Дэвид Бейкер - Путь слез
Трезвон набата вызвал суматоху внутри монастыря и за его пределами. Горн созывал небольшой отряд легковооруженной пехоты занять надлежащие посты, а взбудораженные монахи сновали в лунном свете, хлопая дверьми и запирая их на засовы. Ржание испуганных лошадей, рассерженные крики караульных и вопли монахов смешались в невообразимую какофонию. Пока юный Вил решал, как ему действовать дальше, дымящее пламя все прибывающих факелов неожиданно осветило темный обод высокой стены.
Колонна военных и монахов в капюшонах вдруг распахнула ворота и, гневно прорвав стену мрака, отправилась на поиски загадочной причины их ночного замешательства. Вил быстро натянул бурый капюшон на золотистые волосы и с силой вжался в черную тень стены, пережидая пока беспокойный отряд, извиваясь, не пройдет мимо него. Выдохнув дрожащий поток воздуха, юноша молниеносно проскочил к открытым, незащищенным вратам и, никем не замеченный, проник на территорию монастыря.
«Надеюсь, он спит крепко… о, мой Бог, пусть так и будет!» – подумал Вил, проворно проскользнув мимо монашеского кладбища через низкую стену вокруг лазарета. Он прополз рядом с трапезной, сквозь тень, падающую от спальни послушников, быстро обошел отхожее место и осмотрительно отступил в темный угол, пропуская группу встревоженных охранников. Затем неслышно проскользнул в пустынный коридор между затхлыми монашескими кельями.
К тому времени гарнизон собрался в полном составе и начал устанавливаться порядок. Конные, уже организованно, продолжали осматривать двор, а благодаря твердым командам, звучавшим из уст, как военных начальников, так и наставников духовных, удалось успокоить народ. Вил взволнованно прислушивался, вполне осознавая, что, как бы ни был милостив брат Лукас, не избежать ему ужасной порки, попади он теперь в суровые руки деревенского пристава.
Решительный малый прокрался по длинному коридору к самой келье Лукаса, в которую его заключили годами раньше. Когда-то настоятель ошибочно рассудил, что подобное еженощное изгнание из общины пристыдит и вразумит своенравный дух строптивого инока к послушанию. Вил слышал, как громко бьется сердце у него в груди, и почувствовал холодный пот по всему телу. «Славный брат Лукас, – подумал он, – надеюсь, ты выпил снотворную настойку перед сном». От воспоминания о монахе мальчик улыбнулся, ведь Лукас был другом его отцу и верным товарищем милой старушки, жившей когда-то у ручья.
В следующий миг его рука резко дернула железный засов, поднимая его. Узкая дверь поддалась с жалобным скрипом, и мальчик легко ступил во внутрь. Он с тревогой посмотрел в сторону монашеской постели, и обрадовался, увидев что Лукас, завернувшись в одеяло, безмятежно спит. Аккуратно взяв щипцы и вытащив из крохотного железного очага тлеющий уголек, он прикоснулся им к свечному фитилю на столике около веревочной койки.
– Проснись, брат Лукас, – прошептал Вил в затылок монаха. – Прошу тебя.
Безмолвный монах не пошевельнулся. Вил мягко взял его за плечо и легонько потряс.
– Пробудись, пожалуйста. Проснись, ты нужен мне.
С растущим нетерпением мальчик прошептал более настойчиво:
– Брат Лукас, это Вил из Вейера.
Но человек лежал неподвижно. Услышав шаги в коридоре, Вил стал яростно трясти Лукаса.
– Проснись, тебе говорят. Проснись сейчас же!
Обезумев от отчаяния и страха, Вил перевернул мужчину на спину и поднес свечу к его лицу. В тот самый миг он потерял дар речи и застыл от оцепенения, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Глаза округлились от ужаса, он медленно выдохнул и семенящим шагом попятился назад. Он уже видел эти глаза – сухие, отрешенные глаза мертвых.
Сердце его затрепетало, ноги подкосились. Тошнота сдавила изнутри, и он рухнул на крытый соломой пол. Голова задрожала от проносившихся мыслей. Юноша закрыл глаза и глубоко задышал, стиснув зубы и сжав кулаки: «Что делать, что же делать?»
Вскочив на ноги, он неистово засуетился по крохотной обители монаха. На полу, у дальнего края постели Вил заметил три открытые жестянки с травами, два незапечатанных горшочка с кореньями и опрокинутую деревянную миску. Он схватил ее и нюхнул остатки содержимого, приставшие к стенкам.
– Ach! Что за гадкий запах, – фыркнул он. – Ей-богу, Лукас, сколько раз тебе говорили: перестань испытывать на себе все, что попало.
Было слышно, как в соседней келье несколько человек обыскивали помещение. «Теперь-то мне что делать, где искать помощи себе и матери?» – пронеслось у него в голове, и тут от слабости в коленях он едва удержался на ногах: «Меня непременно обвинят в убийстве Лукаса».
