Юрий Вяземский - Детство Понтия Пилата. Трудный вторник
Как и положено в колонии с римским правом, городом управляли два дуумвира, ежегодно избираемые на общем собрании горожан. Так повелось, что один дуумвир избирался непременно из «старых», или «исконных» римлян, то есть из Корнелиев или Теретинов, а другой – из «новых», или «косматых» граждан, бывших недавно гельветами.
В тот год, когда мы с Лусеной прибыли в Новиодун, «исконным» дуумвиром стал Квинт Марциан из рода Корнелиев.
Дуумвиры ведали финансами и правовыми делами.
А различные гражданские обязанности исполняли другие магистраты. Префект дуумвиров и его заместитель, которые почти всегда были из «старых», следили за порядком, но главной их заботой было строительство общественных зданий. Один городской эдил надзирал за пищевым рынком и лавками, а другой ведал вопросами снабжения города и всей колонии. Один из эдилов, как правило, был «новым» и «косматым».
Совет декурионов состоял из бывших дуумвиров.
При храме служили имперский фламин и жрица Ромы, которую у нас называли «жрицей Ливии», потому что она главным образом руководила культами и празднествами, посвященными «первой римлянке», «Весте чистых матрон», «той, что блюдет высочайшее ложе» – то есть великой супруге божественного Августа.
Отдельной должности претора у нас в Новиодуне не было, и суд вершили «исконный» дуумвир, если истец и ответчик были римскими гражданами, «косматый» – если судились жившие на территории колонии гельветы или аллоброги, и оба дуумвира, «старый» и «новый» – если судебное разбирательство затрагивало, с одной стороны, римлянина, а с другой – варвара и инородца.
«Косматые» магистраты – дуумвир и эдил, – конечно, пользовались некоторым влиянием (учитывая, что в совете декурионов их было поровну), но, как ты догадываешься, городом и колонией фактически управляли Корнелии и Теретины – два «исконных» рода (хотя, по логике вещей, их надо было бы считать пришлыми, потому что в истинном смысле исконными в этой местности были гельветы, которые жили здесь с незапамятных времен).
Эти Корнелии и Теретины, разумеется, соперничали друг с другом, особенно в преддверии выборов. Но всякий раз охотно объединялись и действовали сообща, когда их политическим и экономическим интересам начинал угрожать кто-либо из «косматых» граждан.
Ты спросишь, наверное: а чем занимались новиодунцы? Отвечу: торговлей – ведь мимо проходила одна из главных заальпийских магистралей, – а также сельским хозяйством. При этом «исконные» римляне ухаживали за виноградниками и сеяли пшеницу, а «косматые» граждане выращивали рожь, овес и разводили свиней, коз и овец: свиней – на мясо, коз – для молока и сыра и овец – для шерсти.
Мало кто из горожан занимался ремеслами, и ремесленниками в колонии были почти исключительно гельветы и другие кельты, не имевшие гражданства.
XI. Теперь несколько слов о гельветах.
Со времен божественного Юлия гельветы делились на четыре племени: ваудов, лусонов, авентов и салов. Юлиева Колония потеснила ваудов, а они, в свою очередь, отодвинули лусонов, отобрав у последних их главное поселение – Лусонну.
Живя в непосредственной близости от римлян и быстро перенимая наш образ жизни и обычаи, вауды не только отказались от царской власти, но стали на общем племенном собрании выбирать вергобретов – так они называют своих варварских магистратов.
У лусонов, земли которых отныне простирались на северо-восток до Родана и на север – в сторону Авентика, и центром которых теперь стал укрепленный городок Вивиско, племенной жизнью руководил князек или магнат (не помню, как он именовался на гельветском наречии). Он тоже избирался, но не на племенном собрании, а на совете старейшин, и только из трех династических кланов, которые издавна господствовали в племени лусонов. Этого магната окружали толпы, как мы бы сказали, «клиентов», и род его патронировал другие роды, а те находились от него в клиентской зависимости.
Об авентах, живших по правому берегу Озера Эбуронов, пока умолчу, ибо как раз во времена моего детства по инициативе римлян здесь стали возводить город Авентик, который в ближайшей перспективе задумано было превратить в своеобразную столицу всех четырех гельветских пагов. И эта, если угодно, романизация гельветов-авентов разрушила старую структуру племени, но еще не создала новой.
А вот самые дальние из гельветов – салы, земли которых на севере граничили с землями рауриков, – салы эти жили по старинке. То есть не было никаких вергобретов, никаких выборов, а правил ими один-единственный царек, передавая свою власть по наследству.
Так было за пределами Юлиевой Колонии Всадников. Но многие вауды и частично лусоны, как я уже вспоминал, были оставлены на нашей территории. Их свободный, но бедный люд ремесленничал, ловил рыбу в озере или нанимался на поля и на пастбища к знатным и богатым гельветам. А те жили у себя на фермах или в усадьбах и изо всех сил старались пробиться в магистраты, дабы по окончании срока службы получить гражданство и стать пусть «косматыми», но полноправными римлянами.
