Джордж Бейкер - Юстиниан. Великий законодатель
Хотя их связывали тесные узы симпатии, редко можно было встретить двух более несхожих между собой людей, чем Иоанн и Юстиниан. Император был холодным, даже аскетическим человеком, высокообразованным по меркам того времени, он обладал не столько религиозными воззрениями, сколько религиозным темпераментом. Иоанн был рослым, массивным, грубым и задиристым мужланом с телосложением землекопа и характером морского капитана. О его книжной учености говорить не приходится, ее просто не было. Он никогда не испытывал колебаний и обладал (в Константинополе того времени это было большой слабостью) полной неспособностью отступать. У него был устремленный только в одном направлении ум, и этим направлением было только вперед.
XI
Спустив с цепи Иоанна Каппадокийского и натравив его на ведомство сборов и податей, Юстиниан совершил поступок, которого ему не простили многие подданные. Иоанн, если можно так выразиться, схватил ведомство за шиворот, сильно его встряхнул и заставил работать. Любая система, будь то византийское налоговое ведомство или современный прокатный стан, заработает, если, как это сделал Иоанн, взять ее за ухо и рывком поставить на ноги. Иоанн проводил реформы сообразно своему пониманию требований государства, не прислушиваясь к желаниям заинтересованных лиц. Полагая, что содержание имперской почты не оправдывает себя, он упразднил ее, вызвав ропот людей, которые привыкли пользоваться этим благом. Имя Иоанна обрастало сказочными легендами. Богатым и влиятельным неплательщикам налогов, которым в прошлом удавалось уходить от уплаты, скрывая истинные доходы, было предложено явиться на допрос в префектуру. Беседа с Иоанном оказывала на них неизгладимое впечатление. Поговаривали о подземных темницах Иоанна, куда мирмидоны префектуры бросали закованных в тяжелые цепи злостных неплательщиков налогов. Вероятно, во многих случаях для острастки хватало только взгляда на эти узилища. Налоговые чиновники испытывали по отношению к своему начальнику немногим более дружеские чувства, нежели его жертвы. Филарис, Циклоп и Бриарей — только некоторые из его кличек. Очевидно, он не обращал на них ни малейшего внимания. И если в некоторых случаях неплательщиков, доходы которых в течение многих лет были занижены, вынуждали завышать их, до этого Иоанну не было никакого дела.
Поскольку почти все сведения, которыми мы располагаем относительно Иоанна, исходят от его врагов, то его фигура, естественно, рисуется самыми мрачными красками. Его друзья, скорее всего, поведали бы нам другую историю. В течение многих лет он пользовался доверием и расположением Юстиниана. Реформы Иоанна часто оказывались необходимыми и полезными. Он не всегда ограничивал себя и время от времени пользовался своими официальными привилегиями. Не стоит обращать внимания на рассказы о его неграмотности. Он был одним из многих преуспевающих деловых людей того времени, которые «едва умели читать и писать». Если бы он жил в наши дни, то он, несомненно, играл бы в гольф и ездил на мощной, дорогой машине. Имея диктофон и хорошую стенографистку, он мог бы не беспокоиться о таких отвратительных и скучных вещах, как ручка и чернила. И никому не пришло бы в голову смеяться над его неумением правильно употреблять «эти проклятые артикли». В то время Иоанн, диктуя своим секретарям, сделал гораздо больше, чем все серьезные константинопольские джентльмены своими витиеватыми писаниями.
Но врагам Иоанна было что сказать о нем, кроме этого. В его обычае было (как они утверждали) спешно заканчивать все дела, чтобы заниматься обычным дебоширством. Здесь оправдательные свидетельства намного слабее. Похоже на то, что Иоанн был чревоугодник и, возможно, изрядный пьяница. Весьма вероятно, что он был большим любителем женского пола. В его старомодном отношении к женщинам, которое было окрашено в восточные тона, надо искать естественное объяснение его вражды с Феодорой, закончившейся плачевным результатом.
