Валерий Воскобойников - Блистательный Гильгамеш
Часть вторая
Не было на земле царя мудрей и добрее, чем Гильгамеш, но и ему случалось упорствовать в заблуждениях. Ведь даже боги порой бывают неправы.
Та стена, которой обнес он город Урук, показалась ему недостаточной.
Рано утром в городе бил барабан, барабанщик подходил то ближе, то дальше, но слышно его было отовсюду.
– Чтоб ему провалиться в загробный мир! проклинали тот барабан горожане, но вставали, наскоро ели лепешки и шли на работы.
Жрецы и писцы расписали каждый дом, каждого жителя. Работы исполняли даже старики, калеки и малые дети.
Безрукий месил гдину ногами. Рядом тем же занимался слепой. Здоровым нагружали в корзины кирпичи и, упираясь лбом в широкий ремень, поддерживающий груз, они поднимались по лестницам на городскую стену. И так до заката.
Усталые от общественных работ люди возвращались домой и не было у них сил, чтобы омыть ноги.
– Или он собирается выстроить эту стену выше небес? спрашивают друг у друга горожане, которых молодой царь переделал в строителей.
Но чаще они молчат. Нет у них сил на разговоры. Еле плетутся они по своим улицам.
Старики давно уже не могут разогнуть спины, а молодым стало не до улыбок, не до любви.
– Стоило воевать с Аггой, чтобы превратиться в рабов у собственного царя! Зачем нам эта стена, если и так мы сильнее всех! – с таким вопросом то один, то другой житель обращался к богам.
Лишь на богов была их надежда, или они не видят, что жители живут из последних сил ради этой стены!
И боги услышали мольбы жителей.
* * *И боги услышали мольбы жителей.
Боги собрались на совет.
– Этот Гильгамеш, он должен быть пастырем своему народу, – сказали они богу небес великому Ану. – Ты владычествуешь над Уруком вместе с ветреницей Иштар. Ты и сделай так, чтобы жители его не страдали.
– Я и сам то и дело слышу стоны жителей, – смутился великий бог небес, – но что мне сделать с Гильгамешем? Ведь старается он для нас! Наши храмы он огородил своей неприступной стеной. До него никто во всем Шумере не догадался такого сделать. Теперь к храмам не подберется ни один враг. Да и сам Гильгамеш, этот юный царь работает день и ночь – стоит ли наказывать его, если он чересчур увлекается? Даже я, бог, удивляюсь, откуда у него столько сил.
– Эти его силы ты и должен слегка приуменьшить. Пусть он перестанет мучать своих горожан, мы уже устали от их жалоб. Обратись к богине Аруру, она давно не лепила никого из глины, пусть слепит другого, подобного Гильгамешу, и этот другой отвлечет молодого царя, уменьшит его старательность. Или забыл, что любое достоинство в человеке, когда его слишком много, причиняет близким лишь боль и страдания. Не жди же, зови Аруру!
И великий Ан призвал старую богиню.
* * *И великий Ан призвал старую богиню Аруру. Согбенная, скрюченными пальцами она слепила когда-то из глины немало людей. Люди ведь для того и появились по воле богов, чтобы стать им помощниками на земле и кормильцами. И напрасно то один, то другой человек придумывает себе особенное назначение. Продолжать человеческий род, радовать близких и дальних своими словами и своею работой – что может быть выше этого назначения?
В тот день, когда боги надумали лепить первых людей, их руки еще не привыкли к подобному занятию. Они поручили делать людей старой Аруру, а у той выходили из глины урод за уродом. Это потом она научилась лепить богатырей и красавиц. И теперь, когда множество поколений людей, рожденных теми, кого она вылепила, отжило свой век на земле, она не боялась за свое умение – старая богиня лепила того, кого представляла в своем сердце – и не ошибалась.
– Создать подобного Гильгамешу не трудно, – сказала старуха, – пусть они состязаются, а Урук отдыхает.
И появился Энкиду.
* * *И появился Энкиду.
Кто-то большой, волосатый, сильный спустился с гори стоял среди трав в долине. Он смотрел на небо, вдыхал ароматы земли, и сердце его наполнялось радостью жизни.
– Ты кто? – подскочил кузнечик. – Раньше тебя тут не было. Как твое имя?
– Я не знаю, кто я, – ответил большой волосатый и сильный. – У меня нет имени.
– Так не бывает! – удивился кузнечик. – Каждый предмет на земле: цветок, зверь, туча и камень, лежащий среди дороги, знает, кто он. Вот я, например, кузнечик.
– Значит, и я – кузнечик! – обрадовался большой волосатый и сильный.
