Сьюзен Кинг - Кровавая королева
— Он принял мудрое решение воспользоваться древней кельтской традицией схватки между королями, — заметил Гирик. — Он чувствует, кто одержит в ней победу.
К нам подъехал один из телохранителей Макбета:
— Гирик, Макбет хочет, чтобы ты с тремястами воинами спустился в долину. А остальные путь остаются на месте. Король выведет пятьсот воинов, и Макбет хочет, чтобы Дункан видел, что ему противостоят меньшие силы.
— Почему? — спросила я. — Почему не больше?
— Он хочет вызвать у Дункана чувство самоуверенности, — ответил Ангус. — Думаю, нам не придется сегодня сражаться. Макбет и король решат все между собой с помощью двух клинков. И это не займет много времени.
Внешне я сохраняла спокойствие, но на самом деле почувствовала облегчение от того, что никому из нас не придется столкнуться с опасностью. Лишь мой муж подвергал свою жизнь угрозе, и это приводило меня в ужас.
— Может, зрителям эта схватка и покажется короткой, для меня она будет бесконечной, — заметила я Ангусу.
И он что-то проворчал, соглашаясь со мной. Вместе с тремя сотнями воинов я ринулась вперед, чтобы создать мощный щит за спиной Макбета. Спустившись в долину, мы сбавили шаг и двигались, пока Гирик не остановил нас. Я сняла шлем, чтобы разглядеть все, что делалось на поле.
Макбет и Дункан уже начали биться.
Мечи мелькали с невероятной скоростью. Дункан надеялся на мощь и напор. Но Макбет был более искусным воином и уверенно владел оружием. Превосходя противника в росте, он мог дальше дотянуться. В правой руке у каждого из них было по простому широкому мечу, а в левой по кинжалу, которые, как ядовитые жала, скрывались за щитами, надетыми на предплечья. Мечи звенели, сталкиваясь то наверху, то внизу, потом наступала пауза, и они снова сходились.
Я сжала кулак и прижала его ко рту. Макбет уклонился от удара снизу, который мог бы рассечь ему руку, не окажись он таким проворным, и нанес удар рукоятью меча по левой руке Дункана. Тот выронил кинжал, откатившийся в сторону. Макбет нанес следующий удар, Дункан поставил защиту и прыгнул в сторону. Они двигались настолько быстро, что я не успевала уследить за всеми движениями.
Король нанес следующий удар, и Макбет отразил его, одновременно ударив щитом Дункана по голове. Дункан, покачиваясь, отступил, словно потеряв ориентацию, и тогда Макбет сильно ударил его рукоятью меча в челюсть, от чего голова Дункана откинулась назад. Король споткнулся и сделал выпад в тот самый момент, когда Макбет разворачивался, задев заднюю часть его бедра. Я увидела, как муж мой опустился на колено и с трудом поднялся.
И все это в одно мгновение.
Клинки снова столкнулись, и оба налегли на них, стараясь пересилить противника. Потом меч Макбета быстро скользнул по клинку Дункана, так что до нас донесся скрежет металла, и сталь впилась в плечо короля. Уже ослабевший король опустился на колени, затем попытался встать, но повалился на землю. И все же он двигался, сжимая меч, хотя над ним уже стоял Макбет. Все затаили дыхание, понимая, что Макбет может намести последний, смертельный удар. Дункан лежал на спине, но Макбет не шевелился.
Спустя мгновение он тяжело вогнал свой меч в землю и двинулся прочь.
По полю уже со всех сторон к ним бежали люди. Некоторые опускались на колени рядом с Дунканом, который не мог подняться. Кто-то крикнул, чтобы принесли носилки. Теперь и мы двинулись к ним, но уже не для того, чтобы посмотреть на схватку.
Впереди стоял Макбет в окружении Руари, Фионна, Найелла и еще нескольких воинов, и я, соскочив с лошади, бросилась к нему навстречу, а Гирик и Ангус за мной.
— У короля глубокая рана на плече и, похоже, сломана челюсть, — сообщил нам Найелл. — Его отвезут в кузню, и Фионн прижжет рану.
Королевские телохранители укладывали Дункана на носилки, поспешно сделанные из плаща и двух пик.
Это был темно-красный плащ, который принадлежал Макбету.
Повсюду носились и кричали. Я попыталась отыскать глазами мужа и, наконец, увидела его.
Он стоял в стороне посреди круговерти с таким видом, словно ничего вокруг не замечал. Я увидела, как он преклонил колено, положил руки на рукоять воткнутого в землю меча и в молитве опустил голову. Затем он встал, вытащил меч, обтер о траву окровавленное лезвие и положил его на плечо. Никакой радости, никакого ликования. Прихрамывая, он медленно шел по полю, низко опустив голову.
