Никита Ишков - Суперчисла: тройка, семёрка, туз
На следующую ночь я открыл моей милой Франсуазе фон Жержи великую тайну долголетия, которая была зашифрована в старинных манускриптах, хранившихся в доме моего опекуна Гасто. Поделился после того, как она приласкала меня — уже в ту ночь она повела себя как настойчивая и ненасытная супруга, дождавшаяся наконец муженька. Ее можно было понять — графу фон Жержи в ту пору как раз перевалило за семьдесят и он, как бы выразиться деликатнее… был на пороге чистилища.
К сожалению, я не рожден для семейных уз. Те сны, что донимали меня в молодые годы, нельзя было смотреть вдвоем.
— Графиня, — начал я, — настой из листьев индийского дерева «асам» — это только полдела. Это всего лишь жалкое подобие живой воды, которая, по свидетельству Педро Мартира, изливается из источника, расположенного в Новом Свете на острове к северу от Эспаньолы.[22] Должен признаться, Франсуаза, что-то мне подсказывает, что такого источника не существует вовсе, просто есть другой удивительный рецепт, который вместе с тем замечательным напитком, секрет которого я вам открыл, поможет сохранить молодость. Мой совет таков — никогда не есть мяса и вообще ничего жирного, тяжкого для тела, обременительного для души. Только овощи, фрукты, и легкие, разбавленные талой, полученной из чистейших горных снегов водой, вина. И конечно, мой чудодейственный напиток.
— Как просто, — вздохнула Франсуаза, — и невыполнимо. Если, конечно, друг мой, вы не возьмете на себе приятную обязанность и в дальнейшем следить за моим меню.
— К сожалению, графиня, это за пределом моих возможностей. Я в некотором смысле не принадлежу самому себе.
Она долго лежала молча, закинув руки за голову. Я не мог утолить страсть и принялся неистово целовать ее оголившуюся грудь. Постепенно я добрался до сладких губ. Она крепко обняла меня, дугой изогнула свое тучное ласковое тело, потом жарко шепнула на ухо.
— Мне в одиночку не справиться с этой обузой…
Из второго письма Джованни Гасто.
«Я не был рожден для власти, в ранней юности отец прямо объявил об этом. Своим наследником он решил сделать моего старшего брата Фердинанда. Характером Фердинанд очень походил на отца: тот же педантизм, то же ханжество и скупердяйство высушили его душу. К моему великому сожалению брат умер бездетным. Тогда отец заставил своего брата, моего дядю Франческо, сложить кардинальский сан и жениться. Дядя долго отказывался — двадцать три года он занимал высокий пост в Риме и вовсе не хотел менять образ жизни, однако отец был настойчив. В конце концов он добился своего и дядю женили на 17-летней Элеоноре Гонзага, дочери герцога Гуасталла. Девушка, испытывая отвращение к своему мужу, несмотря на увещевания духовенства, непреклонно хранила девственность. Франческо, видя, что напрасно пожертвовал своим положением, заболел от горя и в 1711 году умер.
Наукам и искусствам отец покровительствовал из расчета и желания походить на наших знаменитых предков, однако меня эта его прихоть спасла от безумия. Моя мать, Луиза Орлеанская, была женщиной крайне своенравной, о детях забывала сразу после их рождения и не отличалась супружеской верностью. Отец вынужден был отправить ее в Монмартрское аббатство, где она продолжала вести жизнь более, чем разнузданную.
