Ушаков - Сергей Анатольевич Шаповалов
Но капитан Белли вёл нас к старым казармам. Караульные из английских матросов попытались нас остановить, но были тут же обезоружены и сброшены в сточную канаву. Молодой лейтенант возмущённо закричал, требуя объяснить: кто мы такие.
– Вы, сэр, Андреевского флага не замечаете? У вас со зрением не порядок? – рявкнул на него капитан Белли.
Лейтенант тут же сдал свою шпагу.
– Открыть все камеры и выпустить заключённых, – приказал капитан Белли.
– Но, сэр, меня за это отдадут под трибунал, – запротестовал офицер.
– Я могу это сделать и без вас. Сдайте ключи. Где находится адмирал Караччиоли.
– Его перевезли на эскадру, – запинаясь ответил офицер.
– Ещё утром.
– В порт! – скомандовал капитан Белли.
– Уж не думаете вы брать флагманский корабль на абордаж? – удивился я.
– На месте решим, – ответил капитан Белли. – Я упрямый шотландец, и честь для меня – превыше всего.
Мы двинулись к набережной. Народ разбегался, уступая дорогу нашей колонне. Открылась панорама на Неаполитанский залив. На рейде стояли английские корабли. Роскошный катер подходил к пристани. Шестнадцать весел дружно пенили воду. На носу, в окружении музыкантов, стоял маленький грузный человечек и толстая дама. Музыканты играли серенаду, а дама заливисто неприятно хохотала.
Катер пристал к набережной, прямо там, куда вышла наша колонна. Серенада оборвалась. Дама испуганно икнула. Маленький грузный человек в огромной шляпе грозно посмотрел на нас единственным глазом: на втором лежала черная повязка. Мундир у него был черный, адмиральский, с золотыми эполетами. Правый пустой рукав заткнут за офицерский шарфик.
– Это что, почётный караул? – спросил он громко на чистом английском.
– Нет, – ответил капитан Белли. – К вам, сэр, Нельсон, нет никакого почтения.
Толстая дама ахнула.
– Не забывайтесь! – прикрикнул грузный человек в огромной шляпе. – Перед вами адмирал британской короны.
– А я – русский капитан, – ответил на это Белли.
На английских кораблях сообразили, что творится что-то неладное. Тут же спустили шлюпки с вооружёнными командами и направились к пристани.
– Ах, вы тот самый Белли.
– Тот самый, подпись которого стоит под договором о капитуляции.
– Договор не имеет силы. Я уже сказал об этом кардиналу Руффо. Так чего вы хотите?
– Чтобы вы выдали мне адмирала Караччиоли.
– Можете сами его снять. Вон он, болтается на рее.
Белли побледнел от гнева. На одном из кораблей действительно висел труп. Его качало ветром. Кто это, разглядеть было невозможно.
– Послушайте, сэр Белли, – сказал решительно Нельсон. – Вы – англичанин и должны меня понять.
– Я русский офицер, – ответил Белли. – И сейчас счастлив вдвойне, что мой адмирал не способен совершить столь подлый поступок.
– Да как вы смеете! – взорвался Нельсон, смешно перебирая кривенькими ножками.
– Утверждать, что вы – подлец? Смею, ещё как! Ваш поступок недостоин джентльмена. У вас одна рука. Если хотите получить удовлетворение, жду на поединок любого вашего офицера, кто готов заступиться за вашу честь. Хотя… У вас есть честь?
Капитан Белли не стал слушать гневные тирады Нельсона и смотреть, как падает в обморок жирная леди Гамильтон. Он развернул колонну, и мы так же, с барабанным боем двинулись через весь Неаполь к своему замку. После нашего марша в городе прекратились грабежи.
На следующее утро явился капитан Фут. Он доложил, что английские войска взяли в осаду крепость Санта-Ельма, находившуюся высоко над городом. Русскому капитану предлагается присоединиться к штурму.
– Я подписал акт о капитуляции и держу слово, – ответил капитан Белли.
Весь день и всю ночь слышалась канонада. В сумерках мы наблюдали, как над холмом, где стояла крепость Санта-Ельма полыхали орудийные вспышки. К утру все стихло.
Ближе к обеду капитан Белли пригласил офицеров на чай. Местные крестьяне принесли нам свежие лепёшки и горшочек варенья из лепестков роз на меду. Ничего подобного я раньше не пробовал. До того чудный вкус.
В самый разгар чаепития капрал доложил о приходе капитана Томаса Гарди.
– Пустите его, – приказал Георгий Георгиевич.
Капрал замялся. Потом сказал, что капитан Гарди пьян, как сапожник. Мундир грязный. Шляпа помята. Под глазом огромный синяк. Сам Томас стоит перед воротами и горько плачет.
– Что за чертовщина! – воскликнул капитан Белли и вскочил из-за стола.
В дверях появился капитан Томас Гарди. Грязный, не бритый. Глаза красные. В одной руке он сжимал мятую шляпу, в другой – несвежий носовой платок.
– Во имя всего Святого! Томас, что случилось? – перепугался капитан Белли.
– Рад видеть вас, господа, – упавшим голосом сказал капитан Томас, шатаясь, прошёл к столу и грузно плюхнулся в подставленный стул.
– Вы взяли Санта-Ельма? – спросил Григорий Григорьевич.
– Нет, – ответил капитан Гарди, и по щекам его вновь заструились слезы. – Больше ста человек положили, – и никакого толку. Сейчас, наверное, адмирал Нельсон подписывает с французами капитуляцию.
– Но нельзя же из-за этого так переживать.
– А я не из-за этого переживаю. – Вдруг он разревелся, как маленький ребёнок. – Боже, какой позор! Если бы ты это видел, Джордж! Ты бы от стыда провалился на месте… – Да скажи ты толком, что произошло?
– Даже не в силах рассказать – до того мне стыдно.
– Но ты среди друзей. Клянусь честью – ни единого слова не просочиться сквозь стены этой комнаты.
– После первого неудачного штурма я прибыл с докладом в королевский дворец, – начал свой рассказ капитан Томас. – Мне преградил путь адъютант, сказав, что адмирал Нельсон весьма занят. Чем он может таким важным занят, если сейчас, там, под Санта-Ельма гибнут его матросы и офицеры? Нам нужно было срочно снимать пушки с кораблей и подтягивать к крепости. Но этот глупый адъютант заслонил собой дверь, и ни в какую не хотел меня пускать. Я отшвырнул этого щенка и прошёл в покои, отведённые лорду Нельсону. – После этих слов капитан Гарди вновь разрыдался. Ему налили бокал крепкого вина. Он выпил его залпом, лишь после этого успокоился. – И что я вижу? Гордость английского флота, непобедимый адмирал Нельсон, лорд – в конце концов, стоит на четвереньках, нет, на трёх лапах, перед этой жирной шлюхой – Гамильтон и тявкает, как собачонка. Она его гладит плетью, и он начинает жалобно скулить. Потом эта баба кладёт
