Конн Иггульден - Врата Рима
Когда ворота и стены города-крепости засияли отраженным светом его факелов, Сулла в волнении сжал кулаки. Тысячи солдат основного войска и всего вполовину меньше вспомогательного маршировали в ночи. Их шаги ритмично и громко громыхали по каменной дороге. Глаза Суллы искрились в пламени факелов. Он небрежно поднял правую руку. Сигнал передали дальше, и завывание рогов разорвало темноту, отдаваясь по всей огромной змее из легионеров.
Останавливать легион — дело, требующее умения и тренировки. Каждый отряд должен вставать по своему сигналу, иначе возникнет столпотворение и порядок превратится в хаос. Сулла повернулся и посмотрел назад, на холм, с удовлетворением кивая: ряды легионеров замирали, держа факелы в недрогнувших руках. Потребовалось почти полчаса с первого сигнала, чтобы все его войско остановилось на Виа Сакра и наступила тишина, какая обычно царит за городом. Сверкающий золотом легион ждал приказа.
Сулла окинул взглядом укрепления и представил себе смущение солдат и горожан за ними. Сейчас они удивляются, почему он остановился, нервно шепчутся, передают вести тем, кто не видел огромную процессию. Они услышат эхо его сигнальных рогов и будут ожидать нападения.
Сулла улыбнулся. Марий тоже изнывает от нетерпения. Ему приходилось ждать: в этом главная слабость укрепленной позиции — Марий мог только защищаться и играть пассивную роль.
Сулла тянул время. Он подал знак, чтобы ему принесли охлажденного вина. Вдруг он заметил, что один из факелоносцев стоит в напряженной позе. Почему? Сулла наклонился в седле и заметил, что с факела стекает тонкий ручеек кипящего масла и ползет к обнаженной руке раба. Глаза мужчины то и дело возвращались к этой струйке. Не пляшет ли над струйкой пламя? Да, и жар будет ужасным: горящее масло прилипнет к коже. Сулла с интересом наблюдал. У раба на лбу выступил пот. Сулла даже заключил с собой мысленное пари о том, что будет, когда масло дотронется до его кожи.
Сулла верил в знаки судьбы, и в такой миг, перед воротами самого Рима, был уверен, что боги смотрят на него. Это послание от них, знамение, которое нужно истолковать. Несомненно, он любимец богов, об этом говорит его высокое положение. Сулла уже все продумал, но с таким человеком, как Марий, всегда есть вероятность провала. Мигающие язычки пламени на масле коснулись кожи раба. Сулла приподнял бровь, и его губы удивленно изогнулись. Несмотря на сильнейшую боль, факелоносец стоял непоколебимо, и масло стекало по его руке в дорожную пыль. Оно горело у него на руке нежным желтым пламенем, а тот так и не шелохнулся!
— Раб! — позвал он.
Тот повернулся к хозяину.
Довольный его стойкостью, Сулла улыбнулся:
— Ты можешь идти. Промой руку. Твоя храбрость — хороший знак.
Раб благодарно кивнул, затушил крошечные язычки пламени другой рукой и убежал, тяжело дыша от облегчения. Сулла с благосклонностью взял прохладный кубок и мысленно предложил тост городским стенам. Потом прикрыл глаза и сделал глоток. Теперь оставалось только ждать.
Марий с раздражением ухватился за край массивной стены.
— Что он себе думает? — пробормотал он.
Сулла остановил легион всего в нескольких сотнях шагов от ворот, выходивших на Виа Сакра. Вокруг Мария ждали приказов его люди, не менее встревоженные, чем он.
— Они почти в пределах досягаемости, — заметил один центурион.
Марий с трудом заставил себя не взорваться.
— Знаю. Если подойдут ближе, сразу начинай стрелять. Бросай в них все. В таком построении они никогда не возьмут город.
Что за бессмыслица! Лишь наступление широким фронтом дает шанс в борьбе с хорошо подготовленным врагом. Атака в одной точке, словно наконечником копья, никогда не пробьет защиту. Марий в гневе сжал кулак. Чего он не заметил?
— Сигнальте в рога, как только что-нибудь изменится, — приказал он главному участка и пошел сквозь ряды солдат обратно к ступеням, ведущим на городскую улицу.
Юлий, Кабера и Тубрук терпеливо ждали, пока Марий спустится. Они наблюдали, как он обращается к своим офицерам, а те качали головами. Тубрук ослабил ножны гладия, чувствуя легкое волнение, как обычно перед боем. Кровопролитие носилось в воздухе, и Тубрук был рад, что остался здесь. Гай — нет, теперь Юлий — чуть не отослал его домой, в поместье, но что-то в глазах бывшего гладиатора не позволило ему отдать этот приказ.
