Наталья Иртенина - Царь-гора

— А, это ты, Жан-Поль.

— Я, дедушка Алыгджан.

— Кого ты привел с собой? Мои глаза стали плохо видеть этот мир.

— Это Белая Береза и с ней чужой приезжий человек. Он говорит, что хочет найти в горах Белого Старца. Он думает, что ты поможешь ему.

— Он так думает? — переспросил шаман. — Это очень странно. Почему он так думает?

— Уважаемый дедушка, — Федор решил проявить инициативу, чтобы ускорить процесс переговоров, — беря во внимание ваш преклонный возраст, я уверен, что вы не могли не слышать о горе Белого Старца. Именно о ней я и хотел бы узнать от вас.

— О горе Белого Старца? — Шаман сморщил желтое лицо, дубленое ветром и солнцем, поднял бубен и тихо ударил — звук все равно получился мощным, остро пронзившим пространство юрты. — Ни один белый человек еще не спрашивал меня о горе Белого Старца. Но моего отца, великого шамана Ундагатуя, тоже спрашивал об этой горе белый человек. Это было очень давно. Мой отец рассказал ему, но духи наказали его за это. Люди, которые были с тем человеком, убили его жену, мою приемную мать. Я видел это своими глазами. Кого убьешь ты, когда я расскажу тебе?

Федору захотелось дать честное слово, что никого убивать не будет. Но тут ему вспомнилась ночь в горах, когда он рассматривал в свете факела труп на дне расселины, и давать зарок он не решился. Однако следом за этим его посетила счастливая мысль.

— Я знаю, о чем идет речь, — сказал он. — Знаю все, что произошло тогда. Великий шаман Ундагатуй призывал духов, чтобы они исцелили больного. Но во время камлания умер один из тех, кто пришел вместе с белым человеком. Поэтому случилось то, что случилось.

— Твой голос молод, — на лице шамана проступил ужас, — ты не мог видеть этого своими глазами, как я. Ты умеешь смотреть сквозь время?

Федор усмехнулся.

— Это моя профессия.

— Ты великий белый шаман?

— Что-то вроде, — уклончиво ответил Федор. — Я даже могу описать, как выглядел тот белый человек. У него на голове был большой шрам, вот здесь.

Он провел пальцем над правым ухом.

— Тебя послали духи, — глухим голосом проговорил шаман, — и я должен рассказать тебе все, что ты захочешь.

— Приблизительно так, — подтвердил Федор и подумал, что нисколько не соврал.

— Дедушка Алыгджан, а мне ты никогда не рассказывал про то время, — обиженно встрял Жанпо.

— Твоей непутевой голове это не нужно, Жан-Поль. Что тебе рассказывать? Сперва сатана-антихрист Бергай пришел, потом сатана-антихрист Шергай пришел. Потом снова Бергай, все хозяйство у нас отбирал, мало оставлял. От него сюда бежали, на ровную землю.

— Сатана-антихрист? — удивился Федор. — Странная лексика для шамана.

— Жанпо увлекается чтением Апокалипсиса, — пояснила Аглая. — А дедушка иронизирует.

— Что ты хочешь знать? — спросил шаман у Федора.

— Как найти гору Белого Старца.

Шаман думал так долго словно решил на всякий случай посовещаться с духами и внимал их нашептываниям.

— Сам я никогда не ходил туда, — прокряхтел он наконец. — Великий шаман Ундагатуй говорил, что человеку не нужно ходить к горе Белого Старца. Ее охраняет дух гор. Но тебя тоже послали духи. Не хочу спрашивать, зачем тебе туда идти. Гора Белого Старца очень высокая, выше всех других, ее сразу видно. До Большого Ильдугема дойдешь, оттуда встречь солнцу два дня, если не жалко ног. От Сартынги начнутся красные горы, там ищи.

Шаман пошарил вокруг себя, нашел выпавший из руки пульт.

— Больше мне нечего тебе сказать. Я хочу остаться один. Жан-Поль, напомни мне, на какой кнопке идет тот сериал, который я всегда смотрю.

— На второй, дедушка Алыгджан.

Выйдя из юрты, Федор поделился впечатлением:

— Не хочу никого расстраивать, но дедушка, по-моему, пребывает в маразме. Хотя географические ориентиры в целом совпадают.

— Дедушка очень старый и мудрый, — согласился Жанпо. — В телевизоре очень сильные шаманы и очень хитрые, им служат много духов, сильных и злых. Но дедушка не даст им себя перехитрить.

— Так, — Федор потерял терпение, — я не понял, о чем этот парень все время толкует.

— Но это же так просто, — с улыбкой заметила Аглая. — Взять, к примеру, рекламу…

— Рекламные духи очень пронырливые, — сказал Жанпо, — они пролезают даже через охранные заклинания. Это низшие духи, они вцепляются в человека и топчутся у него в голове. Но их можно обмануть — сделать вид, будто спишь, тогда они не влезут в голову. А в сериалах живут другие духи, они высасывают жизнь из тех, кто их смотрит.

