Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов
ЗАГОВОР
В Македонии издавна принято, чтобы родные и знакомые покойного, друзья и все, кто уважал его при жизни и не хотел терять память о нём, посещали могилу на третий, девятый и тринадцатый день после смерти. Приносили дары и еду, вызывали дух покойного, спрашивали советы. Часто привлекались бродячие музыканты, сопровождавшие обряд игрой на лирах, что давало возможность душе покойного порадоваться в мрачном царстве Аида.
В конце месяца после погребения у царевича опять появился Антипатр; его озабоченный вид указывал на серьёзные намерения.
— В Пелле говорят, что твоя мать не совершила ни одного жертвоприношения в память царя Филиппа. Не хочется верить, но неуважение к традициям предков бывшего супруга со стороны эпирянки по рождению вызывает не только удивление.
— Македоняне знают, как мой отец обидел её.
— Но тогда она не хочет видеть тебя на македонском престоле.
Царевич поднял брови. Советник пояснил:
— Говорят, что твоя мать не скрывает радости из-за гибели царя македонян!
— Её не оправдываю, но после ссоры с отцом из-за его женитьбы на Клеопатре и у меня к нему возникло отчуждение. Пусть в Македонии и меня осуждают!
Советник вздохнул.
— Я тебя понял, но хочу сообщить неприятную новость. Возможно, ты по-другому построишь свои отношения с матерью.
— Неужели есть новости страшней гибели отца?
— Спроси, где находилась в ночь после убийства и что случилось с трупом убийцы Павсания, после того как его подвесили к крестовине?
— Антипатр! Я слышу ужасные слова! — вскричал царевич. — Я требую пояснений!
Советник не заставил долго себя просить. Он любил во всём ясность, особенно в делах, касающихся царской семьи. Хотя по тому как он свёл брови, разговор предстоял быть трудным.
— Александр, твой отец называл меня своим другом. Я ходил с ним в сражения. Теперь хочу принести пользу тебе. Я поддержу тебя в претензиях на престол, хотя будет нелегко, и потому не могу тебе позволить допустить промахи в поступках, как и относиться равнодушно к действиям царицы в последнее время. Враги могут только радоваться!
— У меня есть враги?
— У кого их нет! Ты узнаешь имена, как только объявишь, что готов бороться за престол, как преемник дел своего отца.
— В чём подозревается моя мать? — нетерпеливо прервал Александр.
Антипатр многозначительно посмотрел на него.
— Царица велела снять ночью тело Павсания с перекладины, куда его повесили по справедливости, как разбойника. Люди видели, как она возложила на голову убийцы венок из золотых листьев. А такую награду народ даёт своим героям! Затем велела слугам сжечь тело Павсания на месте, где погиб царь. А потом прах убийцы рассыпала на могиле жертвы, завершив всё жертвоприношением в память Павсания. Забрала меч, которым он пронзил твоего отца, и принесла в храм Диониса, оставив как жертвенный дар.
— Ложь! — Александр едва не зашёлся в крике. — Зачем это нужно моей матери?
— Я тоже хотел бы спросить у царицы, зачем? Её затея опасна для вас двоих.
— Если начал, скажи, что сам думаешь?
— Хорошо, попытаюсь, в меру моих догадок.
Лицо царевича мрачнело по мере того, о чём говорил Антипатр. Так она мстила за боль и унижение от бывшего супруга. Зная, что для эллина нет проклятия страшнее, чем остаться непогребенным, царица лишила убийцу законного наказания и помогла обрести покой. Тем самым вдвойне наказала Филиппа.
Антипатр, понимая, что разговор устремился в нужное русло, перешёл в наступление:
— Я имею сведения, что незадолго до ужасного преступления Павсаний приходил к твоей матери, искал защиты.
— Защиты? Телохранителя царя кто-то обидел? Не верю!
Антипатр словно не слышал его:
— Нетрудно догадаться, что он надеялся найти поддержку после того, что с ним случилось.
— Я ничего не знаю!
— О, Александр, ты многого не знаешь, потому что после ссоры с отцом ты мало интересовался жизнью дворца.
— Я помню ужасный день, свадьбу отца с юной девицей. Хилиарх* Аттал пожелал скорейшего появления наследника, сына от своей племянницы. Я оскорблён и готов убить Аттала за то, что он бессовестным образом отбирал мои законные права наследника отца!
Голос царевича задрожал; он отвернулся, скрывая навернувшиеся слёзы. Пока он боролся с нахлынувшими на него чувствами, советник говорил:
— Я свидетель случившегося, мне и тогда не понравились слова Аттала. Но прежде хочу найти ответ на вопрос: почему Павсаний совершил убийство своего господина? Все при дворе знали, как Филипп ценил усердие своего телохранителя, выделял из всех пажей, приблизил к себе. Как раб посмел посягнуть на жизнь хозяина?
— Павсания трудно назвать рабом, он из родовитой семьи, и служил царю с удовольствием. Хотя не трудно догадаться о причинах, почему паж пошёл на преступление.
Антипатр обдумывал каждое слово, прежде чем сказать то, что хотел:
— Юноша имел привлекательную внешность, дышал молодостью, на него заглядывались мужи из окружения царя. Царь благоволил Павсанию, назначил постельничим*, сделался старшим другом, а позже остыл в чувствах, как всегда. На этот раз, увлёкшись молоденькой племянницей Аттала. Чем не повод для неприязни?
Александр слушал с настороженным вниманием и всё глубже осознавал чудовищный смысл слов советника. Любимый военачальник и друг царя Аттал с некоторых пор начал приставать к Павсанию с грязными предложениями, соблазнял различными подарками и благами, а преданный царю Филиппу юноша избегал его. При этом не ставил в известность своего покровителя о домоганиях Аттала. А тот не отступался от своего и однажды, устроив у себя дома пирушку, пригласил своих друзей и царя, зная, что тот явится с Павсанием.
В глазах Александра блеснуло любопытство.
— Что дальше?
— А дальше случилось, как замышлял Аттал. Он поручил слугам напоить Павсания, а потом доставить его в спальню, где надругался над ним.
— Каков подлец!
Антипатр продолжил безжалостное повествование:
— Аттал вернулся к застолью и со смехом предложил друзьям воспользоваться беспомощным состоянием Павсания. Всё так и произошло.
— А что отец? Неужели не вмешался, простил хозяину дома его мерзость?
— Аттал с умыслом сам напоил царя и отправил спать. На другой день Павсаний пожаловался на обидчиков — я находился рядом, всё слышал, — но твой отец лишь посочувствовал и, похлопав по плечу, сказал с улыбкой: «Не сердись, с тебя не убудет!»… А вскоре юноша узнал, что царь не только не наказал Аттала, но ещё повысил в должности. Вот и подумай, Александр, мог Павсаний затаиться в мести к царю?
С юных лет Александр не воспринимал ни от кого предательства, вероломства или коварных Приёмов ведения борьбы и не допускал их для себя. Но как быть с отцом? Если обвинять его в предательстве Павсания, тогда убийство с его стороны подтверждалось. Эти мысли не