Он прислушивался к стражникам поблизости. Казалось, они занимались своими делами.
То, как он затем выполнял действие за действием, словно руководилось чьей-то незримой рукой. Глаза метнулись из стороны в сторону, и вдруг остановились на небольшом раскрытом шкафчике в углу. Он быстро поднес к нему руку со свечкой. Внутри, на рядах тесных полок Вил нашел дюжины дюжин снадобий, заготовленных братом Лукасом, а сбоку на колышке висела кожаная котомка, которую тот столько лет брал с собой в походы за дикими травами. Мальчик наспех собрал все фиалы, колбы, банки и кошели, до которых смог дотянуться, и до отказа набил ими котомку. Потом, привязав ее к поясу-веревке, предусмотрительно задул свечу и бросил на брата Лукаса печальный взгляд – на прощанье.
Вил тихонько толкнул узкую дверь и настороженно выглянул наружу. Караульные по-прежнему обыскивали общую монастырскую опочивальню. Парень помешкал в тени дверного проема еще всего несколько мгновений, а затем просочился в коридорную тьму. Сначала он пробежал вдоль стены, нырнул в узкий каменный сход со скользкими от сырости ступенями и, согнувшись, вступил в полузабытый туннель, ведущий к заброшенной подвальной кладовой. Впотьмах он прополз по засаленному полу, а чуть погодя, провел пальцами по затянутому паутиной своду над головой и нащупал люк потайного хода, ведущего наверх во двор. «Так, так… о да, я нашел его».
Шершавый люк, за годы забытья обросший цепким дерном, поддался не сразу. Однако, под напряжением дюжего плеча, крышка приподнялась, и парень высунулся под звездное небо. Он внимательно осмотрелся и, не увидев во дворе ни души, выскользнул вон из лазейки и присел ничком на мокрую траву. Затем неслышно опустил крышку люка и на животе отполз к опрятной горке пивных бочонков, ровно сложенных у восточной стены.
Вил весь взмок, у него пересохло во рту, но, приблизившись к бочкам, он почувствовал странное внутреннее спокойствие. Весь превратившись во внимание и слух, он окинул взглядом местность, и, никого не увидев, стал легко взбираться по бочонкам. Поднявшись на последний, он дотянулся до верхнего края стены и подпрыгнул. Руки заныли то напряжения, и он поспешно сдержал сдавленный стон. Сначала по локти, затем до подмышек, вот уже по самую грудь он затащил себя на стену, перекинул длинные ноги и, сделав последнее усилие, кувыркнулся на широкую корду.
Запыхавшийся парень полз в темноте, останавливаясь на какое-то мгновение, чтобы перевести дух. Он взглянул на небо, где скопище пригнанных ветром облаков медленно сбивалось в сторону полной, но уже спускающейся луны. Желая воспользоваться любой возможностью остаться незамеченным, он присел на корточки, и, накрывшись широким капюшоном, обождал, пока облака не скрыли убывающий серебряный свет. Наконец луна скрылась, и Вил ловко перекинул свое тело за внешний край стены. Там он ненадолго повис на кончиках пальцев и, закрыв глаза, отдал себя на поруки ангелов, которые, как он надеялся, подхватят и мягко опустят его на землю.
Но как обычно в этом мире случается, тело парня сорвалось вниз как спелый желудь с высокой ветви и упало не мягче обычного. Так беспомощный юноша и приземлился на землю с глухим стуком о твердую, обожженную глину у основания стены.
Вил покатился по земле, хныча и корчась от боли, но быстро собрался и бросился чрез деревню под прикрытие близлежащего леса. По ходу он потирал ушибленные колени и локти, быстро обозревая окрестности. Довольный тем, что на какое-то время остался незамеченным, Вил замедлил шаг, чтобы обдумать свое положение и прислушаться к затихающим звукам изнутри монастыря. Он понимал, что избежал лишь первой облавы, и не в обычае аббатского пристава останавливаться на этом. «Он непременно вышлет конных по всем дорогам». Парень знал, что домой ему придется возвращаться окольными путями, но также подумал и о том, что следует обождать еще немного.
Через час Вил решил, что его преследователи успели разредиться и охватить все поместье. Итак, глубоко вздохнув, он отправился в путь. Не позволяя себе ни малейшего промаха, парень перебегал от дерева к дереву, не забывая время от времени оглядываться. Покинув лес, он выбрал самый дальний путь по парующим полям в обход дома. После часа утомительной ходьбы по затвердевшим бороздам, Вил, наконец, сделал короткий привал у огромного букового дерева на дороге, ведущей к деревне Обербрехен. Он прислонился усталой спиной к гладкому стволу и неспешно опустился на землю под деревом, чтобы обдумать свое положение.
