Николай Костомаров - Кудеяр
— Что сталось с тем княжичем? — спросил Кудеяр.
— Про то, — сказал старик, — ты знаешь лучше меня: боярин Шигона — я, а ты — князь Юрий Васильевич!
В это время в Москве вспыхнул пожар: разом в пятнадцати местах потянулись кверху столбы дыма, и набатный звон, заменивший торжественный благовест, раздался в ушах Кудеяра, как звук трубы последнего суда.
— Это твое дело, князь Юрий Васильевич? — спросил Шигона, указывая на Москву, внезапно покрывшуюся густою тучею дыма.
— Мое! — произнес Кудеяр, затрясшись всем телом.
— Проклят же ты от Бога и от людей, князь Юрий Васильевич! — сказал Шигона. — Томиться тебе неизреченным мучением столько лет, сколько ныне погибнет людей, православного народа в Москве!
Шигона удалился; Кудеяр стоял как вкопанный, глаза его бессмысленно глядели на пожар. Необычайная телесная сила Кудеяра не могла устоять против необычайной душевной бури. Нет той силы, которая бы могла устоять в борьбе с добром, потому что Добро есть Сам Бог: или покорись ему, или — страшно впасть в руки Бога живого! Кудеяр упал навзничь бездыханен{43}.
Москва горела с поразительною быстротою; солнце, сквозь покрывало дыма, лило зловещий бурый свет, как чрез закопченное стекло. Ветер усиливался, колыхая волнами пламени и унося во все стороны снопы искр; испуганные стаи голубей, ласточек, галок сновали по воздуху, не находя себе пристанища. Хан Девлет-Гирей, стоя с мурзами на переходах дворца, любовался этим зрелищем, пришел в поэтический восторг и сыпал изречения из Корана, приправляя их выражениями собственного вдохновения.
— О, пророк! Как истинны слова твои! О, пророк! Каков безумец, смотря на сие, дерзнет усомниться в том, что ты вещал не от Бога. Вот жребий отвергающих откровение Мугаммеда и отверженных за то Богом! Вот день трудный для врагов наших, сынов ада и гибели! Что, неверный царь Иван! Ты уповал на свои богатства, гордился своими сокровищами, помогли ли они тебе? О, безумный! Ты не ведаешь того, что написано в Коране: горе собирающему сокровища и думающему, что они вечны. Всё богатство человеческое прах и суета пред добродетелью{44}. Не уподобились ли сокровища твои легкокрылым бабочкам, улетающим от алчных детей? Где же ты, неверный безумец, царь Иван? Куда же ты убежал? Носишь изображение орла{45}, а сам уподобился пугливому зайцу. Приди к нам, стань рядом с нами, посмотри вместе с нами на свою столицу, восплачь о погибели множества своих великородных бояр и подлых рабов. Ты восплачешь при нас, а мы возрадуемся при тебе! Клянусь быстротою конских ног, извлекающих огонь из камня во время погони за неверными, они не устоят против нас. Мугаммед велик и правдив! Мы пришли в страну неверных, чтобы сузить их пределы, да сбудется сие слово Корана. День суда постиг врагов наших. Слои огня под ногами их, слои огня над их головою. Тень черного дыма станет им мраком Эблиса: она не защитит их от столпообразного пламени, предвестника вечного огня Альготаны, ожидающего по смерти души их! Эльгавия, место скорби и мучений, — удел их. Они взывают: Господи! Отврати от нас огонь и дым, а Бог посылает ветер, чтоб умножить огонь и поразить гибелью наибольшее число их. О, Господи, удвой, удесятери их мучения смерти. Пошли на них дождь кирпичей. Да будет огонь выкроенною для них одеждою, пусть они просят орошения, а ангел смерти подаст им кипящей воды. Пусть в бешенстве кусают себе руки, пусть грызут дерево смерти, и оно станет во внутренности их, как растопленный металл. Смотрите, смотрите, правоверные! Небо стало как расплавленная медь, а горы будто покрыты клочками красной шерсти, как сказано в Коране. Восхвалите Бога и пророка его, правоверные. Наполнитесь духом благочестия и отваги. Разите, истребляйте врагов, не оказывайте им никакого милосердия, ибо то не угодно Богу. Убивайте их, проливайте кровь их и связывайте крепко путами пленников, как сказано в Коране. Чрез то, паче всяких добрых дел, мы получаем от Бога себе прощение и рай, где в садах эдемских будем есть плоды и мясо и возляжем на богато убранных ложах с черноокими девами!
Москва-река стала выступать из берегов своих, запруженная телами тех, которые, убегая от огня, в беспамятстве бросались в воду.
