Мортеза Каземи - Страшный Тегеран

— Нет, папа, пока еще ничего не поняла, — ответила Мэин.

— Странно. То есть, как это ты ничего не поняла? В конце концов, когда человек сажает дерево, он ждет от него плодов. Так и от детей. Он хочет ими пользоваться. Поженятся, внуки будут, старику радость, о нем будут заботиться. Так и я. Я тоже хочу, во-первых, дать тебе мужа — и я присмотрел для тебя прекрасного мужа, — а во-вторых, и сам хочу извлечь из него пользу. Благодаря твоему браку, я сделаюсь депутатом. Неужели ты даже этого для своего отца не захочешь сделать?

Мэин быстро сказала:

— Я поняла, папа. Вы хотите принести меня в жертву своему честолюбию и своим интересам.

Ф... эс-сальтанэ, немного растерявшись, пытался оправдаться.

— Да нет же, дочка. Я ведь тебе сказал... Я, когда выбирал для тебя жениха, очень даже о твоих интересах думал: из самых богатых выбрал.

Мэин спокойно произнесла:

— Нет. Эти аргументы не заставят меня отказаться от Фероха.

Этого уж Ф... эс-сальтанэ не мог вынести. Гнев его превратился в бешенство. Он вдруг поднял руку и, что было силы, ударил Мэин кулаком в то нежное место, где шея переходит в плечо, которое, казалось, ждало только ласковых, нежных, поцелуев.

Мэин слегка вскрикнула.

От одного удара злоба Ф... эс-сальтанэ не остыла и он еще несколько раз ударил Мэин. Он кричал: — Вот как! Ты осмеливаешься со мной спорить? Так я тебя лишу наследства! Прокляну!

Мэин опустила голову. Ей было стыдно за отца. И подавленность Мэин подействовала даже на Ф... эс-сальтанэ.

Сдержавшись, он вдруг отступил назад и сказал:

— По-видимому, ты просто дура, вот и все. Ну, вот что, вставай и убирайся отсюда. Да знай, что твоей свадьбе с Ферохом не бывать.

Почти ничего не сознавая, Мэин поднялась и вышла за двери. Едва добравшись до своей комнаты, она бросилась на кровать. Сжав обеими руками голову, она тихо говорила:

— Что будет, что будет? Оставить Фероха... после такой любви! Нет, нет, ни за что. Я хочу только его. Никто другой моим мужем не будет!

Глубокое горе глядело из прекрасных глаз Мэин. Две слезы скатились по щекам.

В безнадежном одиночестве она думала о том, как ужасно быть женщиной в этом мире, где женщины так несчастны. Она долго плакала, уткнувшись в подушку, часто вздрагивая. И вдруг она вспомнила, что Ферох ждет ее, что разговор с отцом задержал ее на лишних полчаса, что часы на камине показывают уже больше двух с половиной часов после захода солнца, что Ферох, может быть, уже теряет надежду.

Теперь она в волнении искала гребень, чтобы причесать растрепавшиеся волосы и шептала. «Милый, милый, иду». Она думала о том, как скрыть от него следы слез, от которых покраснели ее глаза.

Накинув на плечи белую шаль, она выскользнула из дверей, быстро сбежала с лестницы и, войдя в глубину сада, с бьющимся сердцем считала шаги — должно быть сто шагов до стены, где должен ждать Ферох...

Глава шестая

ЧТО ДЕЛАЛИ ВЛЮБЛЕННЫЕ

Когда Мэин ушла, Ф... эс-сальтанэ с полчаса еще пребывал в волнении и гневе.

Наконец, немного придя в себя, он вновь заговорил сам с собой: «Нельзя позволять девушке забирать себе в голову подобные фантазии. Надо во что бы то ни стало пресечь это, пока не обнаружились губительные результаты. Хотя я, правда, официально еще с шахзадэ К... не говорил, не давал обещания, но несколько дней назад он в разговоре намекнул, что мое депутатство он ставит в зависимость от нашей родственной связи. Как же я могу оттолкнуть его и сделать своим зятем этого нищего Фероха? Но эта девушка ничего не хочет слушать! И ведь с каким упрямством отклоняется мой совет! Ну, да ладно, отчаиваться не стоит. Если не слушает моих слов, продиктованных только заботливостью о ней, может быть, послушает мать. Мать наставит ее на путь истинный и сумеет доказать, что этого требует ее собственное и мое благо».

И снова он коснулся звонка, и опять поспешно вошла Фирузэ и, поклонившись, стала в угол. Было видно, что она ждет вспышка гнева. Но Ф... эс-сальтанэ мягко спросил:

— Фирузэ, ханум изволила вернуться?

— Да, барин, только что приехали.

— Ну, отлично. Скажи ей, что, мол, по важному делу хочу срочно ее видеть.

Снова поклонившись, Фирузэ исчезла, а Ф... эс-сальтанэ принялся расхаживать взад и вперед по кабинету, то вглядываясь в висевшие на стенах картины, то разглядывая рисунок дорогого ковра, покрывавшего пол.

Скоро послышались быстрые шаги, и вошла Мелек-Тадж-ханум.

