Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете
– Да ничего особенного… девку крепостную он в карты проиграл… делов-то!
Не только слова циничные, но и наглый вид да самодовольный взгляд сего бездушного сатрапа привели Семена в бешенство. Кровь застучала в его висках, рука потянулась к эфесу. Одно останавливало – мысль, как бы не осквернить кровопролитием дом своей любимой. Потому он сдержался и попытался воззвать к совести победителя:
– Она ведь ему сестрою приходится.
– Так не родной же – сводной, мало ли с кем там старый барин на сеновал хаживал. Тебе-то какой интерес? Никак амурный? – догадался Хромов.
– Отпустил бы ты ее подобру-поздорову, – глядя ему прямо в глаза, почти попросил Плахов.
– Подобру-поздорову, – недобро усмехнулся тот.
Видать, недооценивал он пыл этого невзрачного защитника.
Что ж, не на того напали! Ожидая продолжения "задушевного" разговора, Хромов повесил кафтан на спинку стула и начал приближаться к Плахову.
Тут в гостиную вбежала встревоженная Анастасия, верная служанка ни на шаг от нее не отступала.
– Что здесь происходит?
– Собирайся, Анастасия Афанасьевна, – с вызовом заявил Хромов. – Жить ты теперь у меня будешь. Воду греть, завтрак готовить. А ежели ночью позову, уж не заставляй себя ждать.
– Я вас последний раз прошу, – задыхаясь от гнева, проговорил Семен.
Хромов взял со стола шпагу, вынул ее из ножен и решительно направил прямо в грудь нашему герою:
– Прочь с дороги!
– Бог видит, я не хотел этого, – Плахов выхватил свою и встал в позицию.
Все свидетели этой сцены сорвались с места, только в разных направлениях. И если молодая барышня метнулась к дуэлянтам, то Стрешнев наоборот, тихонько улизнул на улицу.
– Да опомнитесь! Что вы творите?! – Настя уже не на шутку испугалась.
В самом деле, кто они такие и что себе позволяют: в чужом доме разыгрывают эдакие непозволительные сцены, не обращая на хозяев никакого внимания.
– Вещи собирай, а то я ждать не люблю, – грубо рявкнул на нее Хромов.
– Все хорошо будет, вы шли бы в комнаты, а мы тут разберемся, – как можно ласковей обратился к ней Плахов.
Противники приготовились к бою. Вид их не оставлял сомнений в серьезности намерений. Девушки попятились к дверям. И вовремя! Началась яростная схватка. Гостиная была не столь велика, чтобы сражающиеся могли чувствовать себя свободно. Отступать было некуда, поэтому бились они жестоко. После первой серии отчаянных выпадов Семен на миг потерял равновесие. Эта заминка могла бы стать роковой для него, но давно не дравшемуся Хромову она понадобилась, чтобы чуть отдышаться. Он все же использовал паузу для словесной атаки:
– Значит, девку себе присмотрел?
– Девок в порту присматривают. Я жену выбрал, – парировал Плахов.
– Ну так она до замужества овдовеет, – рявкнул Хромов и вновь бросился на противника.
Силы соперников были почти равны, бесстрашия и ловкости им тоже было не занимать друг у друга. Рубились насмерть, не давая спуску и не оставляя друг другу шансов. Но все же Хромова подвела разгульная жизнь, к которой он привык за последнее время. Поэтому Плахов извернулся-таки и с силой толкнул его в грудь, рассчитывая сбить с ног. Злодей не ожидал такого маневра и начал падать. Он надеялся удержаться за стену, но за спиной оказались незапертые двери в ту комнату, где схоронились Настя со служанкой. В последний момент он уцепился за косяк, увидел нацеленную на него шпагу и попытался прикрыться дверьми. Но удар пришелся как раз в дверную щель. Тяжелые дубовые створки захлопнулись, шпага осталась торчать между ними.
В сей миг с противоположной стороны гостиной, с улицы, вошли солдаты во главе с офицером. За ними следовал Стрешнев.
– Что здесь? – офицер оглядел поле боя.
Картина была довольно странная: посередь гостиной стоял взъерошенный Плахов без камзола и без оружия. В углу жался слуга, а в закрытых дверях напротив торчал эфес шпаги.
– Так… Смертоубийство! – прошептал Воронцов, пуча от ужаса глаза.
И как в подтверждение его слов двери в комнату распахнулись, оттуда показался окровавленный Хромов со шпагой в груди. Он сделал шаг вперед и рухнул ничком к ногам своего убийцы.
Офицер молча кивнул одному из солдат, тот осмотрел лежащее тело и объявил:
– Преставился!
– Это все из-за нее, – поспешил показать на вбежавшую следом Анастасию Воронцов.
