Марк Лог - Король говорит!
Они отправились в путь в первый день Рождества 1910 года и обогнули Австралию вдоль восточного побережья через Аделаиду, Мельбурн и Сидней до Брисбена, останавливаясь в каждом на несколько дней. Гавань Сиднея была, по словам Миртл, «потрясающа, великолепна — просто не описать». Гораздо меньшее впечатление произвел на нее Брисбен, который она нашла «ужасным местом — захолустным, нездоровым и адски жарким». Во время остановок они посещали друзей и родственников. Лайонел, или Лайни, как в письмах называла его Миртл, восхищал других пассажиров мастерством в крикете, гольфе и хоккее, а будучи прекрасным рассказчиком и используя опыт публичных выступлений, развлекал попутчиков и команду своими историями.
Вполне предсказуемо, что они вскоре начали скучать по маленькому Лори и корить себя за то, что оставили его дома. «Я не позволяю себе слишком много думать о моем малыше, чтобы не плакать, — писала Миртл в одном из своих первых писем матери. — Как он трогательно сказал на прощание: „Не плачь, мамочка…“ Не давай ему забывать меня, милая мама… Полгода пройдут быстро, и мы вернемся домой с чудесными впечатлениями, с новым представлением о жизни, полнее и шире прежнего».
Следующий этап их путешествия — переезд через Атлантику — оказался более тяжелым: первые восемь дней пути из Брисбена Лог проболел, не вставал с койки и не прикасался к еде. Дело было не только в морской болезни: питьевая вода, взятая в Брисбене, оказалась плохой; заболели многие из пассажиров. Лог был убежден, что у него свинцовое отравление. «Он совершенно не переносит качки, бедняжка. Не знаю, что сталось бы с ним, если бы он был один, — писала Миртл. — Он превратился в тень».
Дела пошли лучше после того, как 7 февраля они добрались до Ванкувера и ступили на сушу. Оттуда они продолжили путь на поезде через Миннеаполис и Сент-Пол в Чикаго, где в общежитии Ассоциации христианской молодежи за пять долларов в неделю сняли комнату с видом на озеро Мичиган. Этот город, писала Миртл, «считается одним из опаснейших в мире», но вопреки своим ожиданиям они его полюбили и вместо предполагаемых одной-двух недель остались в нем на месяц.
Жизнь в большом американском городе стала увлекательным культурным опытом. На Миртл особое впечатление произвели аптеки, где можно купить что угодно — от патентованных лекарств до сигар, американские кафе и множество автомобилей. Однако манеры местных женщин, которые «разглядывают вас в упор, ставят локти на стол, намазывают масло на хлеб, держа его на весу и опираясь о стол локтями, обгладывают куриные кости и ежеминутно пользуются зубочистками», не вызвали ее одобрения.
Супруги Лог были очень популярны в городе. Благодаря друзьям друзей, с которыми они познакомились на пароходе, их приглашали на обеды в фешенебельные дома и дорогие рестораны, им случалось бывать на престижных приемах. Посетили они также ряд спектаклей и выставок. Лайонел был остроумным и приятным собеседником, а, кроме того, будучи австралийцами, они с Миртл, должно быть, представляли для местных жителей нечто новое и необычное. Развлечения, однако, занимали не все их время. Днем они отправлялись в Северо-Западный университет, где посещали занятия и лекции Роберта Камнока, преподавателя техники речи, который основал в университете Школу ораторского искусства и которого Миртл находила «просто очаровательным». Лог, кроме того, выступал перед студентами с художественным чтением и с лекциями о жизни в Австралии.
Затем, посетив Ниагарский водопад, они приехали в Нью-Йорк, ошеломивший их своими размерами. «Вчера я спустилась в подземку и ехала почти час, а когда вышла, то все еще была в Нью-Йорке», — писала Миртл[12]. Еще их поразило количество иностранцев в городе, многие из которых едва могли объясняться на простейшем английском. Бродвей с его милями «электрических огней рекламы» ослепил их своим сиянием, и Лог повел жену на первый в ее жизни оперный спектакль. Они поднимались на статую Свободы и посетили аттракционы Кони-Айленда. Здесь, как и в Чикаго, многочисленные рекомендательные письма, привезенные из дома, помогли им быстро войти в местное общество и получать приглашения на некоторые расточительно-дорогие светские развлечения вечернего города. Они составляли резкий контраст с общей грубостью жизни Нью-Йорка. «Нью-Йорк поистине город злодейств и беззакония, — писала Миртл матери. — Газету здесь читаешь, точно дешевый роман ужасов. У нас всегда при себе револьвер. Он просто прелесть. Лайонел купил его сразу по приезде».
