Даниил Мордовцев - Ванька Каин
Каин скучает в Москве. — Его тянет на Волгу. — Песни Каина: «Дуняша — любовь Ванюшкина» и др. — Первый поход на Волгу. — Воровская проделка с мужиком. — Шайка в Макарьеве. — Грабеж «армянских амбаров». — Каина ловят. Его спасает Камчатка. — Каин снова взят драгунами и снова спасается.
Москва, видимо, надоела Каину. Надо попытать силы вне Москвы — изведать волюшки на Волге, с понизовой вольницей. Слава понизовой вольницы, видимо, прельщала Каина. Это доказывает содержание его любимых песен. В сборниках Новикова, Шнора и других, изданных еще в прошлом веке, между «Каиновыми песнями», находятся, между прочим, следующие: «Что пониже было города Царицына», или «Как из славнаго из царства астраханскаго», или «Не бушуйте вы, ветры буйные», затем — «Вниз по матушке по Волге», «Ах ты батюшка Ярославль — город», «Собирались у нас, братцы, все на двор бурлацкой» и т. д. В числе песен, соединенных с именем Каина, есть одна, в которой воспевается «Дуняша — любовь Ванюшкина». Дуняша — это та девушка Авдотья, которая вместе с Каином принадлежала одному господину, Филатьеву, и кормила Каина вместе с медведем, а потом вышла замуж за рейтара Нелидова. Песня, как это мы обыкновенно видим в народной поэзии, свободно передергивает факты, не подчиняя их ни месту, ни времени, ни исторической правде, и переносит Каина и Дуняшу в Архангельск.
В Архангельском во градеХодят девушки в наряде,Еще аленьки цветочки Горожаночки — девочки.Ах, у нас было на звозеНа Буяновой горе,В Перешлой слободе,У столба да у версты,Как стоял тут дворок,Невысокий теремок…
В этом теремке, конечно, сидят красные девушки и между ними Дуняша. Девушки, по обыкновению, «охочи за окошечко поглядывать, холостых ребят приманивать».
Случается поздно ночью доброму молодцу проходить мимо терема; в тереме, разумеется, окошечко отворяется, а Дуняша-то в окошечке усмехается. Затем случается Дуняше идти за водой и уж ее непременно встречает парень молодой. Это и есть Ванька Каин.
Идет Дуня с колодца,Увидала молодца;Не дошед Дуня к Ванюше,Поклоняется;Речи Ваня говорит,Постоять Дуне велит.Ах, не в гусельцы играют,Не свирели говорят —Говорит красна девицаСо удалым молодцом: «Про нас люди говорят,Разлучить с тобой хотят». —Еще где тому бывать,Что нам порозну живать?Еще где же тому статься,Чтобы нам с тобой расстаться?На погибель бы тому,Кто завидует кому!
Как бы то ни было, факты говорят другое: Дуня замужем за конногвардейцем, за рейтаром, а Ваня несет свою буйную головушку на Волгу.
В шайке Каина всего только шесть человек. Они идут из Москвы к Макарьеву, где надеются на богатую поживу во время ярмарочного съезда. Дорогой молодцы при всяком удобном случае практикуют свою профессию. Не доходя до города Вязников, они встречают крестьянина с возом соломы. «Где живет воевода?» — спрашивают бродяги. Оказывается, что мужик был «сыр», т. е. пьян, и начинает бранить бродяг. Бродяги хватают его, стаскивают с воза, привязывают к дуге и зажигают солому — чисто разбойничья проказа. Солома вспыхивает. Испуганная лошадь скачет по полям, не разбирая дороги, а разбойники бегут за нею, любуясь, как мотается несчастный мужик, привязанный к дуге. Бедная лошадь освобождается от преследующего ее пламени тогда, когда воз соскакивает с передка, а она в одних оглоблях является в свою деревню только с передними колесами и привязанным к дуге мужиком.