Девушка обмерла от ужаса, не зная, что и сказать.
– Взять! – кивнул на нее офицер.
От этих слов Плахов тут же пришел в себя. Он загородил Воронцову спиной и твердо произнес:
– Оставьте. Это я убил.
– Вашу шпагу, сударь! – приказал офицер.
Пришлось подчиниться. Солдаты приняли шпагу из рук нашего героя и повели его к выходу. Но не это для Семена было самым тягостным, а то, что, уже выходя на улицу, услыхал он второй приказ:
– И ее тоже арестовать!
"Эх, Семен, Семен, никудышный ты спасатель", – подумал Плахов, да только поделать теперь он уже ничего не мог. Оставалось ему уповать лишь на волю Божью.
Глава 7,
об ослах и командирах
Как же ликовала душа Туманова! Все было, как в прежние времена. В кабинете Ушакова, за завтраком, он держал доклад о городских происшествиях. Едва замешкал с бумагой, как тут же услышал зычный голос Андрея Ивановича:
– Ну что ты там копаешься?!
Не был бы он опытным офицером, ей-богу прослезился бы. Ну кто еще так умеет и отличить и приложить! Туманов наконец достал из папки нужную бумагу и поспешил к столу, за коим вкушал Ушаков щедрые божьи дары. Офицер начал с расстановкой, как и полагалось:
– Поутру боярский сын Жуков Михаил был найден, в чем мать родила, на городской площади, привязанный к ослу. После того как его поймали, учинили розыск злоумышленников.
– Поймали кого? – прервал доклад Ушаков.
Туманов взглянул в бумагу и, удостоверившись, что все в ней так и написано, как он только что объявил, повторил:
– Его…
– Поймали сына боярского или осла?! – повысил голос граф.
Туманов еще раз сверился с бумагою:
– Так тут не сказано.
– Да-а-а! – в сердцах скомкал салфетку Андрей Иванович. – Совсем писать разучились… Черти, чем занимаются… ослами привязанными! Ну и далее что?
Туманов продолжил:
– Нашли злоумышленников среди учеников капитанской школы…
Ушаков вырвал у него из рук бумагу и прочитал фамилии.
– И это будущее российского флота… – Он был возмущен до глубины души. Вот что значит без глазу хозяйского Русь-матушку оставить. – Н-да! Был бы жив государь… Ладно. Еще что?
Субординация, которой Туманов был обучен, не позволила ему взять тот лист, что патрон с гневом бросил на стол, а потому он перешел к чтению следующего:
– Морской офицер Плахов… убил некого фискального чиновника Хромова… в поединке в доме Воронцова. Причиной ссоры явилась сестра Воронцова, крепостная по рождению девка Анастасия.
– И кто этот Плахов?
– Сказано, что геройски проявил себя в Северной войне, – провел пальцем по строкам офицер, – командовал абордажной командой, хитростью захватил шведский порт, представлен к награде.
Под ложечкой сладко заныло. Так было всегда, когда чувствовал Ушаков, что дело складывается.
– И где он сейчас? – блеснул в глазах Главы Тайной канцелярии знакомый Туманову с давних пор азарт.
– Так в Приказе! – отрапортовал офицер.
– Федор! – крикнул Андрей Иванович. – Карету вели закладывать. В Приказ поедем.
Так и осталось куриное яйцо недоеденным, а чай недопитым. Пришлось Егорке прикончить овсяную кашу, что каждое утро готовила Пелагея для барина. Каша в этот раз была особенно вкусна, расстаралась кухарка. Только вот одно Егора огорчало: барин-то голодным уехал.
Глава 8,
в коей морской офицер Семен Плахов не оправдывает возложенных на него надежд
Семен Плахов впервые пребывал в казематах Петропавловки. Слышал о них много, а вот самому как-то не доводилось. Да и как он, бравый морской офицер, не раз вступавший в отчаянный поединок с врагом, мог подумать, что будет стоять в сем страшном месте и держать ответ за убийство христианина? Хотя можно ли человека, что способен играть в карты на живую душу, христианином именовать? Но как бы там ни было, не хотел ему Семен зла.
Права Анастасия Афанасьевна – горячая у него голова. Сначала сделает, а потом уж думает, как выпутываться будет. Ну, такое уж у него ремесло. В нем без решимости никак нельзя. Не раз она его выручала, а тут вот подвела. Да ладно бы его самого, а то вот и… Мысль о том, что любимая сейчас здесь же в сырых подвалах Приказа, что грозит ей страшное наказание, была невыносима. Желание спасти ее предавало Плахову духу.
– Значит, сказываешь, шпагу первым вытащил Хромов? – начал дознание тучный судья. Он сидел во главе стола и явно был председательствующим.