Стало быть, общую картину я тебе обрисовал. И можно теперь начать вспоминать о моем первом годе жизни в Гельвеции.
XII. Квинт Корнелий Марциан, избранный дуумвир Юлии Всаднической, к которому нас направил наш благодетель Гелий Капелла, принял нас незамедлительно, внимательно и сочувственно выслушал краткий рассказ Лусены и тотчас направил к человеку, у которого нам предстояло поселиться.
Человека этого звали Гай Коризий Кабалл. Уже по имени его ты можешь судить о его происхождении. «Коризий» говорило о том, что он был из галльского рода. Семейное прозвище Кабалл сообщало, что предки его были связаны с лошадьми. А личное имя Гай указывало на то, что этот человек считал себя римлянином. И действительно: дед Гая Коризия служил в кавалерии божественного Юлия и был среди первых колонистов Новиодуна; отец Гая, уже имевший римское гражданство, женился на исконной римлянке, так что Гай Коризий был наполовину галл и наполовину латинянин.
Дом Гая Кабалла находился за чертой города, возле объездной дороги, ведущей из Генавы в Лусонну, примерно в стадии от городского порта и в стадии от восточного склона холма.
Дом был небольшим: узкая, темная и длинная прихожая, продолговатый и поэтому какой-то неуклюжий атриум с маленьким имплувием, тесная кухня и две комнаты: одна – на первом, а другая – на втором этаже.
Слева от входа была лавка, в которой Коризий Кабалл торговал всякой всячиной: от рыболовных крючков до конской сбруи, выполненной на римский и на галльский манер.
За домом, на пустыре было бревенчатое строение, которое Гай Коризий называл конюшней. Там и вправду в кромешной темноте, отделенные друг от друга какими-то дырявыми циновками томились четыре лошаденки. Время от времени Коризию удавалось ссудить их кому-нибудь из путешествующих – до Лусонны или до Генавы, откуда их возвращал в поводу раб по имени Фер. Лошадки, как правило, двигались шагом, редко переводились в рысь, а поднять их в галоп наверное никому не приходило в голову; во всяком случае, я ни разу не видел, чтобы кто-то на них галопировал. Но все четыре были кроткими, послушными и покладистыми, так что обычно на них либо сажали женщин и детей, либо навьючивали грузы.
Второго раба Коризия звали Диад, и он либо скучал в лавке, либо выходил на дорогу и приставал к прохожим с просьбой купить у него какой-нибудь товар. Приезжим он имел обыкновение показывать свою левую руку, на которой не было двух пальцев, и говорил: «Если ничего не купишь у меня, хозяин мне и третий палец отрубит топором. Он у меня – свирепый. А ты, я вижу, добрый господин. Пожалей несчастного раба, купи хоть самую малость». С приезжими иногда срабатывало. А жителям Новиодуна, которые, во-первых, давно уже ознакомились с уловками Диада, а во-вторых, знали его хозяина, Гая Коризия, как вполне безобидного человека, – жителям города шельма Диад, в случае покупки, обещал молиться об их здоровье, благополучии, процветании, плодородии жен и полей, скота и яблонь не только Леману и Вауде, но также Белену, Есусу, Кернуну, Магузану, Немавзу, Пенину, Лугу, Росмерте, Таранису и Тевтату, – всех кельтских богов перечислял, чтобы произвести впечатление. И на гельветов действительно производил, ибо, как тебе должно быть известно, все галлы – чрезвычайно набожные люди; об этом еще божественный Юлий писал в своих Записках.
Однако, несмотря на старания Диада и на его собственные усердия, и в лавке и с лошадками дела у Гая Коризия шли кое-как, особого дохода не приносили. А потому он вынужден был подрабатывать на городском строительстве: по протекции Квинта Марциана, избранного дуумвира колонии, ему подчинили ломовых извозчиков, которые на своих запряженных волами подводах доставляли из карьера каменные блоки.
Гай Коризий Кабалл был кряжистым и крепким человеком лет сорока. Случилось ему быть дважды женатым. Но первая жена родила ему мертвого ребенка и вскоре сама скончалась. А вторая супруга через год после заключения брака бросила бедного Гая и уплыла в неизвестном направлении с каким-то заезжим – вернее, заплывшим – римским купцом-корабельщиком, прихватив с собой не только свои одежды и украшения, но все хранившиеся в доме гривны, браслеты, кольца, броши и застежки, мужские и женские, серебряные и бронзовые. (Золота у Коризия никогда не водилось.) Приятели Кабалла советовали объявить беглянку в розыск, но Коризий, как рассказывали, испуганно махал руками и гневно кричал: «Ни за что на свете! Лучше первую жену объявлю в розыск и выкопаю из могилы! Слава Юпитеру Таранису, я теперь дважды вдовец! Оставьте меня в покое!..» Видимо, та еще была женушка. Или сам он еще тем был муженьком…
