Императорские изгнанники - Саймон Скэрроу
Когда Кротон направился в жилые помещения, Макрон стал рядом со своим другом и негромко произнес. — Не уверен, что я бы так хотел видеть Аполлония, будь я на твоем месте, мой друг. Он сшит из той же ткани, что и Паллас, Нарцисс и все остальные греческие вольноотпущенники.
Катон тонко улыбнулся. Как и многие римляне, Макрон был склонен смотреть на греков свысока, считая их нацией, склонной к вычурному интеллектуализму и интригам. Это было слишком уж поверхностное представление, которое не более чем льстило римской вере в собственную прямоту и превосходную честность. За все годы их совместной жизни Катону не удалось изменить позицию своего друга, и не было смысла предпринимать новые попытки на этом позднем этапе.
— Аполлоний доказал свою ценность в Парфии. Если бы не он, меня бы сейчас не было в живых.
— Он хотел спасти свою шкуру. То, что он спасал и твою жизнь, было последним, о чем он думал.
— Это один из вариантов взгляда на ситуацию… В любом случае, мое решение принято. Я записываю его в когорту, чтобы он возглавил штаб. Посмотрим, что будет дальше. Но я думаю, что ты ошибаешься на его счет.
— Посмотрим. Я бы не хотел быть тем, кто скажет «а я тебе это говорил».
Катон взглянул на него и улыбнулся. — Нет, ты бы и не стал.
Они прошли через атриум с небольшим открытым имплювием, а затем по проходу попали в жилые помещения с видом на обнесенный стеной сад в задней части дома. Сенатор Семпроний гордился своими аккуратными живыми изгородями и клумбами, и Катон улыбнулся, увидев, что Кротон и его небольшая свита хорошо ухаживали за ними во время его отсутствия.
— Хорошо быть дома, — размышлял он вслух. — Это действительно так. Возможно, я смогу наслаждаться воспитанием Луция, пока буду выполнять свои обязанности в преторианском лагере.
— У тебя будет много свободного времени, — сказал Макрон. — Оставь чистку и полировку центурионам и наслаждайся наряживанием для императорских церемоний. — Он задумчиво посмотрел на Катона. — Хотя смею предположить, что через год ты захочешь вернуться на действительную службу.
Катон покачал головой. — Я так не думаю. С меня хватит этого на некоторое время. Я хочу побыть в тишине и провести время с Луцием.
Он повернулся и положил руку на плечо сына. — Как насчет этого, мой мальчик? Нам обоим есть чем развлечься. Театр, книги, охота за городом. Арена, гонки на колесницах.
— Гонки на колесницах! — Выражение лица Луция загорелось. — Давайте сделаем это! Я хочу увидеть колесницы.
— Хорошо, — ответил Катон. — Мы пойдем, как только сможем. Все четверо. Но прямо сейчас, давайте искупаемся и оденемся в чистую одежду!
— Обязательно ли мне мыться, отец?
— Конечно, обязательно, — прокудахтала Петронелла, беря его за руку. — Пойдем, господин Луций. Мы с тобой поможем Кротону разжечь огонь в терме.
Когда пара направилась через сад, Катон и Макрон посмотрели им вслед.
— Она будет скучать по мальчику, — сказал Макрон. — Мы оба будем. — Он почувствовал, как вокруг них сгущается меланхолическое настроение, и недовольно сморщил нос. Нужно сменить тему, решил он. Он хлопнул своего друга по спине. — Вино! В доме должно быть хорошее вино. Мы разыщем амфору и усядемся пить у фонтана в ожидании их. Пойдем, мой друг. Выходим на охоту!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий день, в полдень, Катон сидел на скамейке возле канцелярии префекта Бурра, командира преторианской гвардии. Его кратко поприветствовали, и он представил свой свиток с докладом, прежде чем ему приказали подождать снаружи, пока Бурр просматривает документ. «Мой доклад явно не годится для хорошего чтения», — подумал он. «Его когорта была отправлена на восток, чтобы действовать как личная охрана командующего Корбулона. Таким образом, не ожидалось, что они будут вовлечены в какие-либо боевые действия; они должны были вернуться в Рим в целости и сохранности, после того как их отзовут. Но из-за нехватки войск, доступных Корбулону, Катону и его людям было поручено возглавить миссию по установлению римского ставленника на трон Армении. Стратегическое значение малого царства было таково, что более ста лет оно было оспариваемой территорией, переходя от римского контроля к парфянскому. На этот раз римляне потерпели поражение, а царь, которого они пытались навязать армянам, был схвачен и казнен, прежде чем Катон и его люди были с унижением отправлены обратно к Корбулону.
Корбулон постарался замять эту вылазку как можно быстрее, справедливо опасаясь, что такая неудача может привести к его замене на посту главнокомандующего восточными армиями. Он отказался позволить Катону и его людям вернуться в Рим, а затем проигнорировал письмо из императорского дворца с приказанием когорте воссоединиться с остальной гвардией в их лагере за стенами столицы. Все, что угодно, лишь бы помешать императору и его советникам осознать истинный масштаб унижения Рима. Было непросто описать короткую кампанию, не бросая тень на репутацию Корбулона и самого Катона, даже несмотря на то, что он сделал все, что мог, имея в своем распоряжении скудные силы. Бурра не обрадует и последовавшее за этим восстание в городе Тапсис, расположенном в горах недалеко от главного лагеря Корбулона в Тарсе. Римским солдатам пришлось пережить суровую зиму и мятеж, подавленный со значительными трудностями и человеческими жертвами. Ничто из этого не могло вызвать у императора симпатии к Корбулону и его сподвижникам. Единственный аспект отчета, который мог порадовать Нерона и его советников, — это разведданные, которые Катон собрал о местности и политической ситуации внутри Парфии, участвуя в посольской миссии к парфянам по приказу все того же Корбулона.
Поднявшись со скамейки и расправив плечи, Катон поправил
