Валентина Лелина - Мой Петербург

Петербургские улицы… Они меняются во времени; какие-то медленно и малозаметно, какие-то стремительно, до неузнаваемости. И только одна остаётся неизменной — Невский проспект! Устремившись в бесконечность, подхватывая на лету своих прохожих, пережив не единожды холод, голод и разруху, он всё тот же великолепный лгун и соблазнитель — Невский проспект. Строки, написанные о нём более ста лет назад, не устарели и теперь, в конце XX века. Ещё раз:

А Невский в этот день, как и в другие дни,Кипел прохожими на солнце и в тени,И так же, в две реки, тянулись экипажиМеж стёкол, блещущих соблазнами продажи,И разноцветные, но бледные домаПод небом высились, как ровная кайма,И башня думская, подобно часовому,Внимала холодно движению дневному…Газетчик предлагал последние уставы,Сулил вам выигрыш с обманчивых таблиц…Мелькали профили, пестрели сотни лиц:Курсистка с книжкою и с думою суровой,Кокотка смуглая под шляпкою пунцовой,В боа закутана — два обруча в ушах;Убогий инвалид привстал на костыляхПред сочной выставкой съестного магазина-.На дрожках трепетных стремглав летел мужчина,Обнявшись с дамою; в карете биржевикКачался выбритый, откормленный как бык;Артельщики несли золоченные стулья,Из конок публика валила, как из улья,Сходя пред линией Гостиного двора…

Дворы

Особенный характер Петербурга, его черты, взгляд и дыхание отпечатались не только в облике главных улиц, площадей, великолепии набережных, но, может быть, еще более в тех складках городской ткани, которые открываются постороннему взгляду не сразу.

Это — петербургские дворы. Их бесконечное многообразие, непохожесть и, вместе с тем, некая общность, которая узнается сердцем и душой горожанина.

Дворы Петербурга — это особая субстанция города. Они обладают удивительным свойством — в них задерживается время. Будто жизнь, попадая в их пространство, невольно отливается в одни и те же формы. Конечно, время властно и над дворами тоже, но его пульс, его течение не так стремительны, как на проспектах и улицах.

Так, в середине дня, когда Невский проспект шумит, волнуется, переливается всеми красками, если открыть тяжёлое деревянное полотно ворот Строгановского дворца и через горло подворотни войти во двор, поразит тишина… Асфальт со стороны Невского затопил первоначальный цоколь дворца. А во дворе, вымощенном булыжником, здание выглядит совсем по-другому. Сквозь обветшалость и запустение (заброшенный фонтан, окна и двери без признаков жизни) неумолимо проступает бывшее великолепие XVIII века. Если подняться на третий этаж и выглянуть во двор из окна, невольно посмотришь глазами первых его обитателей.

Там, за пределами дворца, раскинулся бескрайний Петербург. Застройка вдоль Мойки в основном малоэтажная, перед Адмиралтейством — огромное поле. И дом Строгановых, слившийся в одно целое с домами нынешнего Невского, тогда был одиноким, пышным, с пылающими окнами во время балов.

Отсюда, из двора, можно взглянуть на петербургское небо XVIII века. Ведь карниз дома два с лишним столетия обводит этот кусочек неба. А какие нарядные барочные трубы на крыше! Вот одна из особенностей петербургских дворов: дома высоки, низки, светлы или затенены, но из всех замкнутых дворов Петербурга можно увидеть небо, обведённое карнизом не только в минувших столетиях, но зачастую в каком-то конкретном году. И эти дворы отличаются от улиц, в пространстве которых силуэты изменяются быстрее.

Если мы оглянемся на историю дворов Петербурга, то сначала попадем в парадный курдонёр, появившийся в XVIII веке… Через ворота во двор въезжали кареты. Такой двор не стал принадлежностью городской жизни — у него был один владелец, двор был закрыт для посторонних. Но курдонёры украшали пространство города и как эстетический элемент полностью принадлежали Петербургу.

Характер двора изменился с появлением доходных домов во второй половине XVIII века. Первые доходные дома совмещали функции жилого дома и гостиного двора. В нижнем этаже вдоль улицы располагались лавки. Они сдавались наравне с комнатами. Вход в дом был со двора, куда попадали через подворотню. Во дворе по границам участка находились различные службы — сараи для дров, конюшни, кухни, каретники. Но в XIX веке для служебных помещений во дворах остаётся всё меньше места, они вытесняются жилыми помещениями.