Но вот шайка в Макарьеве на ярмарке. Каин ведет ее к так называемому «армянскому амбару», где находились товарные склады. Каина влекли туда армянские деньги, про которые он уже успел проведать. Изобретательность московского вора была такова, что поход против армянской кассы скоро увенчался успехом. Утром хозяин амбара уходит на базар за покупкой мяса, а Каин велит одному из своих товарищей следить за ним и при проходе мимо гауптвахты закричать «караул!» Караульные солдаты, услыхав крик, берут на гауптвахту и армянского купца, и Каинова товарища. Каин с остальными товарищами бегут вновь к амбару, извещают о задержании под стражею армянина его товарища, который оставался при амбаре, и этот последний, заперев амбар, пошел на гауптвахту. Каину оставалось только вломиться в амбар и взять армянскую кассу. Он так и сделал. Деньги тотчас же были зарыты в песок там же, недалеко от амбара. Находчивость Каина не останавливается на этом. Он спешит на пристань, покупает лес и лубья, ставит на том месте, где были зарыты деньги, шалаш, покупает тесемок, «мошенок» и прочей мелочи, развешивает все это в шалаше и изображает из себя купца. Но коммерция его продолжается только до ночи: ночью деньги перетаскиваются на квартиру к товарищам, которые уже успели освободить арестованного на гауптвахте своего соумышленника, а построенная наскоро лавочка бросается на произвол судьбы.
Дерзость Каина не знает пределов. Не довольствуясь армянскою кассою, Каин забирается в гостиный двор. В колокольном ряду он подсматривает, как купцы считают деньги — «серебряные копейки», по ироническому выражению Ваньки, — и потом оставляют их в лавке, покрыв циновкой. Каин прячется под прилавком и, выбрав удобную минуту, вскакивает в лавку, схватывает из-под циновки кулек, воображая, что в нем деньги; оказывается, что в кульке был серебряный оклад. Сидевшая неподалеку от этой лавки торговка пряниками, увидав Каина с кульком, кричит хозяевам лавки, и Каина захватывают с поличным. Каин в плену, но он и тут не покидает своей иронии, когда вспоминает об этом происшествии. Он говорит, что его привели в «светлицу, где купцы пишут», — это он так называет контору. Начинается домашняя расправа. У Каина берут паспорт, самого его раздевают и бьют «железной сутугой». Затем, по выражению самого Каина, накладывают ему на шею «монастырские четки», т. е. вешают на шею стул, заменявший в то время иногда и кандалы, и орудие пытки. Каин чувствует, что попал в западню, и при всей своей находчивости «не может более сыскать себе к избавлению способу». Тогда он прибегает к давно испытанному средству, к средству отчаянному, но для Каина все было нипочем. Он «запел», как сам выражается, «старинную свою песню» — закричал страшное «слово и дело».
Каина тотчас же отправляют в канцелярию полковника Редькина, который командирован был в Макарьев с особым отрядом по сыскным делам. Каина сажают в «каменный мешок», как он выражается, — и участь его должна была решиться трагически.
Но у Каина был старый друг — Камчатка. Камчатка узнает о безвыходном положении своего друга и прибегает к тем средствам для освобождения Каина, которые всегда так успешно практиковались удалыми молодцами. Он выводит его из острога. Для этого Камчатка покупает калачи, несет их в острог под видом раздачи милостыни, оделяет калачами всех колодников, а Каину дает два и шепчет ему при этом на своем воровском языке: «Триока калач ела, стромык сверлюк страктирила», т. е. в калаче ключи для отпирания цепи.
Достав ключи, Каин ловко устраивает план побега. Он посылает часового драгуна «купить товару из безумного ряду», т. е. в кабак за водкой. Выпивает потом «для смелости красоулю», идет в «заход», поднимает там доску, отпирает цепной замок и немедленно скрывается из острога. За беглецом наряжается погоня, «токмо, — дополняет Каин, — за случившимся тогда кулачным боем от той погони я спасся».
Отчаянный вор не только спасается от тюрьмы, но благодаря своей редкой находчивости делает новые, блистательные победы в среде своей специальности. Преследуемый погоней, он бежит в татарский табун и находит татарского мурзу спящим в своей кибитке. Даже в эту отчаянную минуту Каин не забывает «сшутить шуточку». Он видит, что у спящего мурзы под головой стоит «подголовок». Каин привязывает ногу мурзы к аркану стоящей при кибитке лошади этого спящего татарина, бьет лошадь колом — и испуганная лошадь во всю прыть убегает с привязанным за ногу татарином. Каин схватывает «подголовок» и находит, что он полон денег. «Неужели татарских денег в Руси брать не будут?», спрашивает он сам себя и, однако, уносит деньги с собой. Отыскивает товарищей и снова каламбурит на своем воровском языке: «На одной неделе — четверга четыре, а деревенский месяц — с неделей десять». Это значило, что разбойников везде ищет погоня.
Шайка, как настигаемая собаками стая волков, уходит в поле, на простор. Разбойники переправляются через Волгу, входят в Лысково, переменяют на себе платье и — неожиданно натыкаются на партию драгун. Драгуны бросаются ловить разбойников. Шайка рассыпается, но при этом Камчатка успел перекинуться со своим другом рифмованною фразою:
