Н. Северин - Авантюристы
Собирался в путь и Углов. Настроение его изменилось после свидания с его спутником: неожиданное путешествие стало представляться ему в ином свете, чем прежде, — важнее, опаснее и несравненно интереснее. Он объявил своим людям, что, кроме Левошки, никто сопровождать его не будет, и приказал в своем присутствии уложить в сундуки вещи поценнее, чтобы снести их в подвал. Владимир Борисович сделал все необходимые распоряжения относительно того, как должны были поступать оставляемые им в доме люди во время его отсутствия, несколько раз повторив, чтобы во всех затруднительных случаях обращаться к дяде, сенатору Таратину. После этого, строго присмотрев за тем, чтобы Левошка ничего лишнего с собой не взял, он два раза приказывал ему развязывать мешок и выкидывать то, что казалось ему лишним, Владимир Борисович решил последовать примеру своего спутника и употребить оставшееся у него время на отдых. С этою целью он прилег не раздеваясь на диван в кабинете. Но напрасно старался он заснуть — ему это не удавалось: взволнованные нервы не успокаивались, и представления, одно другого заманчивее, ни на минуту не переставали волновать его воспаленный сильными ощущениями мозг.
Выдался денек, нечего сказать! В год не узнаешь и не перечувствуешь того, что ему довелось испытать сегодня. Что из всего этого произойдет — одному Господу Богу известно, и лучше не загадывать: все равно ни до чего не додумаешься и только понапрасну измучаешься.
Но это мудрое решение было легче принять, чем исполнить. Углов по временам срывался со своего ложа и, ероша себе волосы, бегал взад и вперед по комнате.
Между тем время, хотя и томительно медленно, шло, и потемневшее было на несколько минут небо стало светлеть. На колокольне соседней церкви пробило три, и по улице загромыхал экипаж, все ближе и ближе, пока не остановился у ворот дома.
«Наверно Борисовский приехал, — подумал Углов, поспешно приводя в порядок свое платье и направляясь к двери в зал. — Он хотел пуститься в путь позже, но вероятно какое-нибудь неожиданное обстоятельство заставило его изменить свое намерение», — мелькало у него в уме, в то время как люди его бежали отворять ворота и экипаж въезжал на двор.
Вслед за тем в прихожей раздались поспешные шаги и, к великому изумлению Владимира Борисовича, перед ним очутился князь Барский.
— Я за вами… едемте скорее, — торопливо проговорил он, хватая хозяина за руку и увлекая к крыльцу. — Шляпу и плащ барину! Живее! — повелительно обратился он на ходу к растерявшимся не менее барина слугам.
Левошка кинулся со всех ног исполнять приказание, а озадаченный Углов запротестовал только в прихожей.
— Вы с ума сошли! Я не могу отлучаться из дома, за мною сейчас приедут. Оставьте меня! — бессвязно и прерывающимся от волнения голосом заговорил он, тщетно пытаясь высвободиться из крепко державших его рук, в то время как Левошка, бессмысленно повинуясь повелению нежданного посетителя, накидывал на барина плащ и нахлобучивал ему на голову шляпу.
— Послушайте, дело идет о спасении женщины… я вас считаю дворянином, — отрывисто прошептал князь на ухо своему пленнику, не выпуская его руки из своей и до боли сжимая ее. — Менее чем через час вы будете дома…
Эти слова возымели желанное действие. Углов, которого гораздо больше удивляло, чем сердило, новое приключение, молча последовал за князем и сел рядом с ним в карету, которая тотчас же пустилась в путь.
Первое, что он заметил, оглянувшись по сторонам, был полнейший мрак, окружавший их со всех сторон. На крыльце было так светло, что можно было различать предметы, а тут было темно, как в глубокую осеннюю ночь… без сомнения от тщательно завешенных окон.
— Однако вы, как я вижу, приняли меры, чтобы я не знал, куда вы меня везете, — с досадой заметил он.
— Правда, вы до поры, до времени не должны знать это, — сознался его похититель.
— А почему, позволю себе спросить?
— Есть люди, над которыми приходится производить насилие, когда желаешь им добра, и, насколько я вас знаю, мне кажется, что вы принадлежите к числу этих людей, — возразил князь, как показалось Углову, не без иронии.
— А вы мне желаете добра?
— Мне кажется, что я вам уже достаточно доказал это.
Владимир Борисович не возражал.