— Новейшая демонология, — констатировал Федор, вспомнил про бешеных ведущих ток-шоу и подумал, что и сам всегда был не чужд подобному толкованию. — Если следовать данной концепции, ток-шоу — это камлание?

— Это плохое камлание. Оно впускает духов в мир людей, а это очень плохо, опасно, нельзя это делать. Духи должны оставаться в своих мирах. Мир людей для них слишком мал, они разорвут его. Настоящий шаман призывает духов только на время, чтобы они что-нибудь сделали и ушли обратно к себе.

— Ну а ты почему в шаманы не пошел, Бельмондо? — строго спросил Федор. — Семейную традицию порушил.

— Шаманство — дремучее язычество, — гордо ответил Бельмондо. — Шаман с духами разговаривает, а они с неба свалились. Я пойду, Белая Береза, у меня еще дела.

— Пока, Жанпо.

— Твоя работа? — Федор повернулся к Аглае. — Стефан Пермский, просветитель диких зырян.

— Ну, раз уж ты сам об этом заговорил, давай серьезно.

— Вижу, начало ничего хорошего не предвещает, — вздохнул Федор.

— Я всего лишь хочу предупредить. Алтайцы — дети гор, они сжились со своими духами и умеют с ними договариваться. Но с другими в горах часто случается… всякое.

— Что такое — всякое?

— Сам увидишь. Обязательно что-нибудь попадется по пути. А может, уже попадалось?

Федор предпочел не ответить.

— Я просто советую тебе креститься, — сказала Аглая. — В горы лучше идти без долгов на душе.

— Убежал я от своих долгов, — вяло признался Федор.

— Ты убежал, а они за тобой хвостом прибежали. Они за всеми бегают. От них и на край света не уйдешь.

Федору была слишком неприятна эта тема, изгнавшая его из Москвы, поэтому он предложил другое развитие беседы:

— Если уж все так серьезно, надо по крайней мере устроить испытание вер, как князь Владимир. Чин по чину. Почему христианство, а не, к примеру, буддизм?

— Да все просто. Не только вера дает силу народу, народ тоже дает силу своей вере. А русские очень крепкий и сильный народ.

— Летать рожденный не будет ползать, — согласился Федор.

— Но сейчас русским нужно много силы, чтобы выжить. Слабых всегда пытаются добить. А где ее взять? Да там же, где и раньше.

— Может, хоть для порядку в мечеть к братьям-мусульманам наведаться? — торговался Федор.

— А чего туда наведываться, — пожала плечами Аглая. — Если бы князь Владимир принял ислам, мы бы с тобой сейчас жили в разных государствах, наверняка не соседних, и говорили бы на разных языках. Может, и взрывали бы друг друга.

— Да, трудное положение. Но ничего, и не такие передряги бывали, — бодро заверил Федор.

Аглая внимательно посмотрела на него, не останавливаясь, и тут же отвернулась, опустила голову.

— Эй, — позвал Федор, — так ты со мной?

— Конечно, с тобой. Один заблудишься, — насмешливо ответила она, блеснув в его сторону глазами.

Наутро Федора разбудило конское ржание у окна. Разлепив веки, он увидел рыжую лошадиную морду, просунувшуюся в открытую форточку и жующую листья домашнего вьюнка. В испуге Федор попытался набросить на нее одеяло, но промахнулся и повалил с подоконника цветочные горшки. Лошадь закивала головой, разразилась недовольным ржанием.

— А ну не ори тут! — погрозил ей Федор, в спешке натягивая брюки.

Дверь в комнату распахнулась, на пороге возник дед Филимон, из-за него выглядывала Аглая.

— Чего буянишь-то? — поинтересовался дед.

Федор, вдруг засмущавшись, торопливо надел рубашку, застегнулся.

— А вы-то чего? Врываетесь… Лошади какие-то… — Он оглянулся на окно, но наглой морды уже не было.

— Ты ж в поход собрался, — ответил дед, — а все дрыхнешь. Вон, Аглайка прискакала.

Федор посмотрел на часы — они показывали половину пятого.

— Да, — медленно сказал он и потер висок, — если девушке приспичивает в полпятого утра идти со мной в поход, это что-нибудь да значит.

Аглая громко и выразительно фыркнула.

— В горах нет уличных фонарей, надо пользоваться солнечным светом. А солнце давно в небе.

— Чья это лошадь? — В мысли Федора закралось не очень приятное подозрение.

— На ближайшее время — твоя.

— Ох, нет, — простонал он.

— Да, — улыбнулась Аглая. — Готовь свое седло к долгому массажу.