— А где мой тат-агасы? — сказал хан. — Позовите его сюда ко мне, пусть порадуется вместе с нами погибели своих прежних соотечественников, которую он паче всех нас так хитро устроил.
Девлет-Гирею принесли известие, что его тат-агасы постигла внезапная смерть: приходил к нему какой-то старик из Москвы, говорил с ним что-то по-русски; видели издали, что тат-агасы дал ему в руки что-то и опять с ним говорил, потом старик ушел, а тат-агасы упал и умер. Девлет-Гирей поднял кверху указательный палец правой руки, держа голову повернувши влево, потом сказал:
— Подайте мне Коран. — И когда подали хану Коран, он сел, углубился в него, перелистывал его, как бы ища в нем объяснения странной кончины Кудеяра; наконец, положил Коран и ничего не сказал, не найдя, как видно, в Коране подходящего ответа на возникший в его голове вопрос.
Проходили годы, десятилетия, столетия. Москва, отстроившись после сожжения, причиненного ей злобою Кудеяра, не раз после того испытывала и пожары, и нашествия иноземцев. Тяжело приходилось и всей Московской Руси: сильно терзали и опустошали ее литовские и русские воры во время лихолетья; потрясали ее скопища Стеньки Разина, Булавина, Некрасова, Пугачева и иных; много бродило по ее лесам и дорогам удалых, оставляя по себе память в народных песнях, а имя Кудеяра не истребилось из народной памяти. Во всей нынешней Средней России, в украинных городах старого времени, в прежней земле Северской, на берегах Оки, Десны, Ипути, Жиздры, Угры, Упы, Дона, Мечи, Быстрой Сосны и в древней Рязанской земле — везде известно имя Кудеяра. Знают про него и в малорусском крае, и на берегах Волги, в саратовском, симбирском, в самарском краях[1]. Где только есть овраг со следами землянок какого-то неизвестного обиталища — там, говорят, жил Кудеяр-разбойник… Где дикая заросль, где жилище волков, человеку становится поневоле жутко, где человека как будто кто-то сзади хватает — там Кудеяр. Этот Кудеяр — что-то бродячее, страшное и тайное, ни живое ни мертвое, что-то такое, чего и объяснить нельзя. Детей пугают именем Кудеяра; бегают дети в лес, а отцы говорят им: не бегайте туда, ребята, там Кудеяр-разбойник ходит… там страшно!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Прежде всего, об авторе исторической хроники "Кудеяр". Имя Н.И.Костомарова (1817–1885) было хорошо известно всей России. Один из самых выдающихся историков страны, блестящий лектор, смелый общественно-политический деятель, увлекательный беллетрист и драматург, мыслитель, обогащающий время новыми идеями, Николай Иванович Костомаров пользовался громадной популярностью не только в научных и литературных кругах, но и среди широкой публики. Кроме того, Николай Иванович был подлинным борцом за Идею и Истину, которую он неустанно проповедовал, за которую боролся и страдал.
Судьба его и вообще была не из легких. Неблагополучием отмечено само появление на свет будущего историка. Сын помещика и крепостной девушки, он был незаконнорожденным. Хотя позднее родители и сочетались законным браком, отец не успел усыновить его. Иван Петрович Костомаров, поклонник французских просветителей ХVIII в., воспитывал сына в духе их идей, знакомил мальчика с творениями Пушкина и Жуковского. Просвещал он не только сына, но и слуг. Кроме того, слугам он настойчиво прививал идеи атеизма. Видимо, дворовые "хорошо" восприяли учение, что бога нет и бояться наказания за грехи на том свете не надо. Иван Петрович был убит ими, дворовые же и похитили весь капитал, который он держал в звонкой монете. Возможно, это было возмездием за жестокость… Надо полагать, что это событие не прошло бесследно для впечатлительного мальчика и рано заставило задуматься над теми вопросами, что волновали его уже созревшую душу. После трагической смерти Ивана Петровича мать выкупила свободу мальчику, который по закону был крепостным у своего отца.
Не гладко начиналось и обучение будущего историка: из Воронежского пансиона он был исключен за шалости. Лучше пошло дело в Воронежской гимназии, которую он окончил в 1833 г. Затем — Харьковский университет, где был чрезвычайно низкий уровень преподавания (до 1835 г.), а соответственно и спроса к даровитому юноше не предъявлялось. Все изменилось с приходом на кафедру общей истории М.М.Лунина, серьезного ученого и хорошего лектора. История захватила Костомарова, правда, еще не настолько, чтобы поверить в нее как в судьбу. Сдав выпускные экзамены в университете, он пошел служить Марсу. Выказав полную неспособность к военной службе, он направляется в Харьков слушать лекции в университете, чтобы пополнить свои знания, подготовиться к магистерскому экзамену и писать диссертацию.
