Ольга Гурьян - Обида маленькой Э

Солнце поднималось все выше, и Сюй Сань, несшая тяжелый узел с одеялами, почувствовала усталость. Она подозвала Маленькую стерла рукавом пот с ее высокого лобика. Но Маленькая Э нетерпеливо вывернулась из ее рук и побежала за бабочкой, порхавшей перед ней. Сюй Сань вздохнула, переложила узел в другую руку и пошла дальше.

Наконец она почувствовала, что ей невмоготу. Недалеко от дороги заметила она небольшую рощицу из белостволых сосен, осенявших могилу. Тогда она подозвала Маленькую Э и сказала:

— Отдохнем и поедим.

Они присели на плоскую каменную ограду могилы. Сюй Сань раз. вязала узелок, и каждая взяла по пышке. Под скользкой от пара корочкой тесто было пушистым и нежным. Обе жевали, сонно глядя на дорогу. Под сенью сосен было прохладно, дорога сверкала, раскаленная полуденным солнцем. Тут они увидели, что по направлению и города показалось несколько тележек.

В каждую тележку было запряжено по тощему мулу и низенькому ослу. Мул тянул изо всех сил, ослик семенил рядом, ступая небрежно: будто за компанию. На каждой тележке были навалены большие красные сундуки с углами, обшитыми собачьим мехом, свертки циновок, длинные бамбуковые шесты. Поверх поклажи сидели, свеси ноги, какие-то люди, и среди них несколько женщин в ярких платьях необычного покроя, но вылинявших и выгоревших от ветра, солнца непогоды. На последней тележке сидел, болтая ногами, стройный очень молодой человек в рваной куртке. При виде Маленькой Э, смотревшей на него разинув рот, он подмигнул ей и скорчил смешную гримасу.

— Матушка! — воскликнула Маленькая Э. — Этим людям с нами по пути. Ты говоришь, что устала. Может быть, они нас немного подвезут?

Нo Сюй Сань содрогнулась от отвращения,

— Лучше идти, пока не свалишься от усталости, — сказала она, — чем ехать с такими людьми. Разве ты не видишь, что это актеры?

Маленькая Э никогда не видала актеров и не знала, что это за люди. Поэтому она спросила:

— А что это такое — актеры?

— Это люди, которые не работают, а получают плату за то, что кривляются на потеху другим. Это самые низкие и презренные существа. Закон запрещает жениться на их дочерях, а их сыновей не допускают к экзаменам, и они не могут занять даже самую низкую должность. Они хуже нищих и цирюльников, и все их презирают.

— Матушка, а вы видели, как они кривляются?

— Когда я была девочкой, в Линьани я несколько раз смотрела представления на площадях и перекрестках. Но, с тех пор как я вышла замуж, я, конечно, не ходила смотреть на них.

— А когда вы были девочкой, вам это нравилось?

Сюй Сань вздохнула и ответила:

— Очень! И плачешь, и смеешься, и после весь день все из рук валится, будто тебя околдовали.

Между тем тележки актеров проехали, и поднятая ими пыль улеглась. Сюй Сань и Маленькая Э доели пышки, собрали крошки с колен и с камня ограды, ссыпали их в рот и пошли дальше.

Когда начало темнеть, Сюй Сань сказала:

— Нам придется искать ночлег. К счастью, купец заплатил за нашу работу. Я пересчитала деньги — у нас с тобой ровно два гуаня. В каждом гуане 1000 вэнь и, если мы будем бережливы, нам хватит на месяц, а возможно, и дольше.

Вскоре они увидели придорожную харчевню, простой навес из циновок на бамбуковых шестах, вмазанных в стену лачуги, где жил хозяин с семьей. Сюй Сань вежливо обратилась к нему и попросила, чтобы дал им немного поесть и выпить кипятку и указал место, где они могут поспать до утра.

Хозяин ответил:

— Масло, соль и приправа к ужину на одного человека 10 вэнь. За чашку лапши возьму я столько же, а кипяток дам бесплатно. И, конечно, если вы здесь поедите, я позволю вам проспать до утра под этим навесом.

— Не будете же вы считать мою дочку за целого человека. Он ест, как птичка, а я не более того.

Хозяин посмотрел на ее заплатанную одежду и сказал: — По тому, что на ваших халатах нет ни дыр, ни прорех, я за ключаю, что вы хорошая женщина и лишь находитесь в беде. Так быть, возьму я за все с вас обеих 25 вэнь, и пусть это мне зачтется как доброе дело.

— Нет, — сказала Сюй Сань, — я не какая-нибудь знатная дама, а деньги не пригоршня сухих листьев, чтобы я так швыряла их по дороге. Я дам вам 20 вэнь, и это щедрая плата.

