Николай Задорнов - Гонконг

А как говорит народная мудрость: настоящая победа бывает тогда, когда нет побежденных!

На свой риск и страх я получил новейшие пушки, не понадеявшись на бумажные индульгенции. Доставили, наконец, в Кантон французские нарезные орудия. Первый шаг в новом направлении. Прибыл инженер, получивший английское образование; на свой риск и страх они действовали.

Теперь боюсь не тайпинов, а за себя... От нашей роскошной жизни с нашими семьями в прекрасных дворцах и усадьбах, со множеством наследственных драгоценностей и с роскошными библиотеками стремлюсь в мир стали и машин.

Сколько же поколений ждать, уничтожая миллионы мятежников – своих же сограждан, которые сами не знают верного пути?»

В одиннадцать «Вилламетте» уходил в Гонконг. С утра все было готово и уложено, вещи унесли на пароход, а банкир и Алеша зашли на склады к Вунгу.

Выпили легкого вина перед дорогой. Джолли Джек, как всегда, шутил, смеялся. Но, когда прощались, Алексей заметил, что Вунг на миг взглянул на Сайлеса таким темным и тяжелым взглядом, словно закрывал за ним крышку гроба.

Алеша даже обомлел. Неужели что-то произошло? Какие-то дела у них тут. Алексей признался себе, что заметил, но распутывать не берется. Для познания противников нужны особые гениальные люди.

«Странно простился Вунг!» – думал Алексей, глядя с верхней палубы новейшего парохода на отплывающий Кантон. А жалко стало покидать этот мир. На прощанье еще Вунг сказал Сибирцеву: «Мы знаем, что маньчжуры говорят про нас: что их жалеть, ведь это только китайцы! Очень бесчеловечно! Ха-ха-ха... Но китайцы сами говорят: «Наша люди много, наша люди не жалей!» Какая же разница?

Новости ждали Алешу дома, в отеле. Получены французские, английские и американские газеты. Опубликовано изложение диспозиции, составленной союзным командующим перед решительным штурмом Севастополя: французы штурмуют Малахов, англичане штурмуют Редан.

В решающей битве нельзя обойтись англо-сардинскими, англо-немецкими, англо-индийскими реджиментами. Приходилось пускать в бой цвет армии: англичан и шотландцев.

Французы взяли Малахов. На кургане взвилось французское знамя. Это сигнал к атаке. Англичане ринулись смело. Их встретили ужасающей стрельбой, несколько раз волнами шли и шли вперед британцы. За день легло 2240 солдат. Убиты два полковника и пятьдесят офицеров. Редан взять не удалось.

Как пишут газеты, в ночь русские стали уходить на северную сторону, взрывая еще не взятые у них укрепления. Союзное командование отдало приказ: не стрелять по отступающим. Благородному противнику не стреляют в спину!

А в Гонконг только что прибыл новый посол Соединенных Штатов в Китае мистер Паркер.

Пятьдесят американских коммерсантов, живущих в Гонконге и ведущих в Китае дела, пригласили его на обед, предполагая в будущем действовать заодно, побольше узнать и побольше представить из своих рук разных сведений и советов. Паркер отказался присутствовать на обеде, сославшись на занятость. Дано понять, что представитель Соединенных Штатов не является представителем пятидесяти авантюристов из Гонконга. Хотя он, как видно, впечатлен, что американская колония в Виктории составляет такой могущественный ансамбль банков и торговых домов. Может быть, началось энергичное утеснение Юнион Джека[72]? Но мистер Паркер не имеет к этому отношения. Есть иные, серьезные цели.

Гонконг открытый город. Ничего нельзя запретить тут американцам. Они готовятся к действиям, которые пойдут вразрез с интересами Великобритании. Объединяться с ними на глазах у хозяев колонии посол Штатов не намерен.

Возвратившись в Гонконг, Сайлес в тот же день подъехал в цилиндре и сюртуке к дому губернатора.

Его приняли. Банкир сказал Боурингу, что поручение выполнил, и, кажется, успешно. Разговаривал с вице-губернатором Кантона и с виднейшими коммерсантами. Китайцы выслушали благожелательно и уверили, что они также желали бы жить в мире и готовы к уступкам... Однако невозможно сказать, насколько это искренне и все ли так, как они обещают.

Боуринг поблагодарил, сказал, что всегда считал Сайлеса Берроуза одним из самых трудолюбивых жителей колонии и одним из лучших знатоков Китая и что, будучи нейтральным американцем, ему удобно было говорить о том, чего нельзя поручить никому другому.