Юлий жалел, что не все его друзья с ним. Сейчас очень пригодились бы советы Рения и своеобразное чувство юмора Марка. Кроме того, если все-таки дойдет до сражения, с кем лучше биться плечом к плечу, как не с ними? Он тоже ослабил перевязь и несколько раз постучал мечом по металлическому отверстию ножен, чтобы удостовериться, что ему ничего не мешает, — в пятый раз за последние несколько минут. Кабера хлопнул его рукой по плечу, отчего Юлий вздрогнул.
— Солдаты вечно жалуются, что приходится долго ждать. А вот я предпочитаю ожидание убийству.
На самом деле он чувствовал, как крутятся пути будущего и давят на него огромной тяжестью. Ему хотелось то увести Юлия отсюда в безопасное место, то влезть на стену и встретить первую атаку. Все, что угодно, лишь бы вероятности разрешились в простые события!
Юлий осматривал стены, отмечая количество и позиции солдат, отточенную смену патрулей, пробы баллист и других орудий для убийства целых армий. На улицах было тихо — Рим затаил дыхание. Все замерло. Вокруг тяжелыми шагами ходил Марий, выкрикивая приказы, которые лучше было бы передавать через офицеров. Как видно, напряжение сказывалось и на нем.
Никто уже не бегал туда-сюда: воду принесли, стрелы и снаряды лежали целыми кучами. Томительное ожидание прерывали лишь запыхавшиеся гонцы с других участков стены, прибегавшие с докладами каждые несколько минут. Юлий видел, как тревога на лице Мария растет с каждым сообщением. Сулла не нападает ни с какой стороны. Неужели он и вправду рискнет жизнью и попытается открыто войти в город? Если он подойдет к воротам собственной персоной, храбрость вызовет восхищение горожан, но Юлий не сомневался, что в таком случае Сулла погибнет от «случайной» стрелы. Как только ядовитая змея приблизится на расстояние выстрела из лука, Марий не оставит ее в живых.
Мысли Юлия прервал другой гонец, пробежавший мимо. И в этот миг все изменилось. Юлий с ужасом увидел, что люди на ближайшем участке стены падают от мечей тех, кто стоял сзади, их собственных товарищей. Они так пристально следили за легионом, который ждал снаружи, что за несколько секунд погибли сотнями. Водоносы побросали ведра и вонзили кинжалы в ближайших солдат, убивая их прежде, чем те успевали сообразить, что на них напали.
— Боги! — прошептал Юлий. — Они уже внутри!
Обнажая свой гладий и догадавшись, что Тубрук делает то же, он увидел, как кто-то преспокойно зажигает стрелу из чаши с углями и посылает в ночное небо. Когда горящая стрела взмыла дугой вверх, зловещая тишина была нарушена. Легион Суллы, стоявший за воротами, закричал, словно разверзлись врата ада, и ринулся вперед.
Марий стоял на темной улице, опершись спиной о стену, и вдруг заметил, что у одного из центурионов стало очень удивленное лицо. Он резко развернулся и увидел, что тот задыхается от длинного кинжала, который вонзили ему в спину.
— Что это? Кровь богов…
Марий набрал в грудь воздуха, чтобы дать команду ближайшим участкам стены, и тут увидел, как стрела пламенем прочертила черноту беззвездной ночи.
— Ко мне! Перворожденный, к воротам! Держите ворота! Сигнал всеобщей тревоги! Они идут!
Голос Мария гремел, но те, кто должен был давать сигнал, лежали в лужах собственной крови. Один еще сопротивлялся убийцам, цепляясь за тонкую бронзовую трубку, несмотря на яростные удары кинжала. Марий вытащил меч, который передавался в его семье из поколения в поколение. Лицо его почернело от гнева. Убив двоих нападавших, Марий поднял рог к своим губам, чувствуя вкус крови, забрызгавшей металл.
Вокруг него в темноте раздалось пение других рогов. В первые мгновения Сулла победил, но Марий поклялся, что еще не все кончено.
Юлий заметил, что к месту, где стоит Марий с окровавленным рогом и покрасневшим мечом, пробирается группа вооруженных людей, переодетых в гонцов.
— За мной! Они хотят убить консула! — резко крикнул он Тубруку и Кабере и бросился на убийц сзади.
Первый удар попал в шею одному из бегущих, которым пришлось пробираться к Марию с боем. Люди Мария наконец осознали, что враги переодеты, но драться стало гораздо сложнее: в отсветах факелов и сумятице сражения невозможно было различить, где друзья, а где — враги. Это был сокрушительный план, превративший все внутри стен в хаос.
Юлий вытер меч о бедро и всем весом наступил на упавшее тело, с удовлетворением чувствуя, как кости смещаются и хрустят под сандалиями. Сначала он удивился, что «гонцы» не защищают себя, но тут же понял: у них приказ убить Мария, невзирая на все остальное.