На утро Сюй Сань потихоньку, чтобы никто не видел, достала и за пазухи свои деньги. Они были напечатаны на темной бумаге, сделанной из коры тутового дерева, и еще потемнели от употребления. Но поставленная красной киноварью императорская печать и цена были еще ясно видны. Каждая бумажка была размером в ладонь и лишь слегка оборвана по краям. Сюй Сань выбрала две бумажки по 10 вэнь и понесла их хозяину. Тот повертел их в руках и спросил:

— А других денег у вас нет? Быть может, найдутся медные монетки?

— Откуда же им быть? — ответила Сюй Сань. — Вы сами знаете, что уже несколько лет, как приказано было сдать всю медь, и даже медный котел для варки пищи у меня отобрали. И я принесла вам столько, сколько вы сами назначили.

— Так-то так, — сказал хозяин. — Но ваши деньги уж больно потерты и запачканы и даже обгрызены крысами. Давно следовало бы их обменять на новые. Конечно, 20 вэнь небольшие деньги и я от этого не обедняю, а зачтется мне это за доброе дело. Но мой вам совет: в ближайшем городе идите в обменную кассу, а то как бы вас не обвинили, что эти деньги негодные, и не избили бы вас до полусмерти.

— Мне заплатили эти деньги за три месяца работы и сказали, что они хорошие.

— Тот, кто заплатил вам, знал, что эти деньги могут и не обменять. Это бесчестный человек, и он обманул вас.

Хотя Сюй Сань хорошо отдохнула и живот еще был согрет бесплатным кипятком, она почувствовала, что у нее похолодели руки и ноги.

— Значит, пока я не обменяю эти деньги, мне опасно платить ими? — прошептала она. — Но, пока я доберусь до города, чем же я поддержу нашу жизнь?

— Разве вы не знаете, что повелением нашего милостивого императора на каждой почтовой станции путнику, кто бы он ни был, выдают два бесплатных блюда.

— А далеко ли до станции?

Хозяин, смеясь, ответил:

— Я вижу, что в предчувствии императорского угощения вы вновь воспрянули духом. Расстояние между станциями восемьдесят ли. Если идти быстро, пройдешь их в десять часов. Конечно, вы идете медленно, но ведь вы уже прошли полдороги. Думаю, что к вечеру вы туда доберетесь. Как раз к обеду.

Глава седьмая

КАК ИМПЕРАТОР УГОЩАЛ ПУТНИКОВ

Сюй Сань и Маленькая Э покинули харчевню чуть свет и вскоре затем миновали небольшую деревушку, раскинувшуюся по обе стороны дороги. Над всеми крышами вздымались тонкие струи голубого дыма. Сюй Сань заметила, что Маленькая Э раздувает ноздри и не сводит с дыма глаз, и сказала:

— Потерпи немного. Скоро мы дойдем до почтовой станции, где по повелению императора каждая из нас получит бесплатно по два блюда.

— Это хорошо, потому что ведь сегодня мы не завтракали, — сказала Маленькая Э. — А чем император угощает путников? А вдруг это будет свинина? Хотя я не думаю, что у императора хватит денег угощать свининой всех прохожих.

— Денег у него хватит, — сказала Сюй Сань. — Вся страна и все, что в ней, принадлежит ему. Но не надо надеяться на слишком хорошее угощение, чтобы потом не разочароваться. Будет очень хорошо, если нам дадут кашу и овощи.

— Конечно, это тоже будет хорошо, — согласилась Маленькая Э. — А как вы думаете, что готовят на этих печках, над которыми поднимается такой красивый дым? Я его нюхаю, но ничем, кроме дыма, не пахнет.

— Я не думаю, что там готовят что-нибудь вкусное, — сказала Сюй Сань. — Люди бедные, а рис дорогой. И это очень стыдно говорить о том, что едят другие. Мы с тобой не нищие. Возможно, еще сегодня вечером мы обменяем наши деньги. А до почтовой станции, наверно, уже совсем близко.

Чем дальше они шли, тем больше людей нагоняло и перегоняло их Одни целыми семьями шли пешком, другие вместе с соседями и друзьями ехали в тележках. Прямо нельзя было понять, как один ослик умудрялся везти десять и двенадцать человек и как они все поместились. Все они принарядились, кто как мог, пели, смеялись и громко кричали, переговариваясь.

— Эти люди тоже спешат получить два блюда? — с тревогой спросила Маленькая Э. — А вдруг они всё съедят и нам не останется?

— Да нет же, Маленькая Э, разве ты не видишь, что это совсем не путники. Эти люди из ближних мест, и они торопятся на какой-то праздник.

Немного погодя снова перегнали их вчерашние актеры. Сегодня они тоже были одеты понарядней, били в барабан и маленький гонг и стучали трещоткой. У осликов упряжь была в пестрых помпонах, а у мулов надо лбом качались цветы.

Но Маленькая Э только проводила их глазами и ничего не ска зала. Она терпеливо семенила, держась за руку матери, и Сюй Сани с огорчением заметила, что вокруг ее глаз легли темные тени, а губь раскрыты и потрескались.