– Нет, ты не кузнечик, ты кто-то другой. Но ты не печалься, живи среди нас, если хочешь. А хочешь, узнай про себя у газелей.
– Кто ты? – спросили газели, такой большой волосатый и сильный. Как твое имя?
– Я не знаю, но может быть я – газель?
– Нет, ты не газель, но живи среди нас, если хочешь. Вместе пойдем к водопою.
Юный охотник, сын пастуха, ловец диких животных, увидел дивное чудо: кто-то большой, волосатый и сильный бежал по степи вместе с газелями и скрылся вдали среди трав.
Охотник устроил засаду у водопоя. Звери округи приходили сюда – без воды никто не прожил бы и нескольких дней.
Скоро юный охотник разглядел и друга газелей. Муж, такой же могучий, как доблестный царь Гильгамеш, пришел со зверьем и был им как друг или брат. Вместе со всеми теснился он у воды и пил по-звериному.
И видел охотник еще: едва стадо газелей, напившись, ушло от оазиса, как появилось семейство львов. Газели, обычно пугливые, не бросились вбег, их могучий защитник подошел ко львам в одиночку, и львы, исполняя приказ грозного предводителя, послушно ушли, пропустили стадо газелей.
И еще увидел юный охотник, как тот муж обнаружил ловчую яму, вырытую накануне и прикрытую ветками, и сразу засыпал ее. И понял охотник, кто ломает в последние дни все его ловушки, рвет силки, засыпает другие ямы. Почему не ловятся больше звери.
Пришел охотник к отцу-пастуху, и на лице его был испуг, словно боги позвали уже его в последний путь.
– Отец, я боюсь теперь выходить в открытую степь. Боюсь встретить лицом к лицу этого странного мужа, приказу которого подчиняются даже львы.
– Сын мой, не надо бояться чудесных явлений. Ведь то, что кажется чудом тебе – для другого обычное дело. Если же в нашем мире нарушен порядок, для того существует царь, Гильгамеш. Расскажи обо всем ему. Он наш повелитель и поставлен богами, чтобы травы росли, овцы плодились, а дичь попадалась в капканы.
Юный охотник взял сотканный матерью кусок серой ткани, набросил его на тело, чтобы в городе никто не возжелал над ним посмеяться или спутать его с рабом, прихватил несколько свежих лепешек и отправился в путь. Он вышел еще до рассвета, в прохладных сумерках при бледнеющих звездах, и ко времени, когда солнце зашло за Евфрат, переступил городскую черту.
Всюду сновали люди, они месили глину, делали кирпичи, грузили их на спину и поднимали на стену. Охотник уже слышал об этом новом чуде Урука, и, задрав голову, на мгновение встал, удивившись, сколь много людей занято столь бесполезным делом, и какими же малыми они кажутся там в высоте на стене.
Городская жизнь, кучки зевак на площади у базара, были ему непривычны, но он не растерялся, а подошел к молодому жрецу.
Жрец, несмотря на молодость, судя по одеянию был в важном звании. Охотник в степи редко беседовал со жрецами. Но этот был добр и улыбчив. Он сказал, что служит в храме бога небес умастителем священного сосуда – ведь любой вещи, принадлежащей богу, должны быть оказаны почести – и проводил его наверх к жилищу самого Гильгамеша.
И скоро охотник рассказывал обо всем царю.
* * *И скоро охотник рассказывал обо всем царю.
Охотник думал, что царь пошлет вместе с ним отряд опытных воинов, чтобы они изловили в степи того полузверя-получеловека.
Но не зря пелись песни о царской мудрости!
– Что толку с отряда воинов, если все звери степи послушны тому, о ком ты рассказал! – проговорил Гильгамеш. Он натравит зверей на людей, и еще неизвестно, кто тогда победит. Нужен же мне твой полузверь живым, а не мертвым. Потому не стану я посылать сильных воинов, а пошлю с тобою одну лишь красавицу, веселую женщину Шамхат. Эта Шамхат в одиночку победит любого богатыря, потому что нет силы, более могучей, чем ее красота и добрый характер. Я скажу, – добавил Гильгамеш, – чтобы тебе сегодня дали достойный приют и сытно накормили, а завтра рано утром отправишься в степь вместе с Шамхат.
Так охотник, прежде и не мечтавший увидеть царя, получил от него доброе слово, а также и новое одеяние в награду. Вечером он посетил Эану, великий храм, принес жертвы богам, потом сытно поужинал городской едой, ночь провел в уютной постели, а поутру вместе с красавицей отправился в путь.
Красавицу до ворот проводила сестра и ее муж, тот самый молодой жрец, что день назад подвел его ко дверям Гильгамеша.
