Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 1 - Александр Тимофеевич Филичкин
— Пока к собаке не подойдёт проводник, вы можете её как-то удерживать. Если, конечно, сумеете. После того, как инструктор возьмёт питомца на поводок, вы должны вместе с ними, вернуться в наш лагерь.
Тот, кто не выполнит какой-то приказ или же нападёт на наших сотрудников, — будет расстрелян на месте!
Комендант снова прервал свою длинную речь. Он опять чуть помолчал и равнодушно закончил:
— Номера, с первого по двадцатый включительно, два шага вперёд! Шагом марш!
Первая группа невольников неохотно исполнила эту команду. К ним подошли вертухаи и увели их с собой. Остальных узников лагеря накормили привычной едой и надолго забыли про них.
Душу Григория заполнило большое волнение. Как и другие сидельцы, он не находил себе места. Не зная, чем себя можно занять, парень уныло бродил по пыльному плацу. Парень думал о том скором времени, когда придёт его очередь, бежать от злобных собак.
Через пару часов, в лагерь вернулся один из бойцов, входивших в первую партию спарринг-партнёров. Красноармеец шумно ввалился в барак и подскочил к жестяному бачку, стоящему возле дверей умывальной. Он зачерпнул полную кружку воды и жадно напился.
Все пленные сгрудились возле запыхавшегося от напряженья товарища. Все ждали рассказа о том, что же случилось в лесу? Он опустился на нары, облегчённо вздохнул и с трудом стал говорить:
— Два вертухая, вывели меня за ворота концлагеря и указали на длинную просеку, что шла на восток. Там сильно толкнули прикладом и приказали: «Форвард! Шнель! Шнель!»
Сначала я побежал по дороге. Потом немного подумал и свернул прямо в лес. Он там довольно густой. Топаю, значит, на север и через какое-то время, я слышу — из-за спины доноситься лай.
Я доподлинно знаю, что большая собака бегает быстрей человека. Так что, от неё убежать невозможно. Я и не стал даже стараться. Зачем мне без толку силы расходовать? Остановился на какой-то полянке и принялся ждать. Овчарка выскочила из леса и метнулась ко мне. Я немного пригнулся и жду, что будет дальше?
Когда до меня осталось метра три, она оттолкнулась от почвы и прыгнула. Причём, эта тварь старалась вцепиться мне горло! Даже не знаю, как я умудрился перехватить её на лету.
Вцепился я руками в ошейник. А она сука, тяжёлая, прекрасно откормленная! Со всего маху воткнулась в меня, сбила с ног, и мы покатились кувырком по поляне. К счастью, ошейник я так и не выпустил. Сжал его, как можно сильнее, и она захрипела. Тогда я чуть отпустил, чтобы не сдохла. Так и держал, пока не примчался немец с поляками.
Кто-то из слушателей недоверчиво хмыкнул:
— Как же ты смог удержать такую зверюгу?
— Да я в деревне был кузнецом! — шумно возмутился рассказчик. — Как-то по пьяни, я с мужиками поспорил, что свалю с ног быка. И свалил! Врезал кулаком ему в лоб. Он упал на колени и минут пять не мог подняться с земли.
Если было бы можно, я бы эту собаку задушил двумя пальцами. А так, пришлось держать её бережно, можно сказать, очень нежно. Да только эта неблагодарная тварь не поняла своего великого счастья. Она махала длинными лапами в разные стороны и порвала мне штаны с гимнастёркой. — Он указал на прорехи в одежде. Сквозь них явно просматривались большие царапины от толстых собачьих когтей.
Несмотря на другие вопросы, ничего нового к небольшому рассказу кузнец уже не добавил. Он устало свалился на нары и прикрыл глаза правой рукой. Видно борьба с крупной собакой отняла у него много сил.
Заключённые не стали беспокоить товарища и молчком разбрелись в разные стороны. Григорий вышел на плац и увидел двух беседующих немецких инструкторов. Один из них вдруг рассмеялся и ответил другому:
— Да мой Рекс загрыз этого зайца за две секунды. Похоронная команда поляков уже тащит сюда его труп. А, как твой замечательный Марс себя показал?
— Никак! — ответил молодой сослуживец. Фриц помолчал и уныло продолжил: —Проклятый русак сразу залез на высокое дерево! Так что, пришлось пристрелить этого труса! Ну и живучий же он оказался, просто кошмар. Только с третьего раза я снял его с ветки.
Ошеломлённый такими словами, Григорий вернулся в барак и передал соседям по нарам подслушанный им разговор. Через минуту, весь огромный барак уже знал о судьбе друзей по несчастью.
Какое-то время спустя, к забору пришло около десятка солдат без оружия. На них были мундиры, совсем не похожие на одежду фашистов. Они подошли к центральному входу концлагеря и притащили, что-то тяжёлое.
Кто-то из пленных тихо сказал:
— Поляки! Их повседневная форма!
Немцы открыли половину ворот. Похоронщики приволокли нелёгкую ношу на плац, брезгливо бросили на пыльную землю и поторопились уйти. Высокая створка захлопнулись за спинами пособников фрицев.
Как слышал боец, их тогда очень много служило в армии Гитлера. Кто-то говорил, что против СССР воевало почти двести тысяч вельможных панов. Считай пятнадцать дивизий.
Не сговариваясь, все узники бросились к забору из проволоки. Вместе со всеми поспешил и Григорий. Он подбежал поближе к ограде и увидел двух ближайших соседей по нарам.
Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять ужасную вещь — этих людей сильно погрызли большие овчарки. Вся одежда на пленных оказалась изорвана в мелкие клочья. Во многих местах, хебешная ткань насквозь пропиталась густой свернувшейся кровью.
На коже виднелись глубокие раны от огромных собачьих зубов. Бойцы чуть шевелились и тихо стонали. У одного, локоть был вывернут под странным углом. К несчастным солдатам подскочили другие сидельцы. Их дружно подняли на руки и отнесли в барак арестантов.
— Он стоял и смотрел, как меня рвёт эта собака! — едва прошептать парень со сломанной правой рукой. — А потом я лишился сознания…
К полудню, в лагерь вернулись красноармейцы, ушедшие в первой команде. Из двадцати человек в живых оставалось лишь восемнадцать. У всех бойцов имелись ранения от острых клыков. Многих из них, псы искусали так сильно, что они не могли самостоятельно двигаться. Тех бедолаг притащила похоронная бригада поляков. Как оказалось, их работало в лагере несколько штук.
Как и думал Григорий, фашисты не стали оказывать помощь искалеченным людям. Пленные сами ухаживали за своими товарищами. Они взяли некипяченой воды из-под крана и, как только могли, промыли страшные раны.
Потом, порвали старое обмундирование на длинные ленты и использовали их вместо бинтов. Не имея ни йода, ни «мази Вишневского», они наложили обычные сухие
