Иван Вазов - Под игом

—Какого комитета? — спросил он, делая вид, что ничего не понимает.

Кандов покраснел гуще и проговорил с трудом:

—Вашего комитета. Не скрывайте, я все знаю… и кто входит в состав этого комитета, и где он заседает… Все знают, и не надо скрывать от меня…

—Странно, что вы знаете такие вещи, которыми совершенно не интересуетесь… Но пусть будет так… Что же вы хотите этим сказать? — спросил доктор, пристально и вызывающе глядя на студента.

—Я вас спрашиваю: скоро ли будет заседание комитета? — повторил Кандов решительно.

—Сегодня вечером, сударь! — ответил доктор тем же тоном.

—Вы его председатель, не так ли?

—Да!

—Я пришел просить вас об одном одолжении. — О каком?

—Я прошу вас предложить меня в члены комитета. Голос студента дрожал от волнения.

Доктор был поражен; неожиданная просьба Кандова застала его врасплох.

—Почему вы этого желаете, Кандов?

—Просто как болгарин… Я тоже хочу работать. Соколов вскочил.

— Дай, братец, руку! — И, крепко обняв студента, Соколов горячо поцеловал его. — С радостью примем вас, господин Кандов, с большой радостью, — говорил он. — Мы все будем рады видеть вас в своем кругу… Грешно, когда такие люди, как вы, остаются в стороне… Наша борьба будет великой борьбой. Нас призывает отечество… Все, все должны откликнуться на его зов… Честь и слава тебе, Кандов! Вот удивятся друзья, когда я им расскажу!.. Дай, братец, руку!

—Спасибо, доктор, — поблагодарил его студент, тронутый до глубины души. — Вы увидите, что Кандов не будет лишним.

—Знаю, знаю!.. Но почему ты отказался, когда тебе предлагал Огнянов?.. Так его жаль, прямо сердце разрывается… Несчастный мой Бойчо! Лучше бы мне умереть, а ему жить, воодушевляя народ своим словом и примером!.. Ты знаешь, Кандов, это был настоящий герой, человек великой души! За его кровь мы отомстим страшной местью… За одного — сотню! Матери этих варваров зальются слезами!

—Да, месть! — отозвался Кандов. — Теперь мною владеет только это чувство!.. Нельзя простить убийце смерть такого человека, как Огнянов.

—Месть, страшная месть! — воскликнул доктор.

—Комитет соберется вечером?

—Да, у дядюшки Мичо. Пойдем вместе.

—Как только меня примут, я внесу одно предложение.

—Какое?

—Казнить убийцу Огнянова!

—Он не один, друг мой… Их несколько… и где нам искать их?.. Да если хочешь знать виновника, так это — турецкая власть…

—По-моему, виноват один человек! Доктор посмотрел на Кандова с удивлением.

—Именно один, и он среди нас.

—Среди нас?

—Да, я говорю о главном виновнике его смерти.

—Эх, Кандов, не стоит труда… мстить какому-то идиоту… Мунчо давно уже потерял рассудок. Несчастный, он не понимал, что своими ужимками совершает предательство. Он был так привязан к Бойчо… Оставь его в покое.

Кандов вспыхнул. Предположение Соколова показалось ему обидным.

—Заблуждаетесь, господин Соколов! Заблуждаетесь! Кто вам сказал, что предатель — это Мунчо?

—А вы кого имеете в виду?

—Стефчова.

—Как, это Стефчов? — вскричал доктор, ошеломленный.

—Он самый. Вот кто предатель! Это я знаю совершенно точно.

—Ах, мерзавец!.. Вначале я и сам подозревал его!

—Я наверное знаю, что это он все выдал туркам… Мунчо ни при чем. Вы все слишком поспешили обвинить его… Это Стефчов посоветовал властям копать у мельницы в ту самую ночь, когда его опозорили; это он с помощью подлого Мердевенджиева узнал настоящее имя Огнянова… Он совершил все эти преступления, и он виноват во всех несчастьях… Я знаю эту темную историю во всех подробностях, притом из самого верного источника.

— Ах, мерзавец, негодяй…

С каждой минутой уважение Соколова к Кандову? возрастало. Но доктор был прямо-таки потрясен, увидев, что студент действительно готов убить Стефчова — противника святого дела — и берется совершить этот кровавый подвиг с величайшим риском для себя, чтобы доказать свою преданность идее, в которую теперь поверил. Подобная горячность в другом человеке могла бы показаться подозрительной, но у Кандова она была искренней, — в этом убеждали беспокойный огонь в его глазах и воодушевление, отразившееся на нервном лице.

Несколько секунд Соколов молча смотрел Кандову в глаза и вдруг вскочил.

—Погоди, — сказал он, — мы непременно отправим этого мерзавца на тот свет… Сегодня на заседании комитета решим.

—Хорошо, — негромко проговорил Кандов. Соколов посмотрел в окно.

—Ко мне идут! — воскликнул он.

К дому подходил красивый белолицый юноша, одетый довольно хорошо и по французской моде.

Доктор явно не ждал гостя и при виде его взволновался.

—Это пациент? — спросил Кандов.

—Да, извини! — ответил доктор и выскочил за дверь. Когда он вернулся, лицо его сияло радостью.

—Кто это был? — спросил Кандов, глядя вслед уходящему юноше.

—Пенчо Диамандиев. Он учится в гимназии, в Габрове. На днях приехал домой.

—Как? Это шурин подлеца Стефчова и сын мироеда Юрдана? — удивился Кандов. — Вы с ним приятели?

—Мало сказать приятели! Мы с ним ближе, чем приятели и братья. Мы — товарищи: он член комитета.

III. Два полюса

Чорбаджи Юрдан быстро дряхлел, силы его убывали. Какая-то желудочная болезнь, надолго приковавшая старика к постели, заметно повлияла на его характер, — он стал ещё более раздражительным и нетерпеливым, чем раньше.

В это утро погода была хорошая, и Юрдан, отправившись на прогулку, дошел до своего сада, расположенного на окраине города. Этот сад, очень большой, весь в свежей зелени, огражденный крепким забором и засаженный прекрасными фруктовыми деревьями и цветами, показался раем больному старику, давно не выходившему из дома. Прохладный чистый воздух и весеннее солнце оживили Юрдана. На обратном пути он ступал уже более уверенно, по, проходя мимо дома Генко Гинкина, своего зятя, почувствовал слабость и дрожь в ногах. Он зашел к зятю.

Генко Гинкин, совсем отощавший, съежившийся и какой-то растерянный, бродил по двору с плачущим грудным ребенком на руках, убаюкивая и укачивая его, как нянька.

Юрдан направился к покрытой ковриком скамейке, стоявшей во дворе, и тяжело опустился на нее.

—Эх ты, баба! Ребенка нянчишь! — хмуро проговорил он, обращаясь к зятю. — А где та?

Под словом «та» Юрдан подразумевал свою дочь. Генко смутился, — впрочем, смущение было его обычным состоянием, — и пробормотал, запинаясь:

—Она занята, вот я и укачиваю Юрданчо… Велела мне поносить его на руках… У нее дела.