Меня, лишенного родительской любви, утешали науки. Они давали надежду. С их помощью я сумел распахнуть дверь в неведомое, в мир чистых сущностей, чисел, духов. Также собственно мыслил и мой идеал, великий Ньютон. О, это была иная жизнь, безбрежная, предназначенная для немногих. К сожалению, я быстро угасал, силы мои даже в цветущем возрасте оказались весьма скудны. Путешествия, долгие опыты в лаборатории — это было не для меня. Я мог рассчитывать только на озарение и ожидание встречи с тем, кто сможет переступить порог физической немощи и полноправно вступить в таинственную обитель, где его ждет Золотой рассвет. Вот где ты сможешь набраться высокой мудрости, прильнуть к мистическим тайнам. Хвала Творцу, что тебя посещают такие обильные, провидческие сны. Прошу тебя, сынок, почаще делись со мной откровениями, являющимися тебе в минуты беспамятства. Ты на многое способен, профессора из Сиенского университета наперебой хвалят твои успехи. Учитель музыки в восторге от той легкости, с которой ты извлекаешь чудесные звуки из скрипки и клавесина. Мастер рисования полагает, что у тебя твердая и верная рука. Но более всего меня радуют твои успехи в области соединения и разъединения веществ и элементов. Не дай Бог, если твои враги прознают о твоих успехах в тайных науках. Тебе нельзя подолгу оставаться на одном месте. Твой удел — дороги, приключения, чему с удовольствием отдавался и отец наш Иисус Христос. Он всегда шел вперед, неисповедимы были маршруты его хождений. Мессии всегда легки на ногу. В последнем сне, как ты пишешь, тебе была оказана великая честь стать одним из его спутников. Береги сказанное им, не старайся метать бисер перед непосвященными, но попытайся проникнуть в высокое таинство духа, озаряющего тебя в ночные часы. Ты сообщаешь, что истина хранится далеко на востоке, в горной стране. Может быть. Постарайся быть поближе к истине, не надо проповедей, будь скромен, непонятен, не скупись на добро. Общайся с сущностями и элементалами, с этой целью тебе следует проникнуть в тайны алхимии. Это первая ступень к познанию запредельного. Мистическая истина по сути проста: незримый мир не равноправный партнер видимого, но мечта. Чистая, побуждающая ум и совесть раскрыть свои недра, обнажить сокровенное. Зовущая идти в гору…
Попытайся одолеть первый, самый трудный подъем и с перевала тебе откроется новая даль, новая линия горизонта. Ступай дальше — ничего, если для этого тебе придется спуститься вниз, помесить грязь, переночевать в забитой путниками корчме, послушать, о чем судачат люди. С наступлением утра снова в дорогу, к следующему перевалу.
…Третью неделю я не выхожу из своей спальни. Недостойные люди, шуты, вымогатели толпятся вокруг моего ложа, за окном шумит флорентийский люд. Во времена Цезаря мой родной город называли «Цветущая колония Юлия», здесь был устроен военный лагерь. Скоро 7 марта, день Святого Фомы Аквинского, провозглашенного покровителем наук. Мое сердце с тобой, в переделах чудной Венеции. Ты, верно, любишь раскатывать на гондолах. Нанимаешь ли кастратов, чтобы услужить их пением прекрасным дамам? Прошу тебя, старайся поменьше оказываться на людях. Не забывай, как часто встречаются в этом страшном городе вделанные в стены каменные львиные пасти. Вспомни надписи, какая осеняют эти жуткие архитектурные украшения — «Для тайных доносов против не уважающих церковь и богохульников». Не забывай о каменных колодцах, в которые навечно заключают провинившихся в свободомыслии или заговорах граждан. Разве сравнится с ними свинцовая темница, устроенная на чердаке Дворца дожей! Только мой титул удерживает инквизицию в рамках приличия. Я с тревогой думаю, что случится с тобой, когда меня не будет в живых! Екатерина Сфорца, жена Джованни Медичи, сына основателя младшей линии нашего рода, опасаясь врагов, скрывала своего сына, переодетого девочкой, в монастыре. Это великое чудо, что малыш избегнул кинжала или сосуда с ядом и дожил до совершеннолетия. К слову отец его, сам Джованни был храбр необыкновенно. Он был назначен капитаном республики и заслужил прозвище Непобедимого. В битве при Мантуе он получил смертельную рану. Умер двадцати девяти лет от роду после ампутации ноги. Во время отрезания сам бестрепетной рукой держал факел перед хирургом. Горячо любившие его солдаты до конца своей жизни не снимали траурные одежды…»
В Венеции я остановился в доме синьора Фраскони, местного аптекаря, являвшегося также одним из последних тайных розенкрейцеров в Италии. Человек недюжинного ума, обладавший резким густым басом, он частенько разговаривал сам с собой. Лечебные препараты Фраскони готовил отменно, соблюдал все требования, которые святая церковь предъявляет к доброму верующему, имел могущественных покровителей, со своими братьями по тайному ордену почти не общался, так что власти Венеции почти не досаждали ему. Как оказалось впоследствии, он жил в ожидании меня или подобного мне молодого человека, кто волей обстоятельств изначально был герметичен, чья судьба с рождения представляла из себя загадку, секрет которой необходимо было тщательно скрывать. Прочитав рекомендательные письма от Джованни Гасто, от профессоров из Сиенского университета, от единомышленника из Феррары, он долго разглядывал меня, хмыкал, что-то пришептывал. Я отошел к стрельчатому окну, глянул на канаву, в которой колыхалась грязная, мутная, пропитанная отвратительной зеленью вода, словно досадуя, что ее заперли в этом каменном мешке, где ей негде разгуляться, обернуться могучей волной, обрушиться на берег, ударить в борт корабля. Я на мгновение ясно увидел, как блеснула молния, громыхнули раскаты и чудовищный вал лег на палубу несчастного судна… Здесь же, между каменными осклизлыми стенами, водица только поеживалась, покачивала мусор.