Карета между тем продолжала катиться, и воображение Углова npoдолжало работать. Снова прежнее предположение завертелось у него в уме, как самое правдоподобное разъяснение мучившей его загадки: выхлопотав ему командировку, князь считает себя вправе заставить его служить своим целям. Услуга за услугу, значит. Углов находил это весьма естественным, и его раздражали только приемы князя.
К чему такая таинственность и обидное недоверие? Если дело идет о женщине, как он ему сказал, то ведь можно положиться на его скромность. Не в первый раз случалось ему помогать товарищу похитить девицу из дома жестоких родителей или отвлечь ловко затеянной ссорой; внимание ревнивого супруга, чтобы дать время любовнику побеседовать с избранницей сердца. Без сомнения князь Барский потребует от него нечто в этом роде. А, может быть, что-нибудь и поважнее? У князя был решительный вид, и его голос звучал торжественно, когда он счел: себя вынужденным дать своему пленнику объяснение, заставившее этого последнего беспрекословно повиноваться ему.
Углов был далеко не трус, и эти соображения скорее возбуждали в нем энергию, чем опасения. Ему было только досадно, что он пропустил момент, чтобы, следя за направлением кареты, узнать, куда именно его везут; но, когда он вспомнил про это, экипаж уже столько раз поворачивал вправо и влево, что не было никакой возможности догадаться, в какую сторону города они направляются. Наконец, судя по тому, что под колесами перестал громыхать булыжник и дорога стала несравненно мягче и ровнее, Владимир Борисович догадался, что она катится по-убитой щебнем аллее, должно быть, очень длинной, потому что прошло минут пять, прежде чем она остановилась.
— Ну, вот мы и приехали, сударь мой, — сказал князь, опуская окно, в которое Углов поспешил выглянуть через его плечо, причем увидал при белесоватом свете занимавшейся зари, что они стоят перед чугунной решеткой сада. — Сейчас вы узнаете, кто — та личность, которая пожелала видеть вас, — продолжал князь, обращая к нему свое красивое, побледневшее лицо с твердым взглядом больших серых глаз, опушенных темными ресницами. — Но я прошу вас, сударь, дать мне честное слово русского офицера и дворянина, что вы последуете за мною, не оглядываясь по сторонам и не отставая от меня ни на шаг. Предупреждаю вас, — продолжал он, понижая голос и приближая к нему свое лицо так близко, что Углов почувствовал его горячее и прерывистое дыхание, — что при малейшей вашей неосторожности произойдет такой ужасный скандал, что я буду вынужден проколоть себе грудь этой шпагой, — прибавил князь, хватаясь за рукоятку шпаги, приподнимавшей его широкий, подбитый алым бархатом, черный плащ.
Углов поспешил исполнить это желание, и его спутник, учтиво поблагодарив, выпрыгнул из кареты.
Владимир Борисович последовал его примеру. Карета отъехала, и, должно быть, куда-то далеко, потому что, когда они дошли до чугунных ворот, которые князь отпер ключом, вынутым из кармана, и Углов, прежде чем пройти за ним в сад, оглянулся на двор, окруженный стенами с наглухо заколоченными окнами, при этом дворе никого, кроме них, не было. Кругом было так тихо и пусто, что можно было вообразить себя за сто верст от города.
Впрочем долго осматриваться и размышлять не пришлось: князь так поспешно шагал по аллеям, поворачивая то вправо, то влево, что только мельком можно было разглядеть клумбы, беседки, мраморные скамьи, мимо которых они не останавливаясь проходили. Наконец они вышли на круглое пространство, окруженное с трех сторон столетними дубами и вязами и красивым строением затейливой архитектуры с четвертой. Посреди был бассейн. Дом, напоминавший своей архитектурой древний храм, посвященный мифологической богине, был украшен белыми колоннами, между которыми чернелись впадины окон, длинных и узких, с разноцветными стеклами.
Тут было так же тихо, как и в остальной части сада. Углов невольно оглянулся на своего спутника, но тот продолжал пробираться вперед, стараясь ступать как можно тише, осторожно придерживая шпагу запахнутым плащом.
Невольно следуя его примеру, Владимир Борисович решил не беспокоить его расспросами, тем более что теперь недолго было уже ждать развязки таинственного приключения, и молча проследовал за своим спутником до террасы, спускавшейся к бассейну.
Тут князь остановился, внимательно оглянулся по сторонам. Затем, попросив Углова подождать его, он стал прокрадываться вдоль стены до крайнего окна; потом он поднялся к последнему, прыгнув за выступ колонны, и, приблизив лицо к стеклу, внимательно смотрел, выжидая, может быть, условного знака.