Она была в голубом шелковом платье, волосы ее были тщательно причесаны и покрыты тонким чаргадом. Глаза ее как-то особенно блестели.

Ф... эс-сальтанэ встал, сделал несколько шагов вперед. Подражая неумело европейцам, он церемонно поцеловал ее руку и усадил возле себя.

Мелек-Тадж-ханум, чуточку помолчав, спросила игриво и кокетливо:

Ну, вот и я. Зачем эта я вам так срочно понадобилась? Ф... эс-сальтанэ сказал:

— Не знаю, как и начать... Я было сначала не хотел обращать внимания на это дело. Даже не слушал, когда мне сказали. Как говорится, в одно ухо впустил, а из другого выпустил. Думаю, не имеет значение. А теперь вижу: огромное значение имеет и чуть все наше будущее не уничтожило. Но, может быть, ханум не понимает в чем дело? В это время, взглянув в окно, он увидел на небе месяц, заливавший мир ярким сиянием.

— Фу, до чего я расстроился из-за этой девчонки. Пойдемте, ханум, пройдемтесь хоть по саду, смотрите, погода какая дивная. Там я вам все объясню.

И под руку они вышли на террасу, медленно спустились по ступеням и уселись на диване против того места ограды, где укрывались Мэин и Ферох.

— Ханум, — сказал Ф... эс-сальтанэ. — Дочь меня очень встревожила. Что делать? Как ее спасти?

Мелек-Тадж-ханум мягко заметила:

— Не понимаю, ага, что вас так беспокоит. Что вы имеете в виду? Я, слава богу, сколько ни смотрю на нашу дочь, не вижу ничего плохого. Жаловаться, кажется, не на что.

— Вот уж, можно сказать, попали пальцем в небо! Чего уж хуже! В своего двоюродного братца, Фероха, влюбилась. Собирается разрушить мой и свой дом.

Ханум сердито произнесла:

— Кто эта вам наговорил? Удивляюсь, как это люди могут лгать?

— Вы изволите ошибаться, ханум, — ответил Ф... эс-сальтанэ. — Ничего люди не лгут. Мэин сама мне сказала, что эта так. Причем тут люди?

Удивленная Мелек-Тадж-ханум переспросила:

— Что? Она сама сказала, что любит Фероха?

— Да, сама так и сказала.

Мелек-Тадж-ханум некоторое время молчала.

— Хорошо, — заговорила она наконец, — что же вы думаете по этому поводу?

Тогда супруг наклонился к ее уху и заговорил так тихо, точно боялся, что и здесь его кто-нибудь подслушает. Ферох и Мэин не могли уже расслышать, что он говорил.

— Ханум, дорогая... Разве я могу от вас что-нибудь скрыть? Положение мое в министерстве колеблется... Они только и думают, как бы от меня избавиться. Я должен серьезно подумать о своем будущем положении и работе. И я не вижу никаких возможностей, кроме того, чтобы постараться пройти в меджлис этого созыва. А вы понимаете, что депутатство без содействия шахзадэ К... тоже невозможно. И он мечтает взять Мэин для своего сына Сиавуш-Мирзы. Теперь вы понимаете, в чем тут дело? И я в конце концов не вижу другого выхода, кроме...

— Кроме чего? — спросила Мелек-Тадж-ханум.

— Да, надо, чтобы Мэин об этом больше не задумывалась.

— А как это сделать?

— Очень легко. Надо постараться отвлечь ее от любви.

Мелек-Тадж-ханум сказала:

— Иными словами, вы хотите сказать, что надо соединить ее с возлюбленным, подготовить их союз.

Ф... эс-сальтанэ громко рассмеялся.

Ну, нет... Наоборот! Если что надо подготовить, так это, чтобы их разделить, чтобы она его забыла.

Мелек-Тадж-ханум замолчала.

Потом она спросила:

— Хорошо. А в этом случае, по-вашему, что надо делать? Подумав несколько секунд, Ф... эс-сальтанэ поднял голову и шепнул что-то на ухо жене.

Она тихо спросила:

— Значит, и вы тоже приедете?

— Ну, об этом надо еще подумать, — ответил Ф... эс-сальтанэ. — Впрочем, я не думаю, чтобы мое присутствие было необходимо. Пока пойдемте, ханум. И прошу вас об этом деле, никому не говорить, и Мэин в том числе.

И они двинулись к дому.

Не успел еще заглохнуть шорох их шагов, как Ферох спросил:

— Мэин! Дорогая! Ты поняла, что они задумали?

— К сожалению, — отвечала Мэин, — я не слыхала ни того, что они говорили друг другу на ухо, ни того, что сказали сейчас.

Крепко сжав в своей руке ее руку, Ферох сказал:

— Милая! Я думаю, что нас ждет большое горе. Я убежден, что твои отец и мать составляют какой-то план, чтобы нас разлучить.

С безграничной любовью Мэин ответила:

— Любимый мой, не печалься без причины. Я тверда в своих обещаниях: обладать мной, кроме тебя, никто не будет.

Целуя ее руки, Ферох спросил: