Александр Дюма - Кровопролития на Юге
А более ничего, по его словам, он не знает; ему дали прочесть его ответы, он подтвердил их правдивость и поставил свою подпись.
Подпись: Пио, Дидье.
Вторым предстал нижепоименованный свидетель, каковой принес присягу в том, что будет говорить всю правду и одну правду, а затем показал:
что зовут его Клод Будон, двадцати восьми лет от роду, холост, по профессии мясник, имеет чин сержанта первой гренадерской роты городской стражи города Авиньона, родился и проживает в том же городе; означенному маршалу Брюну не доводится ни родней, ни слугой, ни домочадцем; затем он доложил, что нынче около половины двенадцатого стоял на часах в коридоре на втором этаже «Пале-Рояля», дабы воспрепятствовать беспорядкам, имевшим место как внутри гостиницы, так и снаружи; поскольку дверь комнаты № 3 оставалась открыта, он мог, расхаживать по коридору, видеть, что там делается, и он постоянно видел, как означенный маршал пытался наложить на себя руки посредством любого оружия, каковое оказывалось в его распоряжении; свидетель слышал, как он предлагал волонтеру денег за то, чтобы тот одолжил ему свое ружье; обращался маршал и к самому свидетелю, требуя у него саблю со словами: «Сержант, дай мне твою саблю, и ты увидишь, как умирает храбрый солдат», — наконец около половины третьего сего дня означенный маршала приблизился к волонтеру, имевшему седельный пистолет, выхватил его у волонтера силой и выстрелил себе в правую часть шеи, от чего скончался на месте.
Более свидетель, по его утверждениям, ничего не знает; он прочел свои показания и подтвердил их правдивость, а затем поставил свою подпись.
Подпись: Пио, Будон.
Третьим предстал нижепоименованный свидетель, который присягнул в том, что будет говорить всю правду и только правду, а затем показал:
что зовут его Франсуа Ксавье Жирар, двадцати семи лет от роду, по профессии — прядильщик шелка, женат, гренадер первой роты второго батальона национальной гвардии его города; рожден в Лилле, местожительство имеет в Авиньоне; не приходится означенному маршалу Брюну ни родней, ни слугой, ни домочадцем; далее он сообщил, что сего дня десяти часов утра по долгу службы во исполнение приказа своего капитана явился в гостиницу «Пале-Рояль», расположенную в городе Авиньоне, где оставался, согласно полученному приказу, до самой кончины маршала Брюна и после нее; все время он находился поблизости от означенного маршала, то в коридоре второго этажа означенной гостиницы, то в комнате направо от означенного коридора, два окна которой выходят на внутренний двор, каковую комнату занимал означенный маршал; не вдаваясь в подробности различных своих бесед с означенным маршалом, предмет коих не представляет никакой важности, свидетель ограничился сообщением о том, что означенный маршал вошел в означенную комнату, а затем свидетель видел, как он вытащил из кармана своего редингота три или четыре депеши — по крайней мере так показалось свидетелю, — засим маршал подошел к той из двух кроватей, что стояла за дверью комнаты, и разорвал выше упомянутые письма; покуда он рвал их, частью руками, а одно при помощи зубов, свидетель спросил у него, поддерживает ли он еще сношения с армией Луары, на что означенный маршал отвечал: «Это письма от моей жены» — а затем свидетель видел, как он собрал в пригоршню все мелкие обрывки оных писем и меньшую их часть, кои держал во рту, из окна в коридоре выбросил в означенный двор, а все клочки, зажатые у него в горсти, — в камин в своей комнате; свидетель не присутствовал при кончине маршала, а только слышал грохот выстрела, причинившего ему смерть, ибо в это время свидетель находился в первом этаже гостиницы с г-ном майором, командующим войсками департамента.
Более свидетель, по его словам, ничего не знает; показания прочел и подтвердил их правдивость; а затем поставил свою подпись.
Подпись: Пио, Жирар.
На основании собранных нами достоверных показаний очевидно, что маршал Брюн выехал из Тулона вместе со своей свитой в ночь с 31 июля на 1 августа около двух часов пополуночи; что около десяти утра сего дня он явился на почтовую станцию этого города для перемены лошадей, что он один занимал экипаж, какие именуются колясками, что вся свита его состояла из двух адъютантов и одного слуги, ехавших в кабриолете; маршал предъявил свои документы почтовому чиновнику у Лулльских ворот, через которые въехал в город, и служащий пожелал представить их г-ну майору, командующему войсками департамента, вследствие чего маршал был вынужден несколько задержаться, впрочем ненадолго, в своем путешествии; известие о его прибытии передавалось из уст в уста и вскоре вокруг почтовой станции и городских ворот собралась толпа любопытных, означенному маршалу тем не менее удалось выйти, но толпа, тем временем изрядно возросшая, побежала за ним; его экипажи подъехали к гостинице «Пале-Рояль»; он был вынужден выйти из коляски, а сопровождавшие его лица — из кабриолета; он поднялся в комнату 3 во втором этаже означенной гостиницы и занимал ее до самой своей кончины; он имел беседу по очереди с г-ном префектом, прибывшим в Авиньон за несколько часов до него, с г-ном майором, командующим войсками департамента, с г-ном Бударом, советником префектуры, с г-ном мэром Авиньона, с г-ном комендантом города и с другими чиновниками, командирами и офицерами разных войсковых частей; все они старались облегчить отъезд означенного маршала; все беспрестанно охраняли его жизнь, не щадя своей головы; однако, несмотря на усилия властей, волнения в толпе дошли до крайности; со всех сторон слышались проклятия; повсюду на площади и на близлежащих улицах раздавались угрозы; крыши домов были усеяны людьми, которые своими криками подстрекали возмущение и пытались подтолкнуть народ к крайним действиям; это возбуждение сулило самые зловещие последствия; неистовая толпа с топорами в руках яростно обрушилась на главную входную дверь означенной гостиницы, и на ней до сих пор можно видеть отметины означенных топоров; многие окна в первом этаже были разбиты; толпа проникла внутрь гостиницы и учинила там сугубый беспорядок; во всем доме, даже на крыше, до которой добралось человек сорок, остались разного рода повреждения; многие вещи были сломаны либо украдены, о чем в установленном порядке заявил г-н Мулен, хозяин означенной гостиницы; в течение нескольких часов, пока продолжались народные беспорядки, означенному Мулену много раз угрожали сжечь его постоялый двор; постояльцы означенной гостиницы поспешили оттуда съехать, и, словом, властям было выказано полное неповиновение, праву собственности — пренебрежение, а безопасность людей поставлена под удар; беспорядки прекратились не ранее чем командующий войсками департамента Воклюз объявил всему скоплению народа, что маршал Брюн наложил на себя руки.
Власти, прежде нас побывавшие на месте, позаботились о сохранности обоих экипажей маршала Брюна, приставив к ним сильную охрану, коей поручили следить за тем, чтобы ничто не было расхищено либо разграблено, и заверили нас, что в самом деле означенные экипажи находились в каретном сарае «Пале-Рояля» под бдительным надзором; почему нам оставалось только подтвердить ранее отданные распоряжения да предложить составить опись всего, что имелось в этих экипажах.
Настоящий протокол составлен в Авиньоне в год, месяц и число, указанные выше, в четыре часа пополудни, в общей зале означенной гостиницы «Пале-Рояль» на основании записей о событиях, кои производились последовательно и подробно, в чем и расписались г-н королевский прокурор, г-н префект, г-н майор, командующий войсками департамента, г-н местный комендант, г-н капитан королевской жандармерии, г-н Юг, командир батальона, г-н Бресси, комиссар полиции, мэтр Лувель-Борегар и мэтр Мартен; г-н Арну, секунд-майор отряда национальной Гвардии, г-н Пьер Лапорт и г-н Верне, протоколист, писавший протокол; г-н Ресселак не подписал, поскольку покинул гостиницу после того, как дал показания.
Подписи: Пио, Верже, королевский прокурор, префект, барон де Сен-Шаман, Ламбо, командующий войсками департамента Воклюз, Акар, капитан жандармерии, Лувель Борегар, доктор хирургии, Мартен, чиновник санитарной службы, Бресси, за комиссара полиции, Жозеф Арну, секунд-майор отряда национальной гвардии, командир батальона, Юг, П. Вернетти, командир батальона, местный комендант, Пьер Лапорт, Верне, протоколист.
С подлинным верно, представлено г-ну королевскому прокурору по его просьбе.
Подпись: Витали, протоколист.»
15
На этом кончается любопытный и достойный внимания рассказ, заимствованный нами у автора книги «Ним и Марсель в 1813 году», изданной в 1818 г.; подобная публикация в те времена свидетельствовала не только о великом патриотизме, но и о незаурядном мужестве.