Доходный дом, подчиняясь экономическим расчётам домовладельца, выстраивается по границам владения, оборачиваясь в плане застройки самыми прихотливыми фигурами. Фасады домов становятся однотипными, исчезают курдонёры, и каждое отдельное здание всё больше становится деталью улицы. И тогда, отгороженные сплошной архитектурной кулисой, внутриквартальные пространства берут на себя роль «задних» дворов, становясь хозяйственным придатком дома, а общегородские территории — улицы, площади, сады — становятся парадными. И так они противостоят друг другу, сохраняя десятилетиями равновесие.

Низкая степень благоустройства петербургского двора в XIX веке, к сожалению, надолго закрепила в сознании образы отталкивающей жизни.

Николай Алексеевич Некрасов в очерке «Петербургские углы», заглядывает в один из таких дворов:

«Дом, на двор которого я вошёл, был чрезвычайно огромен, ветх и неопрятен; меня обдало нестерпимым запахом и оглушило разнохарактерными криком и стуком: дом был наполнен мастеровыми, которые работали у растворённых окон и пели. В глазах у меня запестрели отрывочные надписи вывесок, которыми был улеплён дом изнутри с такою же тщательностью, как и снаружи.

Делают троур и гробы и напрокат отпускают; медную и лудят; из иностранцев Трофимов; русская привилегированная экзаменованная повивальная бабка Катерина Брагадини; пансион; Александров в приватности Куприянов. При каждой вывеске изображена была рука, указующая на вход в лавку или квартиру, и что-нибудь, поясняющее самую вывеску: сапог, ножницы, колбаса, окорок в лаврах, диван красный, самовар с изломанной ручкой, мундир. Способ пояснять текст рисунками выдуман гораздо прежде, чем мы думаем: он перешел в литературу прямо с вывесок. Наконец в угловом окне четвертого этажа торчала докрасна нарумяненная женская фигура лет тридцати, которую я сначала принял тоже за вывеску; может быть, я и не ошибся. На дворе была ещё ужасная грязь; в самых воротах стояла лужа, которая, вливаясь на двор, принимала в себя лужи, стоявшие у каждого подъезда, а потом уже с шумом и журчанием величественно впадала в помойную яму; в окраинах ямы копались две свиньи, собака и четыре ветошника, громко распевавшие:

Полно, барыня, не сердись,Вымой рожу, не ленись!

Но то, что я видел здесь, было ничтожно перед тем, что ожидало меня впереди. Угол, как уведомляла записка, отдавался на заднем дворе: нужно было войти во вторые ворота. Я вошёл и увидел опять двор, немного поменьше первого, но в тысячу раз неопрятнее; целые моря открывались передо мною: с ужасом взглянул я на свои сапоги и хотел воротиться; казалось, не было здесь аршина земли, на который можно было ступить, не рискуя увязнуть по уши. Я решился сначала держаться как можно ближе стены, потому что окраины двора были значительно выше середины; но то была обманчивая и страшная высота, образовавшаяся от множества всякой дряни, выливаемой и выбрасываемой жильцами из окон; ступив туда, нога вязла по колено, и в то же время в нос кидался неприятный и резкий запах. Я смекнул, что лучше последовать известной пословице и, оставив окраины двора, пошел серединою. Самоотвержение моё увенчалось полным успехом: через двадцать шагов, которые я по предчувствию направил к двери с навесом, прямо против ворот, я заметил, что нога моя с каждым шагом стала вязнуть менее, ещё несколько шагов — и я очутился у двери, ведущей в подвал…»

В конце XIX — начале XX веков отношение к внутриквартальной застройке совершенно изменилось. Модерн возвратил архитектуре утраченное чувство ансамбля. Опять появляются курдонёры, но уже в новом осмыслении. Впервые двор доходного дома становится социально значимым предметом эстетического восприятия — во дворе появляются места отдыха, палисадники, фонтаны, детские площадки. Двор становится художественной средой быта жилого дома и даже активно включается в жизнь города — в нижних этажах дворовых фасадов располагаются магазины, мастерские, конторские помещения. Открытый для всех, такой двор становится частью улицы.

Но во все времена, несмотря на изменение жизни дворов, для понимания двора, для его восприятия нужно обязательно пожить в доме какое-то время, услышать и расставить по своим местам звук мусоровоза, хлопанье дверей и стук форточек.