Глава 33

АФЕРА

...зачем русский путешественник, без мундира, на французском пароходе... Какую отрасль человеческой деятельности может представлять он, если не дипломатическую или шпионскую?

Сибирцева допрашивал капитан Смит. Алексей и прежде видел мистера Смита, и в форме, и в штатском. Гонконг невелик, несколько тысяч англичан на 60 тысяч цветных Европейцы все на виду друг у друга.

Впервые заметил тонкого и элегантного джентльмена на докладе Гошкевича в Клубе наций, спасающих Китай. Положение у Смита особое: по должности что-то вроде офицера генерального штаба по сбору военной информации о силах противника. Говорят, владеет китайским и русским. Однако еще не слыхали от него ни слова по-русски. Тем загадочней и опасней. У французов при генеральном штабе есть должности для разведывания тайн противника и засылки лазутчиков. У англичан, кажется, нет генерального штаба, все входит в министерство, и они делают вид, что подобных должностей у них нет, хотя всему миру известно, что по части сбора милитери интеллидженс, то есть военной информации, они на первом месте в мире.

Евфимий Васильевич сам мастак по части добывания военной информации, но он на почетной должности этим не занимался, был русским военно-морским представителем в Англии. Военный дипломат для того и командирован в другую страну и для того ею принят как почетная персона, чтобы поучаться всему, чего там достигли, призаниматься опытом и делиться своим. Совершает все открыто, а когда, наверно, и прикупит чужих секретов! Он и рассказал, что англичане сбором информации занимаются все без исключения, живущие в других странах и колониях. Мол, даже те, кто на пенсии, регулярно из года в год пишут подробные, добросовестно составленные отчеты о том, что у них на глазах произошло или что удалось узнать из достоверных источников. Служащие учреждений и фирм изучают язык тех народов, среди которых находятся. Успех сбора ими сведений есть результат их трудолюбия, они и на такой ниве старательные пахари. Занимаются этим не в помеху главному своему делу, чем и ценимы.

В те времена стыдились шпионов, доблестями их не похвалялись и про них помалкивали. Ни один король или его премьер-министр или республиканский президент еще не додумались заявлять, что, мол, наша шпионская служба в вашей стране доставила нам такие-то и такие сведения про вас и на этом основании мы вам заявляем протест или озабоченность или обсуждаем ваши дела в своей палате или парламенте. Сведения от шпионов это все же что-то тайное.

В Древней Руси доносы не поощрялись; была даже пословица: «Доносчику – первый кнут». Удар кнута полагался при наказании преступника тому, кто на него донес.

Теперь англичане подавали пример обновления не только в паровых машинах и в ткацком деле. Таковы слухи. Значит, времена понемногу менялись.

– Вы проникали во время войны в Англию. Пришли на пароходе «Валенсия» из Лиссабона вместе с вашим посланником. Оба с фальшивыми паспортами. Ваш – на имя крещеного португальского еврея Ильи Жермудского.

– Я никогда не был в Лиссабоне и никогда не принимал на себя чужого имени.

– Вы сопровождали русского посланника в Португалии господина Ломоносова, который до того дважды с начала войны появлялся в Лондоне, имея австрийский паспорт.

Алексей сидел утром в номере за столом у окошка на «пожарную» глухую стену и учился писать иероглифы. Пушкин, офицеры и юнкер ушли чуть свет посмотреть, как ведут себя матросы. На них есть жалобы, на блокшив приходили врач и полицейский офицер. Пушкин объяснялся. Теперь там разбор дел, поставлена охрана.

В дверь постучали. Вошел полицейский капрал, афганец в чалме, поздоровался с улыбкой и подал бумагу. Написано, что лейтенант Сибирцев приглашается «into custody». Под арест? На гауптвахту?

Афганец, видя, что бумага прочитана, поклонился вежливо и вышел.

Алексей встал, прошелся по комнате, сел за стол и написал Пушкину записку. В коридоре ждали капрал и двое сипаев.

Китайцы на улице обратили внимание, что Сибирцева ведут под охраной. Ввели во двор, где находятся казармы. У дома, которого раньше Алексей не замечал, несколько окон зарешечено. Может быть, военная тюрьма. Алексея попросили пройти в помещение, тщательно закрывая за ним двери.

Оказался в одиночестве, в комнате с решеткой. На оборотной стороне двери нарисована виселица, а на стене кто-то написал от руки целый столбец под заголовком: «Правила повешения». Алексей не стал читать. Ходить по комнате неудобно, как ни шагай, последнего шага не получается. Но делать больше нечего.