но она поняла. Возможно, умела читать по губам.
— Нет, Ричард Плантагенет, но так будет.
— Всё в руках Его, но ничто не предрешено заранее, — прошептал Дик и натянул поводья.
Серри пошёл бодрым шагом, а потом и вовсе перешёл на рысь. Его хозяин хотел покинуть это место как можно скорее.
Вечером королевские войска расположились на Редморской равнине, в нескольких милях от небольшого городка Маркет Босворт.
В шатре поселилась невыносимая духота, и Дик долго бродил меж костров. Присаживался к обычным воинам. Прислушивался к незамысловатым разговорам и простецким песням. Пару раз пробовал подпевать. Ему всегда нравилась неспешная упорядоченная жизнь войскового лагеря — умиротворённая, полная маленьких радостей. Этим людям предстояло идти в бой, проливать свою и чужую кровь. Никому неведомо, скольким из них предстояло вернуться, но они жили как ни в чём не бывало. Спокойно.
Потом король вставал. Кивал воинам на прощание и уходил в темноту — к следующему костру. Дик не запоминал разговоров и лиц — это казалось ненужным, лишним. Значение имела лишь толика тепла, которую он получал и отдавал без остатка.
Он не позволял себе пить. Но голова всё равно кружилась — от аромата спелых трав, шальной летней ночи, незаметной поступи осени, которой младшему Йорку уже не суждено приветствовать.
Ему осторожно намекали. А потом и говорили открыто, беспокоясь о здоровье своего предводителя. Король был особенно бледен сегодня. В конце концов Ричард вернулся в свой шатёр, чтобы не пугать никого более.
Духота обрушилась на него снова. И лучшим казалось лечь спать. Но ему даже в детстве не удавалось заснуть легко и спокойно. Сон прерывался снами, и Ричард не мог отличить бред от реальности. Хороводы лиц, безотрывно сменяли друг друга. Кого-то он даже узнавал. Дик отчаянно звал Эдуарда, но тот не пожелал говорить с ним. В ноздри закрался запах гари, и король снова ощутил себя в Ладлоу.
От каменной стены несло сыростью и ледяным холодом. На плечи давило. Правое сжимала рука матери, левое — брата. Они отчего-то беспокоились. Думали, без их поддержки Дик разревётся и обязательно всех выдаст. Он ведь младший и почти ребёнок.