XII
Люди такого мощного и раблезианского типа, каким был Иоанн, прокладывавший путь с присущей ему энергией и наперекор всем препятствиям, не принадлежали к характерам, которыми Юстиниан окружал себя с большей охотой. Но нет никаких сомнений, что император любил Иоанна. Намек на некоторые общие вкусы, позволившие этим двум людям сблизиться, содержится в речи, которую Прокопий вложил в уста Иоанна. Хотя возможно, что эту речь сочинил или украсил сам Прокопий. Согласно Прокопию, Иоанн сказал Юстиниану следующее: «Добрая вера, которую ты проявляешь по отношению к своим подданным, позволяет нам искренне высказываться по поводу всех дел, представляющих общественный интерес; даже если ты не соглашаешься с нашими замечаниями. Ты пользуешься властью с подобающим разумением; не всегда поощряешь человека, который говорит то, что ты хочешь услышать, и не всегда одобряешь слова человека, который готов с тобой спорить. Ты можешь честно оценить обе стороны, и мы всегда бываем удовлетворены твоим суждением. Зная, что это так, я готов проводить такую политику, которая, быть может, не придется тебе по нраву сейчас, но позже ты убедишься в моей верности».
Прокопий был явным врагом Иоанна и скрытым врагом Юстиниана; но приведенный отрывок подчеркивает великодушие и терпимость, которые были характерны для их отношений. Историк неоднократно приводит свидетельства такой характеристики Юстиниана. С императором было легко разговаривать; он не отказал ни одному человеку, который желал поговорить с ним. Не бранил он людей, не искушенных в тонкостях придворного этикета. Можно подумать, сетует по этому поводу историк, что император робок и застенчив, как овца. Иоанн Малалас рассказывает о человеке, обвиненном в изменнической клевете. Подсудимого привели к Юстиниану. Просмотрев обвинительное заключение, император порвал его и сказал: «Ты прощен за свое преступление против меня. Молись, чтобы тебя так же простил Бог». Такой человек мог понять и оценить Иоанна Каппадокийского.
Мы будем иметь большее представление о характерах Иоанна и Юстиниана, лучше поймем подоплеку приведенной истории, если отметим те пределы, до которых распространялась терпимость Юстиниана. Иоанн не любил Феодору и не одобрял ее действия. Он искренне высказывался по этому поводу и отстаивал свое мнение перед лицом ее супруга. Иоанн был не из тех людей, которые скрывают свои чувства или придерживают язык. Он ни разу не отказался от своего мнения, никогда не пытался задобрить императрицу или наладить с ней дружеские отношения. Феодора всегда знала, о чем говорил с ее мужем Иоанн, и это приводило ее в неописуемую ярость. В течение многих лет Юстиниану удавалось не допускать, чтобы его лев и тигрица вцепились друг другу в глотки. Как мы увидим в дальнейшем, им все же удалось добраться друг до друга, и это привело к разрушительным последствиям. Но Юстиниану удавалось долго поддерживать худой мир, причем сам он не поддавался предубеждениям по отношению к Феодоре или Иоанну.
XIII
Прокопий не рассказывает нам, что говорил императору Иоанн Каппадокийский. Но поскольку в других местах своего повествования он сообщает о многочисленных скандальных фактах из прошлого Феодоры, то можно предположить, что эти истории послужили материалом для измышлений Иоанна. Иоанн был преторианским префектом, и у него были большие возможности для ознакомления с прошлыми похождениями Феодоры. Он мог изобрести те подробности, которых не нашел, составить целую библиотеку историй в раблезианском духе. Поскольку Иоанн интриговал против императрицы (как о том говорит Прокопий), у него был сильный мотив для сочинения подобных россказней.
Истинная ценность этих скандальных историй будоражит умы всех изучающих историю с момента опубликования «Anecdota» Прокопия. Возможно, наш взгляд на них несколько изменится, если мы изначально примем, что эти измышления служили орудиями политической игры, затеянной Иоанном для уничтожения влияния Феодоры на мужа. В этом случае падение Иоанна предстает перед нами в совершенно ином аспекте. При таком взгляде надо допустить, что эти истории были не сплетнями и слухами, а прямыми обвинениями, которые доводились до сведения Юстиниана. При этом сам император не отказывался от дружеского расположения и продолжал доверять Иоанну и оберегать его.[7]
Феодора была уверена, что Иоанн замышляет захват императорского трона. Он хотел убрать ее с дороги и потом в одиночку расправиться с Юстинианом. Прокопий тоже пишет об этом в своей «Истории». Мы не можем судить, насколько это соответствует действительности, но легко поверить в то, что Иоанн советовался с прорицателями, которые (кто честно, а кто лживо) очень высоко оценивали его шансы. Он будет, утверждали они, носить мантию августа. Бедный старый Иоанн!