Как и в Чикаго, Лог отыскал здесь экспертов в своей области и среди них — канадца Гренвила Клейзера, специалиста по технике речи, автора нескольких увлекательных книг и самоучителей по овладению ораторским искусством и техникой речи. Лог выступил в местном клубе публичных дебатов и прочел доклад в Ассоциации христианской молодежи. Во время краткой поездки в Бостон он встретился с Леландом Тоддом Пауэрсом, ведущим специалистом в области техники речи, основавшим Школу устного слова, и выступил перед студентами, а также в престижной Эмерсоновской школе ораторского искусства.
При неизвестных обстоятельствах во время своего пребывания на восточном побережье Лог познакомился с будущим президентом Вудро Вильсоном, возглавлявшим тогда Принстонский университет. «Превосходный тип американца! — заявил Лог в интервью пертской газете „Санди таймс“, рассказывая по возвращении о своем путешествии[13]. — У него острый, проницательный взгляд. Он словно видит вас насквозь. Это человек великого ума и сильного характера, но притом добросердечный и скромный. Многие считают, что он будет следующим президентом Соединенных Штатов». Страстный собиратель автографов, Лог бережно хранил письмо Вильсона, написанное его аккуратным, типично академическим почерком.
Пора было отправляться в путь, и 3 мая Лайонел и Миртл поднялись на борт «Тевтоника», принадлежащего пароходной компании «Уайт стар лайн», которой предстояло на следующий год отправить в плавание злополучный «Титаник», и отбыли в Лондон. Время, проведенное в Америке, было для них одним долгим приключением. «В Америке было прекрасно. Это восхитительное место для того, чтобы жить, но очень плохое, чтобы растить детей, — писал Лог своей теще. — Американцы — удивительный и странный народ, а в стране у них — подкуп, мошенничество, проституция… И все же это одна из самых завораживающих стран в мире».
Супруги прибыли в Ливерпуль 11 мая и на поезде проделали четырехчасовой путь в Лондон. Английскую сельскую местность Миртл в письме к матери объявила «сказочной страной, невероятно живописной, с зелеными полями, разделенными множеством прекрасных живых изгородей из боярышника, с каналами, по которым баржу тянут на канате старая лошадь и человек, идущие по тропе вдоль воды». Но первое ее впечатление от имперской столицы (после обеда и прогулки по Пиккадилли и Трафальгарской площади), скорее, было неблагоприятным: по сравнению с Нью-Йорком Лондон показался ей «провинциальным». Однако очень быстро город покорил их, и вскоре Миртл уже приходила в восторг от того, что видела вокруг. Они осмотрели все традиционные достопримечательности: Британский музей, лондонский Тауэр, Хэмптон-Корт и, разумеется, Букингемский дворец (частым посетителем которого Логу предстояло сделаться в будущем). Снаружи дворец Миртл не понравился: «грязное, старое здание отвратительного серого цвета, неописуемо уродливое, а перед воротами — замечательный новый памятник Виктории, торжественно открытый на прошлой неделе, — писала она. — Эта прекрасная работа лишь подчеркивает безобразие Букингемского дворца».
Они часто бывали в театрах, где среди прочих смотрели великого Чарльза Хотри, который им очень понравился, и родившуюся в Австрии актрису Мари Лор, которая не понравилась: Миртл считала, что она, как все англичанки, слишком худа и — не к добру — прославилась слишком быстро. Они часто посещали рестораны, хотя им не нравилось, что лондонские рестораны закрываются гораздо раньше, чем в Нью-Йорке.
Лайонел и Миртл побывали в Оксфорде, куда были приглашены друзьями своих друзей на Неделю восьмерок, ежегодные гребные состязания между колледжами Оксфордского университета. По утрам они посещали различные колледжи и любовались сотнями празднично украшенных плоскодонок, из которых мужчины в парадных белых костюмах и девушки в нарядных платьях наблюдали за гребцами. Их знакомый тоже повез их кататься на плоскодонке, и они, откинувшись на подушки, плыли по реке под низко свисающими ветвями, а он показывал им все местные достопримечательности. Они с неохотой покидали Оксфорд после проведенных там, как написал в письме Лог, «шести райских дней».
Одно из самых значительных событий их поездки в Британию произошло 22 июня, когда они оказались в гуще людей, заполнивших улицы Лондона по случаю коронации короля Георга V, «короля-моряка», наследовавшего своему отцу Эдуарду VII в мае прошедшего года. Город превратился в сплошное людское море, улицы украшало такое множество флагов и электрических огней, что Миртл он казался сказочной страной. Люди начали занимать лучшие для обзора места еще накануне вечером и спали на мостовой, чтобы к шести утра уже быть на месте. Друг Лога по фамилии Кауфман, с которым он познакомился на «Тевтонике», сумел добыть для него журналистский пропуск, позволяющий пробраться к самым дверям Вестминстерского аббатства. Вооружившись этим пропуском, Лог с Кауфманом пришли к половине десятого и были пропущены полицией на место всего в нескольких сотнях метров от Букингемского дворца, откуда им были прекрасно видны король и королева в золотой карете. «Толпа была настроена восторженно, но ведь англичане всегда боятся шуметь», — написал он своей теще.