Согласно кельтским поверьям, существуют часы безвременья, когда миром правит магия. Это моменты перехода из одного состояния в другое — рассвет и закат, туман и снегопад, рождение и смерть, вдох и выдох. Мы словно оказываемся в подвешенном состоянии между этим миром и следующим, и таинственные двери распахиваются настежь. Всю ночь Дункан пребывал именно в этом состоянии — король, уже лишившийся королевства, еще живой, но уже не дееспособный.
Рана оказалась тяжелой — лезвие меча прорезало его от ворота кольчуги до плеча, сломав кость и повредив мышцу. Я зажимала ее сложенной тканью, а Фионн занимался остальным. Челюсть у Дункана была сломана ударом рукояти меча, поэтому он не мог говорить и тяжело дышал.
Пока отец Осгар произносил над раненым молитвы, Фионн быстро и умело срезал с него кольчугу. Он дал выпить Дункану большую дозу «аква виты» и зашил ему рану раскаленной иголкой, пока Макбет и еще один человек держали его, так как король кричал и извивался. Затем Фионн наложил шелковые швы и залил рану вином, которое принесла ему жена. Я с содроганием смотрела на происходящее, но не позволяла себе отвернуться.
Затем я смыла с рук кровь Дункана, и мы вместе с Макбетом встали рядом с его приближенными. Я не знала этих людей. Они стояли с озабоченными лицами и, похоже, уже смирились с поражением Дункана.
— Он не должен умереть в одиночестве, — сказал Макбет. — А если он выздоровеет, значит, так тому и быть.
Фионн уже послал в ближайшее селение за целительницей, и теперь мы ждали ее появления. Осгар и еще один священник из свиты Дункана опустились на колени, чтобы исповедать и причастить его на случай, если он не выживет. Когда привезли целительницу, мы отошли в сторону, чтобы не мешать ей. Она приложила мази и снадобья, разившие репчатым луком, к ране и сказала, что вряд ли что-нибудь сможет сделать со сломанной челюстью. Затем старуха несколько раз обошла лежанку, на которой покоился Дункан, произнося молитвы и заклинания, опустилась рядом с ним на колени и вернулась к нам. Никогда не забуду нестерпимый жар кузни в этот августовский вечер. Целительница была очень древней, и я не знала ее имени.
— Он не умер, но уже мертв, — сказала нам она. — Он сломленный человек. И душа его скоро простится с этой жизнью.
Жена Фионна Лилиас сходила в дом за арфой и села играть умирающему королю. Свет померк, но не исчез, ибо лето обладает своим собственным сиянием.
Говорят, существуют лишь три рода мелодий — для радости, для горя и для сна. Лилиас играла горестную мелодию, вызывающую на глазах слезы. Она была такой нежной и пронзительной, что сердце у меня переворачивалось. Дункан умер в предрассветный час.
Макбет молча вышел из кузни, взял поводья дожидавшейся его лошади и уехал.
Глава 27
На рассвете ладьи Торфина отплыли от берега. Кто-то с первыми лучами солнца вышел из кузни и вскоре вернулся, чтобы сообщить нам об этом, а также о том, что к нам направляются несколько людей Макбета.
Макбет, вернувшийся после своей одинокой поездки, был вместе с нами, когда тело Дункана начали заворачивать в чистую простыню, принесенную Лилиас, — у всех женщин где-то хранится такая, ибо рано или поздно в ней возникает необходимость. Мы с Макбетом стояли на коленях рядом с телом, а Осгар произносил молитву, когда в кузню вошел Руари.
— Викинги послали лодку к берегу, чтобы узнать об исходе сражения, и им сообщили новости, — сказал он. — И теперь Торфин просит передать, что готов предоставить свои ладьи, чтобы по реке переправить тело Дункана в Скон.
— Поблагодарите его, — пробормотал Макбет. — Но такой эскорт вызовет у некоторых подозрения, что Морей слишком тесно связан с оркнейцами. Мы отвезем Дункана на одной из его собственных ладей, на которых он сюда приплыл. Займись подготовкой всего необходимого, ибо мы скоро отбываем.
Руари кивнул и вышел из кузни.
Нам предстояло не только похоронить Дункана, но и выбрать нового короля. Я кинула взгляд на мужа, увидела его непомерно усталое лицо и не стала ничего говорить.
Мы молча съели густой суп с овсяными лепешками, приготовленными Лилиас, и начали готовиться к отплытию в Скон. Еще раньше я попросила Гирика съездить в Элгин за Эллой, которая привезла мне два платья — зеленое и голубое, плащ, накидку и другие необходимые вещи. Я хотела взять с собой Лулаха, но Макбет не позволил мне это сделать. Он опасался волнений, которые может повлечь за собой гибель Дункана, и напомнил мне, что мы не можем подвергать ребенка риску.
